90. Вот почему все последующее время Фабий шел стороною от неприятеля и заблаговременно занимал удобные, по опыту известные ему пункты. Имея в тылу войска обильные запасы, он ни разу не посылал воинов за сбором продовольствия и вовсе не отпускал их с окопов; он держал их вместе, плотною массою, всегда готовый воспользоваться удобствами местности и времени. Действуя таким образом, он захватывал и убивал многих неприятелей, когда они из презрения к римлянам удалялись от своей стоянки за продовольствием. Делал он это с двоякою целью: чтобы постоянно мало-помалу уменьшать ограниченную численность неприятеля и вместе с тем небольшими победами укреплять понемногу и восстанавливать бодрость духа в войсках, сокрушенную прежними большими поражениями. Но отважиться на открытую решительную битву он никак не мог. Такого плана действий вовсе не одобрял товарищ его Марк. Разделяя настроение массы войска, он в присутствии всех и каждого поносил Фабия, говоря, что он ведет себя недостойно и трусливо; сам он горел желанием померяться с неприятелем в битве.

Между тем карфагеняне по опустошении поименованных выше местностей перевалили через Апеннины и спустились в Самнитскую область, плодородную и с недавнего времени не знавшую войны; здесь они жили в таком довольстве, что не могли истощить запасов своей добычи ни потреблением ее, ни уничтожением. Кроме того, они совершили набег на Беневент¹⁷⁹, римскую колонию, и взяли город Венузию¹⁸⁰, не имевший стен и изобиловавший всевозможным добром. Римляне неустанно следовали за ними с тыла на расстоянии одного-двух дней пути, не решаясь приближаться к неприятелю и вступать в битву с ним. Ганнибал видел, что Фабий явно избегает сражения, но вовсе не думает удаляться с поля сражения, а потому смело двинулся в окрестные равнины Капуи, именно в ту местность, которая именуется Фалерном¹⁸¹. Он рассчитывал добиться этим одного из двух: или вынудить неприятеля к сражению, или показать всем воочию, что он одержал полную победу и что римляне уступили ему поле сражения. Ганнибал надеялся, что все это наведет ужас на города и побудит их отложиться от римлян. Дело в том, что, невзирая на поражение римлян в двух битвах, до сих пор ни один из городов Италии не отложился от римлян и не перешел на сторону карфагенян; все они оставались верными данным обязательствам, хотя некоторые из них жестоко терпели от неприятеля. Отсюда всякий может видеть, с каким страхом и уважением относились союзники к Римскому государству.

91. Однако расчеты Ганнибала были не напрасны. Равнины Капуи славятся во всей Италии своим плодородием, красотою местоположения, близостью к морю и такими торжищами, в которые заходят плывущие в Италию суда чуть не всей обитаемой земли. На этой равнине находятся знаменитейшие и красивейшие города Италии. Морское побережье занимают синуессяне¹⁸², кумейцы, дикеархиты¹⁸³, а кроме того, неаполитанцы¹⁸⁴ и наконец народ Нукерии¹⁸⁵. Внутри материка живут к северу калены¹⁸⁶ и тианиты¹⁸⁷, к востоку и югу давнии и ноланы¹⁸⁸. В центре равнин лежит благодатнейший из городов Капуя. Об этих равнинах есть и у сочинителей басен весьма правдоподобное сказание, да и называются они флегрейскими подобно другим знаменитым равнинам. Скорее всего об этих равнинах мог быть спор у богов благодаря красоте их и плодородию. Помимо всего сказанного равнины эти укреплены самою природою и весьма малодоступны: с одной стороны они ограничиваются морем, с другой, большей, — очень высокими непрерывными горами, через которые из материка ведут только три узких и трудных прохода: один из Самния... третий¹⁸⁹ из области гирпинов¹⁹⁰. Поэтому следовало ожидать, что карфагеняне, расположившись здесь станом, как на позорище, приведут всех в смущение необычайностью своего появления, обличат трусость неприятелей, уклоняющихся от сражения, а сами предстанут общепризнанными обладателями поля битвы.

92. По таким-то соображениям Ганнибал прошел из Самнитской области узким проходом подле холма, именуемого Эрибианом¹⁹¹, и расположился у реки Атурна¹⁹², которая разделяет описанную выше равнину почти пополам. Стоянка его находилась на той стороне равнины, которая обращена к Риму; фуражиры Ганнибала совершали набеги во все стороны и безнаказанно опустошали равнину. Фабия смутила смелость предприятия врагов; но тем с большим упорством он оставался верен своему решению. Напротив, товарищ его Марк, все трибуны и центурионы полагали, что настал момент преградить путь неприятелю, и настойчиво доказывали, что необходимо поскорее сойти в равнину и не отдавать врагам на разорение великолепнейшую область. Фабий торопливо шел к этой местности и показывал вид, что разделяет воинственное настроение товарищей; но, подойдя к Фалерну, он показался только на горных склонах и проследовал бок о бок с неприятелем для того, чтобы союзники не могли думать, что он покидает поле битвы; на равнину он не спускался с войском по изложенным выше причинам и потому, что неприятельская конница несомненно была гораздо сильнее его собственной, опасался вступать в решительную битву.

Между тем Ганнибал после напрасных попыток вызвать неприятеля на битву и по опустошении всей равнины собрал добычу в громаднейшем количестве и стал готовиться к дальнейшему движению. Он не желал уничтожать добычу, собираясь сложить ее на хранение в верном месте, где можно было бы провести и зиму, дабы войско его не только в это время было в довольстве, но постоянно имело обильные запасы. Фабий постиг замыслы Ганнибала, именно, что он собирается отступить тем самым путем, по которому вошел в эту область, и соображал, что узкий проход удобен для нападения из засады, а потому у самого прохода поставил около четырех тысяч воинов, причем убеждал их воспользоваться удобствами места и времени и доказать свою храбрость, а сам с большею частью войска расположился станом перед тесниною на некоем господствовавшем над нею холме.

93. Когда явились карфагеняне и разбили свои палатки на равнине у подошвы горы, Фабий рассчитывал не только отнять у них без труда добычу, но, что гораздо важнее, положить конец самой борьбе, воспользовавшись столь удобным местоположением. Поэтому он был всецело поглощен своими планами и соображениями о том, где поставить ему войско и каким образом выгоды местоположения обратить в свою пользу, с какого места и какие части войск должны открыть нападение на врага. Но пока римляне заняты были приготовлениями к следующему дню, Ганнибал проник в замыслы врагов и не дал им ни времени, ни возможности осуществить задуманное. Он тотчас призвал к себе Гасдрубала, заведовавшего работами при войске, и распорядился связать поскорее и побольше факелов из разного сухого дерева, потом велел взять из всей добычи отборных, самых сильных рабочих быков¹⁹³ тысячи две и собрать их перед стоянкою. Когда это было сделано, он созвал мастеровых и указал им на высоты, лежащие между его лагерем и тем проходом, через который собирался проходить. К этим высотам он велел по данному сигналу гнать быков быстро, подгоняя их ударами, пока они не достигнут вершин возвышенности; засим приказал всем им ужинать и вовремя отдохнуть. На исходе третьей части ночи Ганнибал немедленно вывел мастеровых и велел привязать факелы к рогам быков. При множестве людей приказание это исполнено было быстро. Тогда Ганнибал распорядился зажечь все факелы и отдал приказ гнать быков к противолежащим высотам. Копейщиков он поставил сзади погонщиков и приказал им некоторое время помогать погонщикам; затем, лишь только быки будут достаточно возбуждены, копейщики должны повернуть в сторону, собравшись вместе снова, овладеть высотами и занять заблаговременно вершины их: они должны были быть готовы сразиться с врагами, лишь только эти последние устремятся тоже к высотам и нападут на них. К тому же времени снялся со стоянки и сам Ганнибал, причем впереди поставил тяжеловооруженную пехоту, за ними конницу, дальше добычу, наконец иберов и кельтов и подошел к узкому проходу.