– Понятно… Ну к церкви, так к церкви. Навьючиваемся?

– Да, пора!

Солнце успело подняться к зениту, когда мы вышли к обросшей мхом кирпичной ограде. Двор церкви, замощенный бетонной плиткой, зарос кустами, пробивающимися в щели, а кладбище заросло кустарником сплошь. Не так давно кто-то позаботился прорубить в кустах проход. Я присмотрелся к срезам – совсем свежие, хотя уже успели подсохнуть.

– Два-три дня назад кусты срублены, – сказал я.

– Обратил внимание, – кивнул Скар. – Не наши ли клиенты?

– Кто угодно мог быть. Здесь часто народ стоянки устраивает. Если по лестнице подняться – там площадка. Самое то.

– Да, я помню.

Скар осматривался и было видно, что места для него знакомые. Законовцы рассредоточились вдоль забора. Инга стояла, положив руку на голову Балбеса. Мутант заинтересованно нюхал воздух.

– Он кого-то чует.

– Людей?

– Не похоже… На людей бы он голос подал. И не мутанта, не рычит.

– Проверим?

– Прикрывайте.

Я не спеша пошел между кустов. Ближе к церкви их видимо рубили на дрова. Проход стал шире, я вышел к дверям. Сами створки давным-давно рухнули, изнутри тянуло гнилью. Не было слышно ни звука, только сопение нюхающего воздух Балбеса. Я прошел по тихо скрипящим доскам к алтарю, посмотрел на Христа, оставшегося висеть на стене.

– Извини, свечек для тебя не припас.

– Нужны они мне, свечки твои! – раздалось сверху. – У меня фонарик есть.

Голос был знакомый. Вот кого Балбес унюхал – Берлогу. А не встревожился слепой пес потому, что тот не так давно в Темную Долину заходил и мутант его запомнил.

– Я не тебе, – сказал я, подняв голову.

Сверху на меня смотрели двое рейдеров в типичном болотном "наряде": высокие сапоги, прорезиненные штаны и верх от защитного костюма. Жарковато? Да. Но если ты лазаешь по колено в радиоактивной водичке, то еще и свинцовые трусы под низ оденешь. А некоторые арты только в таких условиях и можно взять.

– Понятное дело, – согласился Берлога. Его голос эхом отдавался в пустом здании. – Но есть тут и те, кому это не помешает. Забирайся к нам.

На площадке, на которой стояли рейдеры "Чистоты", лежал труп. Я подошел, присмотрелся.

– Подходит под описание одного из тех, кого я ищу.

– Во-во! А приглядись еще. Гильзы видишь?

– Свеженькие. Он стрелял отсюда.

– Истину глаголешь! – на Берлогу тоже подействовала обстановка. – Косяк у дверей в щепки, туда и палил. И там же лежит всего одна гильза от пистолетного патрона.

– Метров двадцать… – я посмотрел на стену. Других следов от пуль на ней не было. – Неплохой выстрел. Первую же пулю в голову засадил.

– И крови не видно. Этот, как его там?..

– Белый.

– Ага, Белый!.. Он тебе сильно нужен?

– Мне – нет. "Закону" – да, нужен.

– Мне рассказали, зачем.

– Я потому и пришел. Он по описанию очень сильно походит на одного человека, которого ты не мог не знать.

Берлога кивнул.

– Суслик. На словах-то похож, но я его со времени штурма атомной станции не видел…

Мы расположились в церковном притворе, разведя костер снаружи. Берлога рассказывал внимательно слушающему его Скару:

– К станции шли две группы. Первую вели сам Лебедь и Кочерга, она прорывалась поверху. Суслик был с ними. Вторую дали мне. Мы пошли низом, по подвалам. Была у нас схема старая, по ней прикинули, что можно к фанатикам выйти в тыл. Может, и получилось бы, но когда мы выбрались в энергоблок из тоннеля, то уже все кончилось. Стрельба затихла, а фанатики таскали трупы куда-то за угол. У меня пять человек всего было. Я и подумал, что за всех не отомстишь, а хотя бы этих пятерых сберегу. Это ведь все, что на тот момент от группировки оставалось.

– А Лебедев?

– Не видел мертвым, врать не буду. Но разряд на поверхности, да еще на таком расстоянии от станции – это верная смерть, без шансов.

Я переглянулся с Ингой. Не все было так просто, как казалось Берлоге. Для “Единства” разряд не представлял опасности, а Лебедь был из его основы и Кочерга тоже. Одни из первых “измененных”. Если они погибли (а скорее всего так и есть, потому что их не нашли в уничтоженной лаборатории), то виноват в этом не разряд и не центровые. Те не стали бы стрелять в них.

– И Белого ты тоже больше не видел?

– Нет.

– А где бы он мог прятаться, если бы в Промзону вернулся?

– На болотах тайников много. Любой из брошенных домов подойдет.

– Нет, дом – вряд-ли. Мародеры случайно зайти могут.

– Да уж… – согласился Берлога. – Настоящий проходной двор. Кого только нет. Вчера вольные попались навстречу. Один – Скряга, второй – Полковник.

– Полковник-то что тут забыл?..

– Да. Знаешь его?

– Конечно. А куда они шли?

– На северо-запад. Там ветка железнодорожная проходит – они вдоль нее и топали. Я особо не интересовался, куда они и зачем, а они сами не сказали.

– Железная дорога – самый удобный путь на юг, между прочим, – сказал Скар.

Берлога покосился на него, кивнул и сказал:

– Удобный. Был раньше. А вроде и ты мне знаком, мил человек…

– Разве что немного. Я у вас на базе особо не задерживался.

– Постой-постой!.. А не тебя ли тогда с насыпи и принесли после первого большого разряда? Еще учёных там четверо сгинуло в тот день.

– Может и меня, – пожал плечами Скар. – Не помню я, память отшибло.

– Кочерга еще что-то насчет устойчивости к разрядам говорил, да я не сильно верил. Вот они – Берлога посмотрел на меня, – они – да, устойчивые. Но ты же не из них.

– Мне он тоже что то такое врал. На самом деле действует, как на всех.

– Так и думал. Нет таких людей, чтобы разряд не подействовал. Кроме центровых, конечно. Так о чем это я говорил-то? По железке сейчас не выйти. На северном полустанке все перегородило аномалиями. Мышь не пролезет. И что обидно: пустые все. артов – ноль. Если Полковник хотел за болота уйти, к южному кластеру, то это самое неудачное место будет.

– Проверим, – сказал я и откинулся на рюкзак. – Если по железной дороге не пройти, то куда им деваться? Сюда же и выйдут. Длинный!

– Что!? – отозвались с крыши.

– Смотрите внимательно! Есть шанс, что они здесь появятся, обратным ходом!

– Принято!

Я посмотрел в сторону наемника. Скар сидел в тени, оперевшись на рюкзак и закрыв глаза. Спит, похоже…

Трава в белом, тополином пуху. Красиво. Ветер переворачивает пушистые хлопья, бросает их, крутит маленьким смерчиком. Только это, похоже, не пух. Ошибся малость. Это пепел. Сзади тянет в спину теплом от сгоревшего бронетранспортера. Чем-то по нему таким приложили, что все, что было внутри, вспыхнуло разом. Не ракета, однозначно. Взрыва не было. Полыхнула яркая вспышка, но хлопка, ни ударной волны, ни осколков. Внутри все в пепел и этот пепел сейчас по траве таскает ветром.

Если мы под огнем, то почему я на открытом месте? Нужно залечь, найти укрытие. Но я и так лежу. На спине. Пепел – это помехи на экране. Очень сильно болит голова. Кажется, вчера мы что то отмечали. Интересно, что? Сейчас бы пивка холодненького… Что у нас справа? Аккуратно, чтобы не развалилась на части, повернуть голову… Стена. Бетонная. Бетон – это хорошо. Значит как-то я все-таки умудрился сюда заползти во время разряда. Что слева? Медленно сводим глаза… Мужик какой-то, в комбезе. Спит. Тоже отмечал. Хороший комбез, кстати.

Мир снова заволакивает тополиным пухом. С багрового неба бьет молния. Пух загорается и стена огня начинает двигаться ко мне.

Ну и пусть! Сейчас я сгорю, фильм кончится и наконец наступит покой.

Про себя я прикидывал, где могут оказаться бандиты. Если их главарь – бывший торговец "Чистоты", значит в Промзоне он относительно недавно. Болота он знает, но чтобы ходить по ним – этого мало. Нужно знать оперативную обстановку. Где можно пройти, где нельзя, где тебя заметят люди, а где шастают мутанты. У ведь них тоже свои пути миграции и охотничьи угодья. Интересно, что Полковник и Скряга здесь делают? Не идут ли они по тому же самому следу? Если так, то они серьезно рискуют. Тот, кто может с двадцати метров на вскидку всадить пулю из пистолета в голову автоматчику, очень опасная дичь.