Не раз на этой вот проклятой, виноват, заслуженной скамье подсудимых задавал я себе следующий вопрос: как же ты, Николай Васильченков, дошел до ручки такой, до жизни как такой докатился, будучи членом нашей родной коммунистической партии и предпрофкома гаража? Как?

Рассмотрим для начала, как говорится, объективные причины, без которых – это мы в Университете марксизма-ленинизма проходили – ничего уже давно не бывает.

Я – водитель межобластного грузовика. Перевозим контейнеры с различными грузами. Материально ответственное лицо. Имелись у нас, правда, нападения преступных граждан на контейнеры во время ночного отдыха уставших водителей с целью кражи дефицитных товаров, как-то: электролампочек, мясорубок, женских кофт, детских колготок, чайников, холодильников, кровельного железа и других товаров широкого потребления. Милиция, как правило, излавливала похитителей социалистического имущества, но я лично не имею и не имел на этот счет никаких преступных намерений, хотя за последнее время к различным срокам заключения были приговорены семь водителей, принимавших непосредственное участие в распломбировании контейнеров и, само собой разумеется, в краже различных грузов из открытых кузовов. Вот это – да!., в смысле я не восхищаюсь действиями осужденных преступников… вы не так меня поняли, граждане судьи, и не надо мне тут нашептывать, товарищ адвокат, что я сам себе могилу рою, а я хотел лишь сказать, что хозяйственная сумка картошки – это смешно!

И не так смешно, как горько! Горько, что объективные причины все еще способствуют росту в душе преступных страстей и безумному сомнению в священности для каждого из нас социалистической собственности.

Что же это происходит из года в год, давайте спросим себя все вместе сейчас, в этом зале судебного заседания. Что?…

Ужасная бесхозяйственность происходит! Вот что!

Разве это дело – каждую осень срывать с мест для уборки, особенно картофеля, работников учреждений, фабрик, заводов, институтов и даже кукольного театра, где жена моя Клавдия Васильевна работала до беременности Буратиной, Павликом Морозовым, Коньком-горбунком, а в последнее время выдвинулась в крокодила Гену и Чебурашку? Не дело!

Почему? Потому что это дело товарищей колхозничков, а вовсе не наше, граждане судьи! И нигде, я ручаюсь, не записано у Карла Маркса о превращении после Октябрьской революции коренного пролетария в несчастного землекопаку. У меня нет ненависти к колхозному крестьянству, дорогие товарищи, не надо меня так прямо понимать. Я еще раз со всей решительностью заявляю, что нигде у Карла Маркса не записано, а тем более у Ленина, что при социализме, к тому же развитом, по словам нашего дорогого и любимого Леонида Ильича, внесшего крупный вклад в теорию научного коммунизма, прошу внести эти мои слова в протокол судебного заседания, что, в общем, при социализме будет такое разделение вопиющее труда, когда товарищ колхозничек кидает картофелинку в луночку, извините за выражение, а ты, товарищ рабочий, горожанин, авангард классовой борьбы, приезжай на осеннее полюшко и вкалывай лопатой до радикулита, пока не посинеешь.

Что делает в этот момент за моею спиною товарищ колхозничек? Торгует картошкой на рынке десятками мешков и втридорога, чем в магазине! Как вам это нравится? Не надо мне аплодировать в публике. Я по пониманию экономики говорю, а не ради бурной овации.

Тыщи людей, миллионы, небось, в масштабах родной страны отрываются от любимых работ, занятий, стремлений, от культурного досуга и средств массовой пропаганды, а он стоит с рожей шесть на девять – за два дня на тракторе не объедешь – и торгует, деньги за пазуху закладывать не успевает.

Мало того, что я за него вкалываю на картофельном поле, я же еще должен в картофелехранилище ревматизм зарабатывать, картошку перебирать!

Откуда берется вдруг гнилая картошка? От наплевательского отношения колхозничков и нашего также, что и говорить, к социалистической картошке. Свою, небось, не станет кидать как попало и вилами то и дело продырявливать. Не станет. Вон у него на рынке в мешках – одна к одной картошечки, заглядение просто, а в хранилищах… смотреть страшно. Половина, иногда больше – пропадает!

И мозги, граждане судьи, становятся буквально ра… виноват, на дыбы, когда перекуриваешь, бывало, на поле или в хранилище и прикидываешь: что же это получается при анализе мировой арены?

Мы – сверхдержава номер один. Руководим международным рабочим движением. Империализм, можно сказать, вот-вот к ногтю прижмем, космос обследуем, нефть мировую под контроль подтягиваем, сионизм успешно уничтожаем, арабов сталкиваем лбами, пусть грызутся с пользою для СССР, флот отгрохали с целью могущества морского, самую лучшую демократию имеем и эксплуатацию человека человеком, медицину бесплатную и образование, гуманизм цветет у нас как нигде заодно с правосудием и самой многочисленной в мире милицией, правительством располагаем родным, а главное, любимым, партия наша – ум, честь и, так сказать, совесть нашей эпохи, как вдруг объявляют тебе или Клавдии Васильевне:

– Завтра – на картошку с вещами! Все как один! Родине картофель! Не допустим потери урожая!

Значит, все бросай: баранку, дальний рейс, Буратину, крокодила Гену – и кати в колхоз? Так выходит?

Я, извините, не антисоветскую агитацию развожу, а я спрашиваю, граждане судьи, где же механизация сельского хозяйства, о которой мечтал перед смертью Ильич? Где? Неужели легче бомбу водородную сделать на страх врагам нашей Родины, чем картофелеуборку соорудить?

Ну хорошо. Намерзлись в поле. Ботинки разбили не казенные, заметьте, вдребадан, потому что грязища непролазная. Деньги все пропили для сугрева. Мозолей натерли, грыжи кое у кого с непривычки организовались. Изжогу от печеной в костре картошки поимели. Домой вернулись, а жена твоя родная еще в хранилище подсыхает от холодины, а не в кукольном театре с Павликом Морозовым на правой руке и с отцом его, кулаком, врагом народа – на левой.

– Иди, – говорит моя жена Павликовым голосом, – папаня, в колхоз.

– Ни в жисть не пойду, – басом жена же отвечает вместо папаши, – убью тебя лучше, сынок!

И не овации Клавдия Васильевна получает. Она картошку в это время перебирает до онемения обеих рук и потери способности двигать Чебурашку с Буратиной, не то что Конька-горбунка!

Но и этого мало. Тебя еще дополнительно гонят в десятый раз перебирать проклятый этот овощ, завезенный ЦРУ в Россию нашу два века назад. Давно, гады, на нас нацелены!

Если же сачканешь, верней, если кто-нибудь сачканет, то и премии не видать ему как своих ушей, и с очереди на квартиру скинут, не посмотрят, что ждешь ты жилплощади аж до посинения, и талона на мясо не дадут перед Седьмым ноября ни в коем случае, в отпуск вместо этого зимой выгонят, время с алкоголиками в пивных убивать.

Ну хорошо! Потрудились всем миром за колхозничка на славу. Зима, как говорится, приходит, и колхозничек мне же, убиравшему за него, скобаря-живоглота, урожай, виноват – погорячился, продает эту картошку по рублю кило и выше, потому что в магазине полугнилой иногда по неделям не бывает, пока из Польши не завезут.

Ладно. Понимаем. Трудности. Нелегко старый мир, где человек человеку волк, разрушить. Армию многомиллионную для защиты от агрессии держим, Кубу, строящую коммунизм, питаем и прочие народы, вставшие на наши прогрессивные рельсы, но не может же так быть, това… граждане судьи, чтобы вся картошка промерзла к чер… или сгнила в хранилищах и в пертурбациях!

Я предлагаю привлечь к суровой уголовной законности, простите, ответственности всех лиц, виновных в массовой многолетней гибели советских овощей и народного сырья! Ноябрь-декабрь, а картошка магазинная вся получерная, как будто ее пытали до синяков в гестапо… я тут ничего этим не намекаю…

Вот вкратце объективные причины моего преступления, которые прошу учесть при вынесении справедливого приговора всем нам, действовавшим по отдельности при хищении картофеля из хранилища, но арестованным случайно вместе и пущенным по одному делу.