– Не видел таких никогда.

Бродяжник молчал, грея у огня руки. Из темноты появился Мельник, тоже присел к костру.

– Я поставил своих людей караулить. Вы отдыхайте, – сказал Бродяжник.

Мельник качнул головой. Потом подбросил в огонь несколько сучьев. Спросил монолитовца:

– Вы завтра куда?

– Вернемся в Лиманск. Туда просочились какие-то непонятные люди. Возможно наемники, но точно определить не удается. На днях они устроили засаду на группу "Долга", но те отбились и ушли через "Янтарь". Наемники потеряли троих, долговцы одного раненым. Раненого мы подобрали.

– Знаю. Я был в той стычке, пришлось уходить в Темную долину. Говоришь, долговец выжил?

– Он не проживет долго. Три ранения, он уже не приходит в себя.

– Где он сейчас?

– Здесь, в бытовке.

– Проводи.

Бродяжник поднялся, они с Мельником ушли в темноту. Фонариком монолитовец не пользовался и кажется в темноте он видел как днем.

– Леха!

– Тут я! – раздался голос из темноты.

Леха буквально свалился с ног, когда монолитовцы вывели нас к "Янтарю". Шли по каким-то оврагам, густо заросшим травой. У меня все руки были в ожогах от крапивы. Сейчас они начали зудеть, все время хотелось почесаться.

– Рис сварился, давай тушняк. И заварку неси.

Мы съели кашу, вымыли котелки. Я снова поставил кипятиться воду.

– Пойду, посмотрю где там Мельник,

– Давай. Я спать залягу. Устал, как собака.

Дело наверняка было не только в физической усталости. Леха хуже, чем я перенес выброс. Его и днем шатало, но он держался, а теперь у него наверное просто глаза слипались. Я тоже устал. Не лечь ли? С Мельником можно и утром поговорить… Я вздохнул, достал фонарик и пошел к воротам.

Луч выхватил из темноты фигуру монолитовца. Он не шелохнулся, только чуть повернул голову.

– Куда они пошли?

Монолитовец стволом показал на двухэтажное здание напротив. Я кивнул и двинулся туда. Бродяжник с Мельником обнаружились сразу же, в комнате рядом со входом. На кровати с брошенным поверх панцирной сетки спальником лежал раненый долговец. Бродяжник стоял у двери, Мельник сидел на стуле рядом с раненым и разматывал повязки. На столе горела толстая свеча. От ран изрядно пованивало. Плохой признак. Вряд ли ему можно чем-то помочь.

Мельник размотал бинты, наклонился, разглядывая рану. Потом откинулся на спинку стула. Бродяжник обернулся ко мне, предупреждающе поднял ладонь: "Не мешай!" Я кивнул. Мельник не шевелился. У меня вдруг появилось такое же ощущение, как тогда в трубе, под выбросом: будто я смотрю на нас издалека и люди кажутся мне тенями в сумраке. Я мотнул головой, ощущение сразу прошло. Мельник посидел еще немного, поднялся с недовольно заскрипевшего стула и сказал монолитовцу:

– Накрой его. Утром будет в порядке, к вечеру сможет ходить, – он помолчал, вытащил сигаретную пачку, закурил. Руки у него заметно дрожали, – Вам нужно будет задержаться. Присмотрите за ним, потом проводите до Агропрома. Возможно и нас тоже, если успеем найти тайник.

– Этот долговец нужен тебе?

– Не больше, чем любой другой. Но он сказал мне, чтобы я уходил, а сам остался прикрывать. Значит я ему должен. Значит мы все должны. Посмотрим…

– Как скажешь. Братья с тобой.

– Я знаю. Студент, как там каша?

– Сварилась.

– Пойдем тогда. Надо срочно подкрепиться.

Выходя, я оглянулся на раненого долговца. Мне показалось, или дыра у него в боку исчезла?

…

– Ты вылечил его?

– Да.

Мы с Мельником сидели у затухающего костра. Он уже съел свою кашу, я отдал ему и свой котелок. Сейчас Мельник как раз заканчивал с ним. Леха храпел в спальнике. В проеме открытых ворот от времени на фоне освещенной лунным светом луны иногда проходил часовой-монолитовец. Где-то рядом пел сверчок.

– А как ты это сделал?

– Научиться хочешь? – Мельник облизал ложку, заглянул в опустевший котелок.

– Да неплохо бы.

Мельник молча сполоснул котелок, снова налил воды, подвесил над костром. Подкинул в огонь сучьев.

– Не знаю я, как это получается. Я ведь не доктор и не ученый. Делаю и все. Тут такое дело, Студент… Зона меняет людей. Сила действия равна силе противодействия. Мы меняем Зону, находим и используем артефакты, лазим в аномалии, а она тем временем меняет нас. И чем больше ты меняешься, тем больше можешь. Или меньше – тут как повезет. Ты можешь и вообще человеком перестать быть.

– Это как? В мутанта превратиться?

– В мутанта ты превратиться не сможешь. Вернее не сможешь при этом остаться человеком. А вот в зомби – легко и просто. Ты думаешь, откуда они берутся?

– Откуда?

– Выброс, – Мельник пошевелил палкой угли, – Как-то он людей выбирает. Тем, кто слишком много в Зоне натворил, или может натворить, приходится плохо. Чем ближе к центру – тем хуже.

– А кто решает? Кто-то ведь тогда должен знать все, что человек сделал. И будущее тоже.

– Студент, я не знаю, есть ли у Зоны разум. Мне говорили, что есть и говорили обратное, причем говорили это одни и те же люди. Я думаю, что если в Зоне и есть свой творец, то мозгов у него не много.

Он помолчал, снова перемешал угли.

– Я помню, как все это начиналось и первый выброс. Зона была и до выброса. Были зомби, были мутанты, были аномалии… Их не выброс создал. Но после первого все изменилось скачком. До него зомби можно было вывести за периметр и отдать психиатрам. Их даже приводили в себя. Сейчас зомби за периметром просто дохнут.

– Вы проверяли?

– Да. Но кроме зомби начали появляться и другие. Те, кто выжил под выбросом, сохранил разум. Они адекватно воспринимают окружающее, но реакции у них отличаются от реакций обычных людей. Мне сложно объяснить. Видел бойцов Бродяжника?

– Да.

– Мы называем таких людей "шудрами". У них нет внутренней мотивации, они не испытывают потребности в общении, но зато они очень хорошо ощущают Зону. Аномалии просто видят. Эмоции людей чувствуют, могут даже обмениваться навыками, читать мысли у таких же, как они. Поэтому они такие хорошие бойцы.

– Бродяжник нормально общается вроде…

– Нормально, да. Но сам он с тобой первым от нечего делать не заговорит. И он другой, он – "кшатра", руководитель.

– Индийская кастовая система?

– Она самая. Только правильное название: варна, а не каста.

– Тогда и брахманы должны быть?

– Они есть. Брахман тоже ощущает Зону, но он не зависит от нее. Только брахман может перейти периметр и покинуть Зону. А еще он может влиять на объекты в Зоне. Например лечить.

– Остальные не могут уйти?

– Кшатрий за периметром впадает в депрессию. У шудр на периметре начинаются эпилептические припадки. Они хорошо чувствуют себя только близко к АЭС.

Вода закипела. Мельник закинул в нее полгорсти чая, снова повесил котелок над огнем, завариваться. Достал пачку сигарет, прикурил от уголька.

– Вот так, Студент… Варианты твоей судьбы, если уж побывал под выбросом близко к центру, можно пересчитать по пальцам и на одной руке пальцев хватит. Вам повезло. Выброс в этот раз был довольно сильным, но с вами был я и вы были в укрытии. Однако меняться вы уже начали, это заметно.

– Знать бы, как…

– Узнаете обязательно. Чай будешь?

– Плесни. А то во рту какой-то вкус металлический появился… Мельник, а много таких брахманов?

– Два. Один – это я. Что я умею – ты видел. Со вторым ты тоже наверняка встретишься.

Какое-то время мы молчали.

– Мельник, а ты не боишься, что я все это расскажу, к примеру, долговцам?

– Ты не сможешь. Просто не сумеешь. Я же говорю: вы уже начали меняться. Ни одна тень монолита не сделает ничего во вред брахману.

– Но как?..

– Не веришь? Проверь. Царапни ножом, – Мельник протянул мне руку тыльной стороной вверх.

Я вытащил из кармана складной нож, открыл его, подержал лезвие над рукой Мельника, потом снова закрыл.