Петр снова спешился. Ну, по поводу прудов можно не беспокоиться. Крестьяне, наверняка, их давно облюбовали, и не позволили погибнуть. Хотя бы один плюс. Их окружали высокие кустарники, кое-где возвышалась елха, две ветлы обвились вокруг небольшого тополька. Петр как раз подходил к первому пруду, когда услышал фырканье лошади, и это был не Казбек. Он остановился. Его предположения по поводу промыслов крестьян были верными. Он улыбнулся и решил проверить.

Его не смущала перспектива быть обнаруженным на чужих землях. Он всегда найдет веский довод в своё оправдание. Да и перед кем ему оправдываться, перед крестьянами? А граф не будет поднимать смуты из-за такого пустяка. Да и не враждуют они, чтобы быть столь категоричными.

Оставив дончака в сторонке, Петр направился дальше. Пробираясь сквозь кустарники, он увидел, как рядом с последним прудом, самым большим, но по капризу природы, самым затаённым, окруженным высокими деревцами и камышами, щипал травку коренастый клеппер. Клепперы относились к верховым лошадям, спокойным по нраву, выведенным в Германии. Сейчас булавая лошадка приподняла морду, снова фыркнула и вернулась к пощипыванию травы. Петру захотелось поближе рассмотреть клеппера, и он успел сделать несколько шагов вперед, прежде чем, пораженный, застыл на месте.

Из воды, что переливалась в лучах августовского солнышка разноцветными бликами, медленно выходила обнаженная девушка. Отступая, вода постепенно открывала жадному мужскому взору белоснежные плечи с высокой грудью, тонкую талию с небольшим округлым животиком. А две золотистые длинные косы, перекинутые вперед, расплелись, и девушка, не поднимая головы, пыталась привести мокрые волосы в порядок. Она тихо засмеялась, когда её очередная попытка не привела к успеху и игриво откинула косу на спину, выпрямилась, гордо повела головой.

И увидела, что в нескольких метрах от неё стоит молодой мужчина и во все глаза смотрит на неё.

Время остановилось.

У Петра от неожиданного подарка Судьбы перехватило дыхание. Ему бы отвернуться, а лучше уйти, пока не обнаружилось его присутствие, но он не мог сдвинуться с места пораженный представшей красотой речной русалки. В тот момент он не сомневался, что перед ним не реальная девушка, а именно мифологическое существо. Встреча была столь неожиданной, что он растерялся, и некоторое время не контролировал себя. Его единственным желание было — любоваться красотой русалки, видеть, как капельки воды струятся по стройному девичьему стану, убегают и теряются в прозрачной водице, скрывающей бедра и сладостную манящую тайну.

А русалки приоткрыла рот, толи собираясь что-то молвить на речном языке, толи закричать от стыда.

Но опоздала. Заросли камышей раздвинулись, и послышался веселый голос:

— Папенька, мы знаем, где сестрица. Смотри….

На поляне появились две очаровательные темноволосые головки девочек-близняшек, а за ними и сам граф Палагин пожаловал.

За те два месяца, что прошли с отъезда отца и сестричек, Ирине удалось сделать, казалось, невозможное. С первого же дня она всерьез взялась за имение. Съездив в город, она привезла краску, новые занавеси, посуду и кучу других необходимых вещей. В Петербурге связалась с отцом, и через месяц в Отраду доставили новую мебель. Ирина во всех комнатах поменяла обои, и теперь на стенах красовались обои различных оттенков, начиная от светло-лиловых у девочек в комнате и кончая коричневыми с золотыми разводами в гостиной. В кабинете отца был повешен его портрет, написанный английским живописцем чуть более года назад. Теперь он висел рядом с портретом матушки.

Крестьяне трудились с утра до поздней ночи, приводили барский дом к тому виду, который желала видеть молодая хозяйка, но и сама Ирина не сидела, сложа руки. Она перебрала старые вещи и без зазрения совести распрощалась с ненужным барахлом. Отдала в деревню, за что женщины не уставали её благодарить. Таким же образом она поступила и с мебелью. Дворовые и прочие крестьяне пришли к единодушному мнению: хоть и резва молодая барыня, но справедлива и поступает надлежащим образом.

С каждым прошедшим днём Ирине всё больше нравилось жить в имении. После шумного Парижа она наслаждалась тишиной наступающего теплого летнего вечера, часами просиживала в небольшой беседке, которую отремонтировали и старательно подлатали. Ей нравилось слушать верещание пташек, она с закрытыми глазами внимала наступающей ночи, вдыхая чудесные ароматы цветов.

А ещё Ирине нравилось вечерами, перед закатом, когда дневная суета подходила к концу, направляться к конюшне, и, оседлав любимую Зарницу, выезжать в поля. Её любимым местом вечерних прогулок был лес, принадлежащий её семейству. Конечно, она понимала, что порой поступает безрассудно. За годы их отсутствия лес изменился и мог таить в себе опасность, и если что произойдет, и случится несчастье, ей никто не сможет прийти на помощь. Но Ирина выбирала известные и большие тропинки, где она до этого побывала днём.

Сегодня она немного изменила распорядок дня. Проснувшись на восходе, она с упоением потянулась в кровати, улыбнулась и подумала, что сегодня будет объявлен день безделья. За прошедшие месяцы она изрядно потрудилась и имела право полноценно отдохнуть.

От отца регулярно приходили письма, где он подробно рассказывал о времяпровождении девочек, и с каждым последующим письмом Василий Дмитриевич всё более открыто признавался, что ему трудно управляться в одиночку с близнецами. Оставшись без присмотра старшей сестрицы, те почувствовали волю, и шалили беспрестанно. Они довели до слез молодую служанку, умудрились прогнать строгую гувернантку, которую нанял им отец, и которая не пришлась по душе ни Зое, ни Саше. А однажды едва не сбежали. Хорошо, что сторож вовремя заметил, что из окон второго этажа подозрительно мелькнуло в темноте нечто белое и длинное, как в последствии выяснилось, связанные простыни. Где они вычитали об известном романтическом способе побега, оставалось только гадать.

Ирина скучала по девочкам. Заменив им мать, она чувствовала ответственность перед ними. Никогда раньше они не разлучались на столь долгий срок. И девушка с нетерпением начала ждать их возвращения.

Поехав прогуляться раньше обычного времени, она не сдержала порыва и остановилась возле раскинутых прудов. В детстве они частенько с матушкой гуляли верхом и их любимым пристанищем были эти чудесные пруды. Раскинув плед под тенью тополей, они могли часами разговаривать. Ирина с интересом слушала рассказы матушки о её детстве при дворе, о знакомстве с папенькой, об их совместных путешествиях. Ирину завораживал тихий голос Анны Ивановны, и бывало, что частенько она засыпала, положив белокурую головку на колени матери.

Нахлынули воспоминания. Ирине, по прошествию стольких лет, по-прежнему было больно от безвременной потери матушки. Она заплакала, и не смогла остановиться до тех пор, пока накопившаяся боль, обида, разочарование, разбившееся надежды и затаенная печаль не вышли через прозрачные капельки девичьих слез. А потом Ирина, подгоняемая желанием все забыть, скинула одежды, платье с сорочкой, и нагая осторожно ступила в воду. Купальный сезон закончился, пруд начал цвести, но девушку это не остановило.

Теплая, прогретая жарким солнцем, вода обхватила тело, и Ирина с удовольствием окунулась, чувствуя, как успокаивается, как возвращается душевное спокойствие. Она плавала до тех пор, пока мышцы с непривычки не начали уставать.

Зарница гуляла неподалеку, пощипывая травку, Ирина не беспокоилась, что та может сорваться и умчаться домой. Тишину полуденного дня не нарушало ничто.

Вволю наплававшись, она, заплетая растрепавшиеся золотые косы, начала выходить из воды, когда натолкнулась на пристальный взгляд восхищенных мужских глаз. Её первой реакцией была растерянность. Она не успела не возмутиться, ни испугаться, ни ужаснуться. Перед ней стоял незнакомый мужчина, от одного вида которого её сердце встрепенулось и забилось чаще. Незнакомец оказался очень высоким, стройным и превосходно сложенным, с квадратным, четко очерченным подбородком и прямым носом. Ветерок легонько шевелил его густые темные волосы. Лицо с однодневной щетиной было очень красивым, но дерзкий взгляд, полный восхищения, производил двоякое впечатление.