Я смотрела на неё в полном изумлении. Так это гостиница?

Она угадала мои мысли.

– Милочка моя, наше с господином Ирвином родство сильно преувеличено. Короче говоря, мы не родня. Конечно, он желанный гость в моём доме, но всё хорошо в меру.

– Если это постоялый двор, то разве мой муж не заплатил вам? – едва выговорила я.

– Того, что он заплатил, явно недостаточно. И у меня не постоялый двор, как ты выражаешься. Это уважаемое, солидное заведение.

– Возьмите в уплату мои вещи. Потом вернётся мой муж и всё возместит.

Госпожа Ивонна решительно оборвала меня:

– Твои вещи, милочка, мало чего стоят. Ты должна отработать мои деньги.

– Каким образом?

– Таким же, как Анни. У меня много постояльцев. Ко мне в дом приходят посетители, многие из них солидные, уважаемые люди. Их нужно встретить, устроить. Сделать так, чтобы они почувствовали себя как дома.

– Я никогда не занималась ничем подобным, – с возмущением сказала я. – Для этого у нас были слуги.

– Совершенно верно, милочка, для этого существуют специальные люди. А кто не может ничего делать, тому место на улице.

Я поняла её намёк. Ничего, когда Ирвин вернётся, она заговорит по-другому.

– Хорошо. Что я должна делать?

Мне выдали набор метёлок и прочего для наведения чистоты в доме. Также я получила доступ в коридоры, прежде для меня закрытые. У госпожи Ивонн был большой дом с множеством комнат. В которых я теперь вытирала пыль, подметала полы – словом, выполняла всё то, что у нас делала Сюзанна.

Через несколько дней мне было сказано умыться получше и пойти встретить гостя. В комнате для гостей меня дожидался пожилой мужчина. У него было румяное, всё в морщинах лицо, полное брюшко, и унизанные перстнями короткие пальцы.

Я предложила ему располагаться поудобнее. Принесла прохладительные напитки, закуски, и встала поодаль, ожидая дальнейших пожеланий.

Гость неторопливо выпил из кубка, положил в рот немаленький кусочек ветчины, и посмотрел на меня.

– Как тебя зовут, голубка?

На этот счёт у меня имелись указания. «Не стоит называться своим настоящим именем. Пусть будет милый псевдоним – скажем, Эллина».

– Меня зовут Эллина. Вам что-нибудь угодно?

– Присядь-ка рядом. Я хочу с тобой поболтать.

Я послушно села на мягкий диванчик. Гость улыбнулся и предложил выпить из кубка. Я отказалась, но он стал настаивать. Из вежливости я сделала вид, что пью. Он спросил о погоде, я ответила. Он ещё что-то говорил, я вежливо отвечала.

Наконец гость предложил выпить на брудершафт. Я начала было отказываться, но мужчина принял обиженный вид. Я согласилась. Наполнили кубки, мы сплели руки, выпили. Но у гостя были, кажется, свои понятия о церемониях. Он отставил кубок, ухватил меня покрепче, и принялся тыкаться мокрыми губами мне в шею. Рука его полезла под платье.

Я попробовала дёрнуться, но хватка у него была медвежья. Тогда, дотянувшись, я стянула с ноги туфельку (туфли, выданные из хозяйских запасов, на изящном каблучке). Ухватив её покрепче, с размаху влепила гостю в лоб каблуком.

Раздался звонкий шлепок, глаза у мужчины округлились, он откинулся назад, ухватившись за голову.

Я встала. В голове была пустота. Повернувшись к двери, я натолкнулась на рослого слугу. За ним стояла госпожа Ивонна. Просверлив меня взглядом, она подбежала к гостю. Слуга ухватил меня за локоть и вывел из комнаты.

Вскоре я уже стояла перед хозяйкой в её кабинете. Та напомнила мне предыдущий разговор, упрекнув в низкой неблагодарности.

– Разве не делала я всё, как вы говорили? – возразила я.

– Милочка, я говорила об Анни. Что ты будешь делать, что и она.

– Но Анни говорила… – я запнулась.

Госпожа Ивонна усмехнулась. И тут мне всё стало ясно. И что делала Анни, и кто был тот мужчина в саду у беседки, и откуда берутся те женщины, с которыми проводил время мой муж…

Видя моё замешательство, хозяйка перешла в наступление.

– Милочка, – теперь она говорила мягко, вкрадчиво, – я не хотела тебя огорчать, но твой муж никогда не вернётся за тобой. Он сообщил это в своём письме, прося не быть к тебе слишком суровой.

Она покачала головой, её голубые глазки смотрели сочувственно.

– С кем не бывает, не ты первая, не ты последняя.

– Я вам не верю. Этого не может быть.

– Думаю, ты мне поверишь, если я расскажу что-то, что мог знать только твой муж? Например, о твоих женских проблемах?

– Моя родня не позволит ему так поступить со мной!

– Кстати, о твоей родне. Господин Ирвин поведал мне эту неприятную историю. Ведь его, кажется, попытались обмануть?

Я вспыхнула. Чувствуя, как горят мои щёки, я твёрдо сказала:

– Мои проблемы мы уже обсудили с моим мужем. Они больше никого не касаются.

Глазки госпожи Ивонн сверкнули. Она, сочувственно улыбаясь, посмотрела на меня.

– Твой муж, милая, сказал тебе не всё. Бездетная женщина – это полбеды. Но если жена вообще не женщина, вот это проблема.

– Что значит – не женщина?

– А то и значит. Припомни того умника – доктора. Твой муж разыскал его. И хорошенько выспросил. Доктор-то оказался знаток своего дела. И всё рассказал твоим родным. А они решили всё равно тебя спровадить замуж. Думали, никто не разберётся.

Она опять покачала головой. Вздохнула:

– Тебе не всё рассказали. Тот доктор определил не то, что ты плохая женщина. У тебя нет органов, что имеет каждая девица. Сначала он подумал то, что думаешь ты. А потом понял, что мужские-то дела у тебя есть! Просто они не развились, как следует. Кое-что внутри осталось, а что-то и не выросло. Вообще, не знаю я этих докторских словечек.

Я стояла оглушённая. Что-то во мне сказало – это правда.

Мне хотелось кричать и кататься по полу. Госпожа Ивонна говорила, я не слышала. Наконец я почувствовала, как меня трясут за рукав.

– Деточка, иди к себе, отдохни.

На деревянных ногах я пошла к двери. Но почему-то направилась не в свою комнату. Прошла мимо своей двери, миновала коридор. Спустилась по лестнице с резными перилами.

Дверь в сад была не заперта. Я миновала розовые клумбы, возле которых копошился садовник, и обогнула беседку. Увидела людей, входящих в маленькую калитку. Не успев даже подумать, я ринулась туда. Успела только увидеть изумлённые взгляды мужчин, когда протискивалась мимо них на улицу.

За калиткой была вымощенная булыжником мостовая. Сюда мы подъезжали с моим мужем совсем недавно. Я торопливо пошла вдоль домов. Улочка была узкой и проходила позади особняков. За каменными оградами виднелись лишь их глухие, почти без окон, стены, и верхушки пышных кустов.

Сзади послышались возбуждённые голоса, и мне пришлось прибавить шагу. Впереди был просвет, и я устремилась туда. Вскоре показался перекрёсток, и я вышла на широкую улицу.

Город был совершенно незнакомым, и я повернула наугад. Собственно, мне было всё равно, куда идти. Ноги сами несли меня вперёд. Должно быть, я выглядела как-то не так, потому что на меня постоянно оглядывались. Потом впереди показался мост. Он был сложен из камня, и соединял берега мутной реки.

Я подошла к входу на мост и остановилась. По сторонам от моста берег ограждали серые каменные блоки. На них сидели и удили рыбу местные мальчишки.

Я облокотилась о камень и стала смотреть вниз. Солнце припекало, и мутная речная вода показалась мне желанной. Сзади послышался конский топот. Я оглянулась – к мосту подъезжали всадники. Лицо одного из них показалось мне знакомым. Я вскарабкалась на шершавый камень. Мальчишки расступились, дав мне место.

– Никак прыгнуть хочет? – сказал один.

– Дурочка, здесь нельзя купаться! – пискнул другой.

– Вот она! – раздался голос за спиной.

Я прыгнула. Удар, шум в ушах, вода, сдавившая грудь – всё это было как во сне. Я погружалась, не делая попытки выбраться на поверхность.

Потом что-то с силой дёрнуло меня за волосы, едва не выдернув их с корнем. Я ничего не видела, только чувствовала, как меня хватают сильные руки. Как меня сгибает пополам, и из носа, изо рта льётся вода.