— Я бы предпочла, чтобы ты сражалась, а не бежала. Я часто спрашивала себя: осталась бы твоя мать жива, если бы нашла в себе силы сопротивляться твоему отцу?

Августа редко удивляла свою племянницу, но сейчас Мадлен была потрясена.

— Я думала, вы считаете повиновение мужу одной из главных женских добродетелей.

Тетя фыркнула.

— Достаточно, чтобы мужчина не сомневался в твоем повиновении. После свадьбы Арабелла ни разу не просила Лубрессака о поездке в Англию. А если и просила, то позволяла ему игнорировать эту просьбу. Я так больше ее и не видела. Маркиз был пламенным патриотом. Фергюсон, правда, лишен этого недостатка. Тем не менее, мне тяжело было бы знать, что вы оставляете Англию, даже не попытавшись наладить жизнь здесь.

— Поэтому вы хотели отправить меня на Бермуды! — Мадлен попыталась спрятать за сарказмом свою растерянность.

Августа взглядом заставила ее замолчать.

— Я не хотела отправлять тебя на Бермуды. Однако некоторые ситуации требуют решительных мер.

Августа снова окинула взглядом гостей, и Мадлен поняла, что она высматривает Эмили. Увидев ее, тетя нахмурилась.

— Бог знает, что выпадет на долю Эмили. Не исключено, что это ее придется отправить на Бермуды. Но в таком случае мне тем более хотелось бы, чтобы ты осталась.

— Я не уеду в Шотландию без боя, — сказала Мадлен. — Но я не уверена, что смогу отказаться от Фергюсона, если останется только этот вариант.

Тетя пожала ей руку.

— Значит, он — тот, кто тебе нужен. Если даже ты потерпишь поражение, мы как-то переживем это. По крайней мере в Шотландию можно добраться на карете. Думаю, тамошняя недвижимость Фергюсона не в таком плачевном состоянии, чтобы там нельзя было разместить гостей.

Мадлен слабо улыбнулась. Августа встала и потянула ее за собой.

— Сегодня больше никакого шушуканья по углам. Если тебе удастся сделать вид, что это самый веселый бал в твоей жизни, сплетники по крайней мере задумаются, не известно ли тебе что-то такое, что неизвестно им.

Тетя улыбнулась, как человек, закаленный в битвах с обществом. Их разговор вдохнул в Мадлен новые силы, которых оказалось достаточно, чтобы пережить этот вечер.

Но этого было мало. Неизвестно, сколько сил ей потребуется, чтобы убедить Фергюсона внять голосу разума.

Фергюсон бесшумно спускался вниз по парадной лестнице: звук его шагов заглушал толстый ворс ковра. Ходить беззвучно он научился давным-давно, спасаясь от нотаций отца, и с тех пор знал все скрипучие половицы. Главное — перепрыгивать опасные места. Его странный способ передвижения привлек внимание горничной, она удивленно посмотрела на него, но, опомнившись, опустила глаза, покраснела и присела в реверансе. Хорошо, что никто из сестер не выглянул посмотреть, что происходит.

С ними действительно было приятно проводить время. После того как он пообещал не выдавать Кейт и Мэри замуж насильно и не торопить их с выбором женихов, девушки каждый вечер присоединялись к нему за ужином и иногда оставались потом поболтать. Элли время от времени заходила в гости, между ними установилось хрупкое перемирие. Их отношения все еще были сложными, однако появилась надежда, что в будущем она сможет простить его и они станут хорошими друзьями. Но сегодня утром ему не хотелось никого видеть, и он с облегчением вздохнул, когда незамеченным добрался до лестницы. Прошлую ночь его терзала бессонница, он лежал в постели и размышлял о трагедии, которая угрожала разрушить его семью. Он не смог придумать никакого другого способа положить конец ужасным слухам, решение, предложенное Мадлен, казалось очевидным и единственно правильным. Но он не хотел даже думать об этом, не хотел, чтобы она снова шла на риск.

Но что хуже: тревога, с какой она посмотрела на него, услышав о том, что его подозревают в убийстве, или осуждение, которое появилось в ее глазах, когда он сказал, что может покинуть Лондон? Осуждение превратилось в гнев, когда он предложил расторгнуть их соглашение. Он не сомневался: ради его спасения она, не задумываясь, раскроет свою тайну. Фергюсон был так погружен в невеселые мысли, что ничего не замечал вокруг. И осознал, что он не один, только когда перепрыгнул через три последние ступеньки и мягко приземлился на мраморный пол фойе. Он поднял глаза, ожидая, увидеть дворецкого. Но это была Элли. Скрестив руки на груди, она стояла в дверном проеме и внимательно смотрела на него. Кейт и Мэри сидели на скамейке недалеко от двери. На них были платья лавандового цвета. Нежность их нарядов контрастировала с вызывающей яркостью лазурной туники, которую сегодня надела Элли. Несколько чемоданов и шляпных коробок стояло рядом с девушками. И, судя по их расширившимся от удивления глазам, они видели каждое па его странного танца.

— Если вы будете так ходить по дому, слуги наверняка решат, что вы сошли с ума, — насмешливо протянула Элли.

Он отвесил шуточный поклон.

— Я просто не ожидал увидеть вас сегодня, иначе отложил бы приступ безумия на другой день.

Элли улыбнулась, но тут же нахмурилась.

— Не смешно. Особенно после того, как я услышала от некоторых смельчаков, хотя я скорее назвала бы их тупицами, что они выживут вас из города в течение двух недель, если вы не сможете повлиять на общественное мнение.

— И поэтому ты забираешь Кейт и Мэри? — Фергюсон указал на багаж. — С тобой они будут в безопасности? С твоей-то репутацией?

Элли рассмеялась.

— Прежде чем читать мне нотации, разберитесь с историей, в которую угодили сами.

Кейт и Мэри переглянулись и захихикали. За последние несколько недель они очень сблизились с Элли.

— Элли сказала, что, если скандал не утихнет, вы снова попытаетесь сбежать, — уверенно произнесла Кейт. — Мы собрали вещи, чтобы в любой момент последовать за вами. Мы не бросим вас и готовы отправиться с вами в изгнание.

Он давно без труда различал сестер: улыбаясь, Кейт немного кривила губы, а у Мэри на подбородке был небольшой шрам: она когда-то ударилась о раму арфы. Но даже зная, кто с ним говорит, он все равно не мог подобрать подходящих слов.

— Значит, Элли считает, что я сбегу?

— А разве эту пляску святого Витта вы устроили на лестнице не потому, что хотели незаметно улизнуть из дома? — поинтересовалась Элли.

— Это мой дом. Я могу приходить и уходить, когда захочу.

— Вы также можете спокойно ходить по всему дому когда угодно, но, тем не менее, предпочитаете красться как вор. Значит, вы действительно намерены убежать в Шотландию, даже не попрощавшись с нами.

Элли уже не улыбалась. Ее плечи поникли, руки комкали ткань юбки, она словно пыталась удержать себя на краю невидимой пропасти. Фергюсон понял: сестра не верит, что он останется с ними.

— Я не сбегу. Даже в самой критической ситуации я бы не ушел из дома без сменного белья, — попытался пошутить Фергюсон. — И если я решусь на этот шаг, то позову вас с собой. Кажется, в прошлый раз я именно так и поступил.

Элли смерила его холодным взглядом.

— Нет необходимости прощаться лично. Записки будет вполне достаточно. Вы даже можете сэкономить время и написать одну на троих.

— Послушай, чего ты от меня хочешь? — Фергюсон понимал причину тревоги сестры, но этот разговор начал надоедать ему. — Я не могу опровергнуть эти слухи, не имея каких-либо веских доказательств.

— Но вы заберете нас в Шотландию? Пожалуйста! — взмолилась Мэри. — Без вас жизнь в Лондоне превратиться в сущий ад. Леди Софрония не сможет защитить нас.

Он посмотрел на младших сестер. Глаза Кейт и Мэри горели жаждой приключений. Даже о своем дебюте они говорили менее увлеченно. Они молоды, красивы, им давно пора замуж. И, располагая такими деньгами, он мог бы дать им приданое, которое успокоило бы большинство женихов, напуганных слухами о случаях безумия в его семье.

— Вам будет очень скучно в Шотландии, — сказал он. — Ближайшие соседи — в сотнях миль от дома. Зимой рано темнеет, летом — наоборот, долгие сумерки. И вам совершенно нечем будет занять себя. И клан терпит меня только из-за матери, а еще потому, что у деда не было сыновей. И они почти не говорят по-английски. Вы захотите вернуться в Лондон еще до того, как лошади успеют остыть.