– Я прямо сейчас к нему и отправлюсь, – сказал он.

Полчаса спустя (княгиня успела за это время найти свое закатившееся под комод кольцо и написать несколько строк генерал-лейтенанту) они опять встретились у сходней. Снегопад постепенно иссякал, однако со стороны лагуны задул ветер, сметавший снег с палубы «Эрцгерцога Зигмунда». Княгиня шла, опустив голову, пряча руки в карманах пальто. Разглядеть выражение ее глаз Трон не мог.

– Подходит вам в пять часов, комиссарио?

Трон поклонился.

– Княгиня!

– Да?

– Почему вам угодно, чтобы я продолжил расследование?

Княгиня глубоко вдохнула воздух, как бы делая над собой усилие. Несколько секунд она безучастно смотрела на Трона, потом выговорила:

– А почему вы хотите вести это дело и дальше, комиссарио?

Княгиня резко повернулась и быстро ушла, не дожидаясь ответа. Трон видел, как она сбежала вниз по сходням и быстро зашагала, оставляя на снегу узкие следы туфелек. Трон потерял ее из виду, когда она свернула в сторону моста Палья.

Незапечатанный конверт с письмом княгини лежал во внутреннем кармане сюртука и шуршал при каждом движении, пока Трон направлялся по Рива делла Скьявони к генерал-лейтенанту Палфи. Поскольку Трон считал личную переписку делом сокровенным и далее тайным, ему и в голову не приходило прочесть письмо – хотя из него, конечно, можно было бы сделать важные выводы о том, какого рода отношения установились между княгиней и генерал-лейтенантом.

Однако, перейдя на мост Палья, Трон решил, что при определенных обстоятельствах тайна переписки относится только к письмам запечатанным. И вообще… как-никак речь идет о двойном убийстве! Зайдя под аркады Дворца дожей, он прочел письмо княгини генерал-лейтенанту Палфи.

Содержание письма подтвердило его предположение: княгиня явно была на дружеской ноге с генерал-лейтенантом. Она писала ему:

Не воспользовалась ли княгиня им как почтальоном? На какой-то миг Трон с неприязнью представил себе этого светского льва в генеральском мундире – высокого роста, стройного, с пышными подкрученными усами и блестящими глазами.

Двадцать минут спустя адъютант, которому Трон вручил письмо для генерала, пригласил его в кабинет Палфи.

Генерал-лейтенант Палфи оказался отнюдь не светским львом, а обыкновенным худощавым мужчиной высокого роста, которому было никак не меньше шестидесяти лет. Голова его облысела, а оттопыренные уши напоминали маленькие паруса. Облик Палфи был бы даже комичен, если бы не глаза – умные, ироничные. Он пригласил Трона сесть, с любопытством оглядел его, а потом без всякого вступления, словно продолжая разговор, спросил:

– Вы читаете «Стампу», комиссарио?

По-итальянски Палфи говорил без малейшего акцента, голос у него был звучный, приятного тембра. Он указал рукой на итальянскую газету перед собой на столе. Видимо, он только что ее перелистывал.

«Стампа» – крупнейшая газета, издаваемая в Турине. Продавать ее в Венеции и перевозить через границу было запрещено. Трон не знал, какого ответа Палфи от него ожидает.

– Туринская «Стампа» находится в списке запрещенных изданий, господин генерал-лейтенант, – осторожно ответил он. – Мы получили приказ конфисковать все экземпляры.

– И часто вам приходится делать это?

– В кафе на городских площадях посетители читают эту газету, ничего не опасаясь.

– Но ваши люди, разумеется, ее изымают?

– Всенепременно.

– И куда попадают конфискованные экземпляры?

– К вечеру их приносят в управление полиции.

– Чтобы вы могли ознакомиться с ними? – вдруг располагающе улыбнулся Палфи. Трон неожиданно почувствовал к нему что-то вроде симпатии.

– Я действую в рамках моих служебных обязанностей по сбору информации, – ответил Трон, улыбнувшись в ответ.

– Читали вы «Стампу» за пятницу?

Трон отрицательно покачал головой.

– Пока нет, господин генерал-лейтенант.

– Во время поездки Гарибальди по Ломбардии на прошлой неделе его принял епископ Кремоны, – сказал Палфи серьезно и веско. – Он выступает на собраниях с большим подъемом, и публика, восторженно поддерживает его, скандируя «Рим и Венеция!» – Он выдержал паузу. – Как вы думаете, Гарибальди нападет на нас?

– Несколько сотен человек – вот все, что он может собрать под свои знамена.

– Однако Сицилию он завоевал с одной тысячей. А У противника было тридцать тысяч солдат, – напомнил Палфи.

– Венеция не Палермо. И императорскую армию нельзя сравнивать с армией короля обеих Сицилий. Уж это Гарибальди известно. Кроме того, ему обязательно потребуется поддержка Турина, которую он вряд ли получит.

– А что говорят венецианцы об этой его поездке по Ломбардии?

Трон постарался выразиться дипломатично:

– Заметна некоторая склонность присоединиться ко вновь созданному итальянскому королевству.

– Вы того же мнения? Будьте со мной откровенны, комиссарио.

Почему-то у Трона появилось ощущение, что с генералом можно говорить начистоту.

– Мы просто поменяли бы зависимость от Австрии на зависимость от Турина.

– А плебисциты? На Сицилии и в Неаполе? Разве они не свидетельствуют о склонности к единству Италии?

– В известной степени – да, но это вовсе не объяснение в любви к Турину.

– Без Турина ни о каком политическом единстве и помыслить нельзя.

– Возможно. Но если мы присоединимся к Италии, Венеция подпадет под управление туринского префекта, а мэра Венеции будет назначать король.

– Вы говорите об октябрьских декретах?

Трон кивнул.

– Это несомненный шаг назад по сравнению с реформами Марии-Терезии. У органов местного самоуправления отберут всю власть.

– Я не услышал в ваших словах запальчивости итальянских патриотов, – снова улыбнулся генерал-лейтенант. – Однако полагаю, вы пришли ко мне не для того, чтобы пуститься в рассуждения о политике. Княгиня написала, что вы хотели бы поговорить с лейтенантом Грильпарцером?

– Он здесь?

– Нет. – Лицо Палфи посуровело. – Так что произошло на судне?

Трон рассказал все. Упомянул он и о том, по какой причине Перген отстранил его от расследования.

– А что вы хотите узнать от Грильпарцера? – спросил Палфи, когда Трон закончил свой рассказ.

– Каюта Грильпарцера была рядом с каютой надворного советника. Не исключено, он что-то видел или слышал Кроме того, в ресторане между лейтенантом и надворным советником произошла размолвка. По мнению официанта, эти господа были знакомы и прежде.

Палфи встал так резко, что свернувшаяся у его ног кошка отпрыгнула в сторону.

– Это правда, – подтвердил он. – Они действительно были знакомы. – Он умолк, обдумывая, что еще стоит сказать Трону, потом провел ладонью по голове, словно приглаживая волосы, от которых остались одни воспоминания. – Послушайте, комиссарио, – произнес он наконец. – У меня нет привычки распространяться о личных делах моих подчиненных. Но княгиня почему-то заинтересована в том, чтобы вы какое-то время еще участвовали в расследовании. Почему ей так хочется, я, повторяю, не знаю. Однако чаще всего она отдает себе полный отчет в том, что для нее важно, а что нет. – Он помолчал и продолжил. – Лейтенант – игрок. У него долги, и весьма значительные. В «Ридотто» ему уже запрещено делать ставки. Сейчас он играет преимущественно в подпольных казино.

– Здесь, в Венеции?

– Я отдал приказ о его переводе в другой гарнизон. Но Тоггенбург мой приказ не завизировал.

– Откуда лейтенант берет деньги для игры?