Как бы то ни было, Оттону удалось к середине декабря вернуться в Лотарингию, избегнув окончательного поражения, и там щедро наградить своих верных вассалов. Он отпраздновал Рождество во Франкфурте. Его поход, как и аналогичный поход Лотаря, не принес явных результатов. Обе стороны приписывали победу себе. Германские хроники обошли молчанием поражение Оттона на берегах Эны или очень старательно его смягчали. Однако было заметно, что, несмотря на их «официальный энтузиазм», авторитет императора несколько упал: он дал застать себя врасплох в Ахене, и отступление его весьма напоминало стремительное бегство. Чувствуется также, что в Германии вторжение Оттона во Францию, отнюдь, не встретило всеобщего одобрения. Легенда гласила, будто один отшельник предсказал, что все те, кто возглавлял этот поход, умрут через семь лет. Пять лет спустя про известное поражение Оттона в Бозентелло[145] говорили, что это и есть то самое наказание за опустошения во Франции и кощунственную борьбу против христиан.

Со своей стороны французы, естественно, присваивали себе лавры победителей в этой кампании, не задумываясь, впрочем, что она не принесла никаких полезных результатов, т. к. Лотарингия ускользнула от них очередной раз. Но радость от того, что они едва не захватили в плен самого могущественного государя Европы и не нанесли ему поражение, заставляла забыть о трезвом рассудке. Это чувство гордости прослеживается не только на страницах анналов, но также в хартиях, даже выпускаемых в странах, неподчиненных непосредственно власти Лотаря. Именно в этом русле произошедшие события представлены в акте Мармутье-ле-Тур: «Дан же этот документ в марте месяце, в 26-й год правления великого короля Лотаря, когда он напал на саксонцев и обратил в бегство Императора (Data autem haec auctoritas mense marcio, sub magno rege Hlothario, anno scilicet XXVI., quando impetum fecit contra Saxones et fugavit Imperatorem)». Карл не мог или не посмел остаться в Лане. Он последовал за Оттоном в Лотарингию, и с конца 978 г. Лан, несомненно, вновь попал во власть Лотаря. Осведомленный о притязаниях на трон своего брата, король поспешил подстраховаться, короновав своего сына Людовика, которому едва исполнилось тринадцать лет. Гуго Капет поддержал его действия. Знать королевства, соответственно, собралась на совещание в Компьене и единодушно избрала второго короля.[146] Людовика короновал Реймсский архиепископ 8 июня 979 г., в воскресенье в Троицын день.

Гуго заверил обоих королей в своей преданности и пообещал им помочь упрочить их власть над определенными областями королевства. Поэтому Лотарь и Людовик V поспешили даровать герцогу Франции и церквям его домена все грамоты, которые он просил. На другой день после своего коронования Людовик V, по личному совету Гуго Капета, предоставил Арнульфу, епископу Орлеанскому, подтверждение на все владения его церкви, обновление иммунитета, наконец, разрешение добиваться возврата владений и сервов, которые были у нее отобраны в период между правлением Карла Великого и его отца Лотаря. В день же коронации аббатство Сен-Бенуа-сюр-Луар, в области Орлеана, получило от королей в лице настоятеля Амальберта обновление грамот о иммунитете. Адальберон Реймсский, Гибуин Шалонский и королева Эмма присоединились к Гуго, чтобы просить Лотаря и Людовика V подтвердить дарения, сделанные капитулу собора Парижской Богоматери епископом Элизиардом, и как обычно предоставить ему иммунитет.

Пятнадцать лет назад, во время Нормандской войны, шайки язычников-датчан, состоявших на службе у Ричарда, опустошили не только область Шартра, но еще и граничащие с Нормандией земли Бретани. Напуганный их приближением, Сальватор, епископ Алета (Сен-Мало), забрал мощи святого Самсона и святого Маглуара, епископа Доля, и в сопровождении Юнана, аббата Леона, бежал в Париж. Там он оставил мощи в безопасности, возле герцога Франции, который сохранял нейтралитет по отношению к Нормандии и который к тому же долгое время прибывал в дружеских отношениях с епископом Бретани. Когда мир был заключен, естественно, что бретонцы захотели вернуть святыни, но Гуго Капет вынудил их оставить ему мощи святого Маглуара. Гуго перевез их в монастырь святого Варфоломея, расположенного на острове Сите возле дворца в Париже, изгнал каноников и заменил их монахами, которых щедро одарил. Лотарь и Людовик V подтвердили эти дарения, по просьбе Гуго, которого они называли «весьма знаменитым герцогом».

Нанеся поражение Оттону II, возобновил ли Лотарь свои попытки присвоить себе Камбре? Этого нельзя утверждать. Смерть Тедона в конце 978 года навлекла на епископство Камбре все возможные несчастья, какие только могли произойти в эти смутные времена из-за вакантного епископского места. Лотарь присвоил себе имущество епископства Арраса, которое тогда, как уже говорилось выше, было объединено с Камбре, но входило в Западно-Франкское королевство. Может быть, поступая таким образом, Лотарь просто воспользовался правом регалии;[147] но опасались, что это было прелюдией к его вторжению в область Камбре. Оттон II в то время находился слишком далеко, занятый борьбой с поляками, и никакой помощи ожидать от него не приходилось, В этих критических обстоятельствах Годфрид, граф Эно, и Арнульф Валансьенский, две наиболее значимые в Нижней Лотарингии фигуры, решили обратиться за помощью к Карлу Лотарингскому, поскольку титул герцога обязывал того защищать эту страну. Они ему напомнили, что император назначил его управлять Лотарингией, с тем чтобы он противостоял вторжениям своего брата. Они просили его, как можно скорее организовать оборону Камбре, заставить вассалов епископства выполнять свой долг, присягнуть на верность императору и потребовать у них заложников вплоть до возвращения Оттона II, который по приезду назначит нового епископа. Карл охотно принял это предложение. Собрав войска, в сопровождении Годфрида и Арнульфа он отправился в Камбре. Но Годфрид и Арнульф, столкнувшись со своеобразной манерой Карла защищать Камбре, тут же с негодованием покинули его. Ведь Карл начал грабеж церковного имущества, вызвал к себе жену и заставлял ее спать в личной постели епископа, растратил епископскую казну, продавал пребенды,[148] наконец, торговал церковными должностями.[149] Вернувшись в конце концов, император немедленно положил конец этому безобразию. На Рождество в Пёлде он созвал большое собрание, по предложению Ноткера, епископа Льежа, и, с одобрения лотарингцев, назначил епископом Камбре Ротхарда.[150] Тот вошел в город в первое воскресенье Поста (1 марта 980) и спустя немного времени, был рукоположен в епископский сан Реймским архиепископом Адальбероном, его' соучеником и старым другом.

Ротхард, хотя и был человеком с мягким характером, не имел абсолютно ничего общего со своим слабовольным и глупым предшественником Тедоном. Эд де Вермандуа, который не удовлетворился владением Гуи и правом взимать с крестьян и даже горожан Камбре подати, построил укрепленный замок в Винши, всего в четырех милях от города. Ротхард позвал на помощь Годфрида и Арнульфа и разрушил замок. Из-за назначения Ротхарда епископом и поражения его племянника Эда Лотарь утратил все свое влияние на область Камбре, которая вклинивалась «углом» в его королевство и затрудняла сообщение между ланскими и фландрскими владениями.

Связь между Каролингами и кланом Вермандуа становилась все тесней. В 978 г. Лотарь назначил своего племянника Лиудульфа, сына Альберта де Вермандуа, на место епископа Гадульфа в Нойоне и Турне. Лиудульфа посвятили в сан в 979 году. Без сомнения, в это же время король подтвердил, по просьбе нового епископа, реформы, предпринятые им и Сен-Элуа де Ноайон, так же как и его дары этому монастырю. Б течение 980 г., находясь в Лане, Лотарь, по ходатайству Эммы, Асцелина и Гибуина, подтвердил очередное дарение одного аллода в Омуа, в деревне Восьен, сделанное его «любимым и очень верным графом дворца».[151] Гербертом из Труа, монастырю Монтирендер. Уже очень пожилой граф Труа вскоре скончался.