Но случилось так, что Леблон, талантливый «генерал-архитектор» скончался в 1719 году, а зависть и интриги некоторых вельмож не позволили довести проект француза до его воплощения. Далее как-то заглох вопрос и строительстве города с каналами по примеру Амстердама и Венеции. Конечно, в те дни Петр был в гневе. Его идеи генерального планирования столицы оставались в тени! Академик Яков Штелин рассказывает, что по возвращении из-за границы государь, осматривая Васильевский, заметил:

— Улицы и каналы очень узки, и они даже уже каналов и улиц в Амстердаме.

Поехали к резиденту Вильде. Переговорили.

На шлюпке, вместе с Вильде, царь и советники отправились вымерять ширину каналов. Каналы вместе с набережными едва соответствовали амстердамским (идеальным).

— Все испорчено! — гневно воскликнул царь Петр Алексеевич.

Полулегендарный рассказчик сохранил такое высказывание царя, когда он ругал А.Д. Меншикова:

— Василия Карчмина батареи лучше расположены были на острову, нежели под твоим смотрением нынешние строения здесь. От того был успех, а от этого убыток невозвратный... Ты безграмотный! Ни счета, ни меры не знаешь... Черт тебя подери с островом, — и в гневе царь вытолкал Александра Данилыча за дверь.

Безграмотных в ту пору было очень много! И грамотных — намного меньше:

Но появлялись тогда в России и «грамотные». Посланник прусский Мардефельд в донесениях за 1721 год пишет о слухе, будто город будет перенесен на Васильевский остров... В 1721 году в России уже будет работать Бурхард Христофор Миних, «грамотный» и желавший трудиться под руководством великого государя.

В 1727 году генерал Миних, облеченный доверием жены Петра, новой монархини, императрицы Екатерины I представит на рассмотрение знаменитый «План защиты города Санкт-Петербурга от наводнений». Тот же «Журнал Путей Сообщения» поместил на своих страницах в 1859 году полностью этот план с приложением — чертежами самого автора, Миниха. Некий специалист Дуров, составитель «Материалов для истории строительного дела в России», называя Миниха одним из полезнейших наших деятелей пишет: «Нам до сих пор неизвестно, намеревались ли когда-нибудь привести в исполнение данный план».

«...В следующем 1728 году сие важнейшее дело с помощью Божеского исполнено и Санкт-Петербург от высоких разливаний вод открыт и в беспечность поставлен быть мог, к чему господь бог ее императорскому величеству все потребное имение в руки даровал и, памяти блаженной монарха славу умножало... так и жителям Санкт-Петербугским не малая бы корысть учинена была. И понеже (так как) содержание сего города крайнейшая важность есть, то время на то трачено должно быть и ни на какие труды и расходы смотреть не стоит».

Этот красноречивый комментарий определенно говорит об отношении Миниха к России, к ее столице и о надежде на осуществление планов, которым не суждено было увидеть свет. Теперь только для специалистов, изучающих строительные, фортификационные работы, да еще одному-двум историкам архитектуры может быть интересна папка с чертежами XVIII века.

Но генерал Миних не останавливается на одних письменных планах-проектах! Позже, в период бироновщины, он, уже как известный военный инженер, руководит par ботами в Петропавловской крепости. Начиная с 1706 года •«деревоземляные» сооружения и постройки на Заячьем острове постепенно заменялись каменными. И, конечно, размеры стройки увеличивались. При Минихе были запроектировали бастионы и соединяющие их куртины до 12 метров высотой и шириной до 20 метров. Они состояли из двух стен — наружная толщина доходила до восьми метров. Пространство между стенами бастионов заполнялась песком, щебнем, землей или отводилось под казематы с амбразурами для установки орудий. Казематы в куртинах были хранилищами оружия, боеприпасов и помещениями для солдат гарнизона.

Итак, давайте послушаем опытных питерских экскурсоводов: «В 1730-х годах под руководством Миниха возведены дополнительные укрепления — равелины: Алексеевский (с западной стороны) и Иоанновский (с восточной). Это название было дано ему в честь старшего брата Петра I — Иоанна Алексеевича. Между равелинами и основной частью крепости проходили широкие рвы, заполненные водой (они были засыпаны в конце XIX века). По концам рвов стояли заградительные устройства — бо-тардо, которые преграждали путь возможному вражескому десанту... Петербургская (Петропавловская) крепость, усиленная Кронверком (вспомогательным укреплением) являет собой первоклассный образец военно-инженерного искусства XVIII века».

Как известно, наводнения в Санкт-Петербурге, произошедшие в 1752,1777,1788 годах оставили заметный след в истории города в восемнадцатом столетии. Например, одно из катастрофических наводнений в 1777 году страшной бурей вывело Неву из берегов и к 6 часам утра 10 сентября вода поднялась до 310 сантиметров над ординаром. И вот начительная часть города была под водой! Огромный вред испытывал на себе прекрасный Летний сад: погибли почти все фонтаны, множество деревьев было вырвано с корнем. Многие деревянные дома жителей были сорваны с фундаментов и унесены стихией в море.

Погода пуще свирепела,

Нева вздувалась и ревела,

Котлом клокоча и клубясь...

Так описывает Александр Сергеевич Пушкин в «Медном всаднике» наводнение, случившееся 7 ноября 1824 года. Повторялись чудовищные стихийные бедствия еще в 1924, 1975 годах, а последнее сильное наводнение отмечалось в городе на Неве в 1994 году (вода поднялась до 219 см над ординаром).

И если первые генеральные планы развития города 1716 и 1717 годов славных зодчих Трезини и Леблона были «забракованы» временем по разным причинам, но все же рассмотрены, то план фельдмаршала Миниха просто был положен под сукно. Нет даже сведений о том, как отреагировали на его проект, — каждый из городских островов защитить дамбами, а «где возможно, поднять заливные площади подсыпкой земли». Правители России просто не захотели изучить чертежи сооружений Миниха, и смета на оплату труда и материалов (всего-то на 750 тысяч рублей) так и осталась просто официальной бумагой, поданной на высочайшее имя.

Лишь осенью 1979 года в Ленинграде начали строить трассу защитных сооружений (фактически выполняя проект Миниха!), названную в народе «дамбой». Но кто знает, осуществились бы проекты Леблона и Миниха, и, возможно, не было столько жертв и такого ущерба в городе от стихии.

Но давайте вернемся в век восемнадцатый. Облик «столичного града Санкт-Петербурга» постепенно менялся. В 1737 году правительство издает специальный указ. Назначена «Комиссия о Санкт-Петербургском строении». Воспоминания о страшных пожарах лета 1736 года были так ужасны, что приводили в трепет правителей России и торопили их с принятием решений. Было велено срочно составить план застройки выгоревшей территории с учетом мер противопожарной защиты.

— Комиссию повелеваем возглавить Миниху — нашему фельдмаршалу!

Вот такова и была воля императрицы Анны Иоанновны. Так же как то, что Миних был во главе этой комиссии, известно лишь узкому кругу историков, неизвестным практически остался факт прежнего руководства этой комиссией

Петром Михайловичем Еропкиным. Это был замечательный русский архитектор и градостроитель. Для своего времени Еропкин — это один из самых образованных русских деятелей. Знание латыни, итальянского, французского языков позволило ему перевести отдельные главы научного трактата итальянского зодчего XVI века Андреа Палладио. Серьезные знания истории, философии, математики и физики сближали его с научными деятелями Петербурга. Сам Бурхард Миних высоко ценил и уважал его. Комиссия Миниха — Еропкина занялась разработкой нового генерального плана застройки столицы. Вокруг ее работы было, конечно, много пересудов и слухов. Но постепенно, в основном под воздействием тогда очень известного имени, к проектантам стало проявляться неподдельное уважение. И активное, хотя иногда временное, участие Бурхарда Миниха (в 1737,1738 и 1739-м, до осени, годах — Миних был занят в должности главнокомандующего в походах) продвигало этот процесс. Позже в некоторых справочниках по истории Ленинграда и Санкт-Петербурга напишут, что «новый генеральный план застройки столицы отражал передовые идеи русского градостроительства». Знали ли тогда об этом власть предержащие? Заглянем в записи Миниха в его дневниковом блокноте: