Так, Ломоносов как русский студент должен был «во всех местах во время своего пребывания показывать пристойные нравы и поступки, также и о продолжении своих наук наилучше стараться», особенно усердно изучать все, что относится к химическим наукам и горному делу, а также «учиться и естественной истории, физике, геометрии, тригонометрии, механике, гидравлике и гидротехнике».
Всем этим наукам предписывалось учиться «у тамошнего советника правительства господина Вольфа и требовать от него при всех случаях совета». Овладев теорией, студент должен был уметь различать свойства горных пород и руд, знать устройства машин, работать в лабораториях, «в практике ничего не пренебрегать»; заниматься иностранными языками, чтобы «свободно говорить и писать могли» на русском, немецком, латинском и французском языках, а притом «учиться прилежно» рисованию. Инструкция обязывала каждые полгода представлять в Петербургскую академию сведения о своих занятиях, а также «и нечто и из своих трудов в свидетельство прилежания», прилагать отчет о финансовых расходах. Получив такую инструкцию, Ломоносов расписался: «Такову инструкцию студент Михайло Ломоносов получил, по которой точно исполнять будет». Кроме того, студентам было передано для вручения Христиану Вольфу рекомендательное письмо президента академии Корфа.
С большими надеждами на будущее отправлялся Ломоносов за границу. Ему было известно, что руководство Российской академии обещало, что если ученики «в означенных науках совершенны будут пробы, своего искусства покажут и о том надлежащее свидетельство получат, то по возвращении в России смогут занять высокие научные должности».
... В начале ноября 1736 года три русских студента — Ломоносов, Виноградов и Райзер — поселились в небольшом немецком городе Марбурге, где им предстояло провести несколько лет, наполненных напряженным и упорным трудом во благо науки.
Нет необходимости досконально описывать успехи русских студентов на европейской почве, однако стоит выделить мнение Вольфа по этому вопросу: в середине 1738 года он, довольный успехами талантливого помора, писал в Петербург «У господина Ломоносова, по-видимому, самая светлая голова между ними, при хорошем прилежании он мог бы и научиться многому, выказывая большую охоту и желание учиться». К началу 1739 года Ломоносов и его товарищи закончили свое обучение в Марбурге, и им пришло предписание готовиться к отъезду в город Фрейберг, к Генкелю с целью изучения металлургии и горного дела. В июле 1739 года они прибыли в этот старейший горнозаводский центр Саксонии, чтобы изучать горное дело и металлургию, практическую и теоретическую химию.
Фрейберг — небольшой немецкий город, возникновение которого в двенадцатом веке связывается с открытием залежей серебряных руд. До конца XVI века Фрейберг — в числе наиболее крупных городов Саксонии, поставлявших серебро. Вся жизнь города заключалась в горном промысле. Глубокие штольни с отводом воды и с другими техническими усовершенствованиями, построенные еще в шестнадцатом веке, привлекали и в восемнадцатом веке внимание многих, кто интересовался горным промыслом. В сентябре 1711 года Фрейберг посетил будущий русский император Петр I. Здесь он познакомился с разработкой серебряных руд, осмотрел горные выработки и заводы, спускался в штольни и, что удивительно, сам пробовал работать в шахте!..
Однако наш рассказ посвящен не металлургии и не химии, он о литературном труде М.В. Ломоносова. Шел уже четвертый год его жизни в Германии, вдали от родины. Но и там, за границей, он внимательно следил за событиями, происходящими в России. Откуда шла информация? Главные сведения приходили со страниц иностранных газет. Осенью 1739 года Михайло Васильевич с радостью узнал о победе русских войск над турецкими под Ставучанами и о взятии русскими неприступной твердыни — турецкой крепости Хотин на подступах к Балканам. Вдохновленный этим событием, гениальный Ломоносов создает большое поэтическое произведение — «Оду на победу над турками и татарами и на взятие Хотина 1739 года». Признаемся, читателю в начале XXI века будет трудно и даже немного утомительно читать данную поэму. Поэтому мы попробуем выделить лишь некоторые строки, объединив их тематически и по смыслу с событиями года 1739-го. Начинается это хвалебное произведение с лиро-эпического обращения к природе. В дальнейшем у автора природа явится действующей силой его поэмы:
Восторг внезапный ум пленил,
Ведет на верьх горы высокой,
Где ветр в лесах шуметь забыл,
В долине, тишина глубокой.
Внимая нечто, ключ молчит,
Который завсегда журчит
И с шумом вниз с холмов стремится.
Лавровы вьются там венцы,
Там слух спешит во все концы;
Далече дым в полях курится.
(Ломоносов)
Для более полного восприятия картины сражения используем комментарии, оценки и почасовое описание специалиста Баиова А. К. Алексей Константинович Баиов (1871—1935) — русский военный историк, генерал-лейтенант, участник Первой мировой войны, с 1918 г. служил в Красной армии.
«ПОЗИЦИЯ была избрана командующим Вели-пашой. При этом целью было — не допустить русские силы к Хотину» (Баиов).
К российской силе так стремятся,
Кругом объехав тьмы татар;
Скрывает небо конский пар!
Что ж в том? Стремглав без душ валятся.
(Ломоносов)
«Позиция была достаточно сильной и удобной для врага. Между деревнями Надобоевцы и Ставучаны (в 10 верстах юго-западнее Хотина) расположились турецко-татарские силы; здесь же протекает речка Шуланец, местность возвышенная, покрытая лесом» (Баиов). Крымские татары и турки, руководимые опытными военачальниками, были готовы во всеоружии принять бой с русскими. Оба их фланга можно было считать важными: левый прикрывал путь на Бендеры, правый — на Хотин. К утру 17 августа Вели-паша, сконцентрировав силы, ожидал подхода русской армии Миниха. Войска численностью примерно от семидесяти до девяноста тысяч человек были расположены на позициях до пяти километров. Семьдесят орудий были готовы стрелять по наступающим русским войскам.
Презрительно отзываясь о врагах, великий стихотворец любовно, патетически пишет о наших воинах, готовых изгнать и уничтожить противника:
Крепит отечества любовь
Сынов российских дух и руку;
Желает всяк пролить всю кровь,
От грозного бодрится звуку.
По-былинному сильный русский солдат вступает на поле боя...
... Где в труд избранный наш народ
Среди врагов...
Чрез быстрый ток на огнь бросает.
(Ломоносов)
Аллегории предоставим литературоведам, а смысл противостояния прост: христиане (русские) ведут непримиримую борьбу с иноверцами, стремятся одним ударом, разгромив врага, обезопасить южнорусские земли.
16 августа, накануне решающего сражения, фельдмаршал Миних провел разведку боем. После этого был приказ: «взять резолюцию на неприятеля, дойти с боем до его лагеря, напасть на лагерь и атаковать его левый фланг» (Баиов). Важность победы в этом сражении была ясна обеим сторонам. Русские собирались уничтожить турок и татар...
За холмы, где паляща хлябь,
Дым, пепел, камень, смерть рыгает,
За Тигр, Стамбул своих заграбь,
Что камни с берегов сдирает:
Сила великая у врага, но,
Чтоб орлов сдержать полет,
Таких препон на свете нет...
(Ломоносов)
Итак, Миних приказывает на рассвете 17 августа начать наступление. Силы русских также были немалыми: сорок тысяч войск регулярной армии и восемь тысяч нерегулярных при двухстах пятидесяти орудиях. Предполагалось организовать «демонстрацию» атаки на левом фланге русской армии с последующим ложным отступлением. А Вели-паша, опытный военачальник, был самоуверен и горделив:
О россы, вас сам рок покрыть
Желает для счастливой Анны.
Уже ваш к ней усердный жар
Быстро проходит сквозь татар,
И путь отворен вам пространный.
(Ломоносов)
«Ложная» атака началась. Русский генерал Густав Бирон силами восьми тысяч человек и пятидесяти орудий направил весь огонь на врага. В перестрелке пошло движение сил русских. Хитрость давала свои результаты: Вели-паша начал перебрасывать часть своих войск против отряда Г. Бирона. А в это время Г. Бирон со своими пехотинцами и артиллеристами занял небольшую высоту и оттуда обстреливал вражеские позиции. Баиов напишет: «Турецкий командующий (паша), приняв маневр Г. Бирона за отступление, поторопился отправить в Хотинский лагерь известия о победе над русскими». Но как паша ошибался! Над всей русской армией «витал» тогда дух императора Петра Великого. Ломоносов упомянет его так: