— Это не я, — возразил старик, понимая, что влип в этом деле по самую макушку.

— Мне интересно, какой дурак вам это принёс? — между прочим, спросил мужчина, заглядывая за шкаф и с сожалением замечая, что там ничего больше нет.

— Мартино, — обречённо произнёс старик.

— Я же говорю, что дурак, — кивнул головой мужчина, — мне не хочется надеть на тебя кандалы старик, но впредь будь осмотрительней.

Он опустил во внутренний карман серебро и драгоценности, а картину снова завернул в простыню и взял под мышку.

— Это я забираю с собой, — сообщил он старику, и тот, закрыв за незнакомцем входную дверь, посчитал, что легко отделался.

Истекая кровью, Ламбре едва вынырнул из воды, и Шанталь, выпучив глаза от ужаса, тащила его, что есть мочи, на борт катамарана. Увидев рваную рану на плече, она пришла в себя и вытащила из сумки бинт и ножницы. Кое-как стащив с него гидрокостюм, она обрезала рукав рубашки, залепила рану и забинтовала её.

— А где Мурик? — спросила она, спохватившись.

— Я не знаю, — угрюмо ответил Ламбре.

— Как не знаешь? — опешила Шанталь.

— Так! — воскликнул Ламбре и, взглянув на Шанталь, добавил: — Он напал на меня сзади и ударил меня ножом.

Шанталь непонимающе на него смотрела, ожидая каких-либо объяснений, но Ламбре не собирался ничего комментировать, а отошёл на нос катамарана и включил кап. Шанталь обиделась, а если бы подошла ближе, то увидела бы на экране капа его шефа, начальника бюро расследований Совета Наций Максимилиана Броннера. Ламбре доложил о происшествии, беспристрастно, как учили, только факты.

— Где Мурик сейчас? — спросил Броннер и Ламбре, немного растерявшись от вопроса, сообщил: — Я не знаю.

— Дело в том, — сообщил виртуальный Броннер, — что тебя, возможно, ранил не Мурик. Ты сами видел, как он на тебя напал?

Ламбре понял, что допустил ошибку, как мальчишка. Густо покраснев, он ответил шефу: — Нет.

Хорошо, что камера не передаёт все цвета, иначе его смущение заметил бы шеф. Хотя, если судить по его скептической улыбке, шеф всё прекрасно понимал и обошёлся только одной фразой:

— Найди его.

Ламбре выключил кап и в совсем расстроенных чувствах вернулся к Шанталь.

— Что случилось? — спросила она, вглядываясь в его лицо.

— Мне нужно спуститься под воду, — сообщил Ламбре.

— Что ты там будешь искать? — спросила Шанталь.

— Мурика, — сердито бросил Ламбре.

— Гильберт, это неразумно, — возразила Шанталь, — ты ранен, нужно вызвать помощь.

Ламбре не ответил и молчаливо одевал гидрокостюм. Шанталь, видя, что уговоры не повлияли на Ламбре, принялась натягивать на себя костюм.

— Ты не пойдёшь! — предупредил её Ламбре.

— Не тебе решать, — возразила Шанталь, — я отвечаю за безопасность.

Они одновременно погрузились в воду. Шанталь включила мощный фонарь и принялась методично водить ярким лучом вокруг. Дома внизу отбрасывали вычурные тени, которые не добирались до дна, теряясь в голубом мраке, неподвластном яркому свету.

Нигде не наблюдалось никакого тела. Если Мурик потерял сознание, то он, скорее всего, всплыл бы, но весь район всё равно был подвергнут тщательной проверке. Правда, оставалась вероятность, что он застрял где-то в квартире, и они снова подплыли к дому номер двадцать два. В квартире номер семь, которую Ламбре посетил во второй раз, кроме поднятой мути, ещё не осевшей на пол, ничто не напоминало о вторжении, а комнаты были пусты.

Выбравшись из квартиры, Шанталь посветила фонарём вокруг, но снова безрезультатно, так как никаких явных следов наличия человека не наблюдалось. Ламбре с сожалением вынужден был констатировать, что Мурика ему не найти и это сильно его огорчило: он представил лицо своего шефа, Максимилиана Броннера, от вида которого любое молоко скисло бы преждевременно.

Встряхнув головой, чтобы избавиться от вида лица начальника, Ламбре увидел поднимающиеся снизу пузырьки. Предупредив Шанталь жестом, Ламбре опустился вниз и увидел, что пузыри поднимаются из окна подвальной части дома. Приблизившись, он взялся за раму, которая отвалилась, оставшись в руке Ламбре.

Шанталь посветила фонарём, и Ламбре увидел, что это не окно, а вход в подвал, в верхней части которого собрался воздух. Ступеньки под углом в сорок пять градусов вели вниз, где находилась полуоткрытая дверь, из которой выкатывались редкие шарики воздуха.

Они опустились вниз, и, открыв дверь, попали в затопленную галерею, под потолком которой находились длинные, серебристые в лучах фонаря, воздушные пузырьки, которые, с перерывами, тянулись дальше, в тёмную глубину галереи.

Обменявшись жестами с Шанталь, Ламбре двинулся дальше, проплыв вперёд не меньше метров тридцать, пока снова не упёрся в дверь, на этот раз закрытую. Дверь была железная, краска которой лохмотьями слезла с металла и висела рядом укрытая водорослями, для которых она показалась почему-то вкусной.

Ржавая дверная ручка, за которую ухватился Ламбре, не поворачивалась, но дверь сдвинулась с места, повиснув на одной петле. Дальнейшие усилия Ламбре не пропали даром, так как вторая петля отломилась, и дверь свалилась вниз, чуть не придавив ноги новоявленного Геракла.

За дверью был свет, падающий сверху.

Они поплыли вперёд, подсвечивая фонарём, пока не оказались в колодце, наполненном водой, верх которого светился круглым пятном. Ламбре поплыл вверх и вынырнул, собираясь осмотреться, но не успел: сверху на него обрушился удар.

Он пришёл в себя от того, что его хлестала по лицу Шантраль. Он не успел увернуться от последней оплеухи и только воскликнул, защищая себя руками:

— Больно!

— Идиот, — воскликнула Шантать, и такой раздражённой Ламбре никогда её не видел: — Ты что, не видел, что на тебя летит ведро?

Ламбре посмотрел вверх и увидел, что они находятся в каменном колодце, а вверху синеет клочок неба, разрезанный пополам воротом от колодца. Железная цепь, сброшенная сверху, тонкой нитью свисала вниз.

Ламбре, схватившись за цепь, принялся карабкаться вверх, упираясь ногами в камни кладки. Шанталь осталась внизу, ожидая, когда Ламбре взберётся наверх. Задыхаясь, Ламбре перевалился через обрамление колодца наружу и крикнул вниз:

— Держись!

Шанталь оседлала деревянное окованное ведро и уцепилась за цепь. Ламбре, напрягая все силы, принялся крутить коловорот, поднимая девушку и полное ведро, которое Шанталь не додумалась освободить от воды.

— Помочь! — раздался голос рядом и Ламбре автоматически кивнул. Крутить стало легче, и через несколько мгновений Шанталь перевалилась через колодец.

— Где мы? — спросила Шанталь и Ламбре оглянулся. То, что он увидел, его поразило, а ещё больше поразил ответ его помощника, которого он только сейчас рассмотрел.

— Мы на рынке Шампо, — сказал тот, оглядываясь, и добавил: — Меня зовут Мартино.

— Гильберт, — машинально ответил Ламбре, рассматривая круглое здание с куполообразной крышей, покрытой железом. Большие двери, с арками наверху, были открыты и из них выливались буйные струйки народа. Что больше всего поразило Ламбре, так это одежда окружающих людей: все как будто вырядились на маскарад, настолько старинными показались ему наряды. Слева, немного дальше, виднелась красивая трёхэтажная ажурная церковь, которую он где-то видел на картинках.

Видимо, Шанталь оказалась проворнее, так как она спросила:

— Какой нынче год?

— Тысяча восемьсот четырнадцатый, насколько я помню, — удивлённо сказал Мартино, так как тоже рассмотрел новоявленных знакомых и их водолазные костюмы, а особенно ласты, его весьма удивили.

— Держитесь меня, не пропадёте, — заявил он и свистнул. Откуда-то вывернулся лохматый и грязный мальчишка, в рваном цилиндре, который уставился на них, слушая между тем, что говорит ему на ухо Мартино. Через мгновение он скрылся и вскоре показался снова, ведя за собой двух женщин в длинных, до пят, серых платьях, на голове которых красовались пёстрые платки, накрученные на волосы, как коконы.