Революция, произошедшая в Германии, привела к тому, что она подписала Компьенское перемирие со странами Антанты, тем самым завершив Первую мировую войну. Украина автоматически освободилась от германских войск, уходящих домой, и гетман Скоропадский в ноябре 1918 года провозгласил Акт федерации, в котором он желал соединить Украину и белогвардейскую Россию в одно государство.

В пику ему в Белой Церкви появляется новое правительство во главе с Владимиром Винниченко, называемое Директорией. Восставшие войска под командованием Симона Петлюры через месяц взяли Киев, переместив туда правительство Директории УНР. Гетман Скоропадский, обмотав голову бинтами, в форме немецкого офицера бежал из Киева в Берлин.

Такой была обстановка в Киеве в 1918 году, и не напрасно Василиса предложила Вере и Даше переодеться в монахинь, чтобы таким образом сохранить себе жизнь.

Французские линейные корабли «Мирабо», «Дидро» и «Верньо» стояли на рейде Мудроса, морского порта на греческом острове Лесбос, когда 30 октября 1918 года представители Антанты и уполномоченные великого визиря и султана Мехмед VI Вахидеддина на борту британского линкора «Агамемнона» подписали акт капитуляции Османской империи.

По данному перемирию турки соглашались с оккупацией Константинополя и проливов Босфор и Дарданелла, к тому же, лишались огромной территории своего государства, но с победителями не поспоришь.

Сразу же после этого все корабли Антанты, находящиеся в Мудросе пошли в сторону пролива Дарданелла, чтобы следовать в Константинополь.

Военврач Рене де Моризо стоял у борта, накинув фуфайку, и смотрел на рассыпающиеся перед могучим носом «Мирабо» мелкие волны, вряд ли способные причинить тяжёлой громаде металла какой-либо вред. Носовая двенадцати дюймовая пушка, размером в несколько буксиров, по сравнению с человеком выглядела монстром, а два якоря на каждом борту, ставили на место любого, напоминая о ничтожности человека.

Моризо откровенно скучал на войне, и работа военного совсем не льстила его самолюбию, а всегда неожиданные смерти товарищей, даже от подхваченного гриппа, раздражали своей нелепостью. Будучи в строю с самого начала войны, он пресытился её прелестями, а вспоминал родной Невер, мечтая о тихом месте в маленьком городке, где-нибудь возле Бурже, на своём винограднике, а рядом с ним несуетливая жена, хорошо его понимающая и любящая.

К сожалению ни жены, ни виноградника он не имел, так что мечтать ему не возбранялось, только голос за плечом прервал его размышления.

— О чём мечтаешь, Рене? — спросил Абель Жюль, командующий броненосцем, подходя сзади.

— Виноват, задумался, — вытянулся Моризо, но командующий похлопал его по плечу:

— Знаю, все устали, — он помолчал немного и добавил: — Мне тоже хочется тишины, где нибудь на винограднике.

Моризо вытаращил глаза от удивления: «Откуда он знает?» — на что Абель Жюль сам же и ответил: — На море все мечтают об одном.

Он посмотрел вдаль, немного постоял, а потом спросил: — Как больные?

— Всё в порядке, — доложил Моризо, напрягаясь.

— Хорошо, — сказал командующий и ушёл по палубе: маленький усатый человек, управляющий мощью в восемнадцать тысяч лошадиных сил.

Справа виднелись зубцы крепости на удаляющемся острове Бозджаада, а слева, вдалеке горбился остров Гёкчеада. Когда Моризо собирался спускаться вниз, в ординаторскую, над кораблём пролетел двукрылый самолет. Моризо, рассматривая отличительные знаки, задрал голову, а дежурный по палубе кричал издалека: «Вниз! Вниз!»

Заработали зенитные пулемёты и сзади, за кормой, запоздало взорвалась бомба, но самолёт уже отвернул в сторону и улетел, испугавшись разрывов, преследующих его.

Рене спустился в кают-компанию, где нашёл отдыхающих от смены мичмана Ив Жиль Мара и лейтенанта Жан Ив Роллана, которые резались в дурачка.

— Привет Рене, — отозвался мичман Мар, и показал карты: — Не везёт мне сегодня.

— Зато тебе везёт с девушками, — парировал лейтенант Роллан и походил с козырной семёрки.

— Беру, — беспомощно ответил мичман. Лейтенант выбросил козыря и повесил мичману шестёрки.

— Садись, Рене, — подвинулся лейтенант, — а то мне с этим ловеласом скучно.

— Нет, мне больных обойти нужно, — сказал Моризо и лейтенант с сожалением хлопнул его по плечу.

Возле его каюты его ожидал Себастьян с подносом.

— Мсье доктор, я вам принёс покушать.

Санитар Себастьян был земляком Моризо из деревни близ Вьерзона и всегда старался опекать «своего доктора». Моризо не разочаровывал земляка, принимая его мелкие услуги за должное.

Закусив консервированными бобами и отбивной, Моризо отправился к своим больным, большей частью простуженных или получивших мелкие травмы при обслуживании оборудования, что при наличии восемнадцати тысяч тонн железа на борту было естественным. Остальных раненых оставили на борту плавучего госпиталя крейсера «Дюге-Труэн» возле острова Мудрос.

Самым тяжёлым больным был Эжен Марсо, которому отрубило два пальца при закрытии замка пушки. Чтобы уменьшить матросу боль, Моризо колол ему морфий. Осмотрев его руку, и заглянув в зрачки, Моризо оставил его, но был остановлен окликом: — Доктор, а укол?

— Эжен, следует соблюдать дозу, — строго сказал Моризо.

Недовольный матрос, морщась, отвернулся к стенке.

Раздался сигнал и Мурик включил кап.

— Мсье Михаил собирайтесь, — не здороваясь, сообщил Максимилиан Броннер, возникнув перед Муриком в воздухе.

— Куда?

— В Нью-Йорк, — буркнул Броннер.

— Нью-Йорк под водой, — удивился Мурик.

— Не весь же, — возразил Броннер, — в Запад-Ориндж, — сообщил он и хотел отключиться. Смутно представляя, где находится Запад-Ориндж, Мурик, всё же, спросил: — Что там случилось?

— Нашлось орудие убийства и Ламбре тебя ждет. Только ты там аккуратно: местная община не очень жалует общественные службы и «world money»[17] не разбрасывается. В общем, создай впечатление, — сказал начальник бюро и отключился.

Мурику ничего не осталось, как собраться и вызвать магнетик, чтобы отправиться в Северную Америку.

К вечеру второго дня поезд остановился на станции Зерново. Пассажиры высыпали из вагонов, пытаясь выяснить, насколько долго будет стоянка, но ничего вразумительного не услышали, пока кочегар с паровоза не объяснил, что дальше пути нет, а за пересечение границы отвечает уполномоченный.

Поиск ответственного товарища, именуемого «уполномоченный» ничего не дал, так как он или просто удрал, или на этой станции у него кончились полномочия. Что же касается машиниста паровоза, то тот сообщил, что он на пулемёт не поедет без разрешения немецкого коменданта, находящегося на хуторе Михайловском в трёх верстах от этого места.

Семён, повертевшись возле поезда, вернулся к вагону и сообщил Вере:

— Зайдите в купе, закройтесь и никого не пускайте, пока я не вернусь.

А сам отправился к машинисту. Тот, услышав, что должен проводить Семёна на хутор Михайловский, категорически отказался, но Семён вытащил из кармана железный аргумент и объяснил машинисту, что он будет гореть в топке, если откажется.

Машинисту ничего не оставалось, как отправится по путям впереди Семена. Железный аргумент Семён спрятал в кустике, когда увидел впереди горящий костёр, а на путях пулемёт.

Подняв руки вверх, они подошли к патрулю и объяснили, что представляют пассажиров поезда, возвращающихся домой. Их послали на станцию в хуторе Михайловском в сопровождении двух немецких часовых. Когда пришли в комендатуру, долго ждали коменданта, который, как оказалось, выпивал в компании лейтенанта размещённой здесь роты.

Когда они, порядком подвыпившие, появились на пороге комендатуры, Семён вышел вперед, подал свой паспорт и, вытянувшись, доложил:

— Herr Kommandant, der Bahnhof ist Zernovo Zug mit Passagieren nach Hause. Lassen Sie sie sich hier zu bewegen, in der St. Michael-Bauernhof[18].