— Что вы думаете по поводу всего этого?

Брэдли взглянул на настенные часы, потом снова на Хантера.

— Мы живем в непростом мире, детектив, и вы лучше, чем кто-либо другой, это знаете. Мы, государственные прокуроры, стараемся в меру наших сил поддерживать закон и порядок в обществе, следя за тем, чтобы некоторые индивиды, недостойные жить среди нас, были отделены от законопослушных граждан. В своей деятельности мы опираемся на доказательства, которые получаем от детективов, подобных вам, свидетелей, наших собственных следователей и так далее. Но все мы люди и поэтому не застрахованы от ошибок. Наша беда заключается в том, что все наши ошибки имеют весьма трагические последствия.

Хантер заерзал в кресле.

— Вы хотите сказать, либо невиновный человек садится в тюрьму, либо преступник остается на свободе?

— Не все так просто, детектив.

— И мистер Николсон совершил одну из таких роковых ошибок?

— Не могу сказать…

Хантер подался всем телом вперед.

— Не можете или не хотите?

Взгляд Брэдли вмиг стал суровым.

— Не могу, потому что не знаю.

Детектив вглядывался в невозмутимое, словно у игрока в покер, лицо окружного прокурора.

— Но я с полной ответственностью могу заявить, что любой человек, который пробыл на должности прокурора достаточно долго, оказывался в подобного рода неприятной ситуации. Я сбился со счету, сколько раз обвиняемый, вина которого не составляла ни тени сомнения, выходил сухим из воды из-за какой-нибудь процессуальной ошибки. Не раз какой-нибудь идиот из лаборатории или молокосос в полицейской форме на месте преступления или во время ареста лажал по полной программе, а в результате подонок ускользал от правосудия.

Хантер и сам попадал в похожие ситуации, но по опыту знал о существовании другой стороны медали. Всегда отыщутся дела, по которым невиновный человек отбывает заключение или, что еще хуже, получает смертный приговор за то, чего он не совершал.

— Все мы варимся в одном котле, детектив. И Деррик Николсон не был исключением.

Остаток дня Хантер провел у себя в офисе. В его мозгу кружился водоворот вопросов. То и дело детектив возвращался к тому, что под конец встречи сказал ему Мигель Джалмар.

«Есть ли в его словах зерно истины?» — задавал себе Хантер один и тот же вопрос.

Не это ли хотел донести до них убийца своей «скульптурой»? Может ли он быть настолько спесив или безумен, чтобы счесть себя равным Богу? Не мнит ли убийца, что он настолько выше всех остальных, что никто не сможет его остановить?

На все эти вопросы без колебаний можно было ответить: «Да… Да… Да». Как ни горько было признавать это психологам, занимающимся преступным поведением социально опасных личностей, такое случается куда чаще, чем хотелось бы. Некоторые называют такое состояние психики «комплексом богоподобности». В большинстве случаев он возникает тогда, когда убийца понимает, что ему доступна власть, имеющаяся только у Бога — он может решать кому жить, а кому умирать. Он как бы становится верховным судьей. Чувство власти над жизнью других оказывает на психику человека куда более разрушительный эффект, чем любой наркотик. Оно стремительными темпами возносит разрушающееся эго преступника до невообразимых высот. Почувствовав себя Богом, он вновь и вновь захочет испытать это пьянящее чувство власти.

Муляж занял свое место на столике перед доской с фотографиями. Хантер хотел, но не мог отвлечься от созерцания скульптуры дольше, чем на минуту. Кажется, эта штуковина уже действует ему на нервы.

Алиса Бомонт, усевшись в уголке, работала на лэптопе. В ее задачу входило разделить фамилии людей, отправленных Дерриком Николсоном за решетку, на несколько категорий. После встречи с окружным прокурором Брэдли Хантер попросил женщину составить еще один список из дел, которые Николсон должен был бы выиграть, но проиграл из-за процессуальной ошибки, неправомочного ареста либо оплошностей, допущенных во время сбора доказательств. Надо узнать, кем были жертвы и, если они винят Деррика Николсона в провале дела, способны ли они на преступление.

Весь день Гарсия занимался аптеками и фармацевтами. Пока не удалось обнаружить человека, одновременно купившего все три лекарства, которыми убийца воспользовался, чтобы замедлить сердцебиение жертвы. Проблему усугубляло и то, что, как выяснил Гарсия, заказать эти медикаменты через Интернет было хотя и не совсем законно, но не сложнее, чем коробку конфет.

Хантер взглянул на свои наручные часы. Поздновато. Встав из-за стола, он подошел к муляжу в сотый, кажется, раз.

— Карлос! Как насчет твоего цифрового фотоаппарата?

Выдвинув ящик стола, Гарсия извлек оттуда сверхтонкий фотоаппарат размером с обыкновенный мобильный телефон.

— А тебе зачем?

— Сам не знаю. Сфотографирую с разных сторон, а там посмотрим, — кивая в сторону муляжа, сказал Хантер.

— Не вполне уверен в словах эксперта?

— Кто знает? Может быть, наш убийца сбрендил настолько, что считает себя Богом. В конце концов, это его, а не Божье решение оборвать жизнь Деррика Николсона… От такого у многих шарики за ролики заходили… Но… Мне все время кажется, что мы что-то упустили из вида. Чем дольше я смотрю на эту штуку, тем бессмысленнее она мне кажется… А вдруг через объектив фотоаппарата я увижу ее в другом свете?

— Ну, тогда снимем, — подходя к доске с фотографиями, согласился Гарсия.

— Ладно… Начнем отсюда. — Хантер указал напарнику место, откуда надо снимать. — Сделаем три снимка: один сверху, другой на одном уровне со «скульптурой», а третий — присев на корточки. Потом отступи шаг влево и проделай то же самое в такой же последовательности. Потом еще один шаг… Короче, надо будет обойти вокруг «скульптуры» и все заснять.

— Ладно.

Гарсия принялся кружить вокруг муляжа. Вспышки фотоаппарата освещали комнату каждые несколько секунд.

Алиса нервно вздрогнула за своим столом.

Хантер это заметил.

— С вами все в порядке?

Женщина не ответила.

— Алиса, вам нездоровится? — настаивал на ответе Хантер.

— Нет. Со мной все хорошо. Просто вспышки фотоаппарата мне немного неприятны.

Детектив видел, что «немного» — это явное преуменьшение, женщина разнервничалась не на шутку, но вдаваться в расспросы не стал.

Гарсия сделал семнадцать снимков, когда Хантер заметил то, что заставило теперь уже его вздрогнуть.

— Стой, — подняв руку, приказал он.

Алиса оторвала взгляд от лэптопа.

Карлос перестал щелкать затвором.

— Замри, — скомандовал Хантер. — Сними еще раз с того же положения. Смотри, ни на дюйм не сдвинься с места.

— Что случилось?

— Делай, что тебе говорят, Карлос. Доверься мне.

— Ладно.

Гарсия сделал еще одну фотографию.

Уровень адреналина повысился у Хантера в крови. Сердце забилось чаще.

— Бесполезно, — чуть слышно произнес он.

Алиса встала из-за стола и подошла к детективам.

— Еще разок, Карлос.

Гарсия навел на скульптуру фотоаппарат. Раздался щелчок.

— Боже!

— В чем дело, Роберт?

Хантер взглянул на напарника.

— Я понял замысел убийцы…

Собрав все свои силы, Эндрю Нэшорн с огромным трудом приподнял веки. Его глаза резануло так, словно рядом взорвалась свето-шумовая граната. На самом деле помещение было освещено лишь свечами. Все плыло перед глазами. Ни один предмет не принимал знакомых очертаний.

Во рту пересохло. Нэшорн закашлялся. Боль резанула скулу с такой силой, что, казалось, кто-то сжимает его голову в тисках. Еще немного, и она расколется. Обезвоживание организма достигло такой степени, что губы стали сухими и потрескались. Железы больше не выделяли слюну. Нэшорн прикоснулся кончиком языка к своему небу. Еще в детстве, желая вызвать слюноотделение, он пользовался этим нехитрым способом. Он не забыл, как это делается, и был вознагражден несколькими капельками слюны. Мужчина тяжело сглотнул. Боль оказалась такой сильной, словно он проглотил толченое стекло. Нэшорн закашлялся. Это был надсадный, сухой кашель. Боль, возникнув в горле и челюсти, со страшной силой вонзилась в мозг, взорвалась внутри черепной коробки. Веки задрожали. Нэшорну показалось, что он теряет сознание, но на инстинктивном уровне мужчина понимал: если он сейчас лишится чувств, то никогда больше не сможет взглянуть на этот мир.