У Екатерины тоже, как ни странно, есть союзник из клана Воронцовых, младшая сестра Елизаветы, семнадцатилетняя Екатерина, жена гвардейского офицера, князя Дашкова, мать двоих детей и владелица одной из самых крупных библиотек в столице. Она не просто увлекалась чтением книг французских философов, но и великолепно разбиралась в их построениях, разговор ее был жив, остер и занимателен, блистал не только словесною формой, но и глубоким смыслом... Понятно, что беседы с просвещенной княгиней доставляли Екатерине не просто удовольствие: она в них испытывала потребность. А скоро выяснилось, что романтически настроенная девица мечтает увидеть на российском престоле не Петра, но ее, Екатерину. Мало того, она подбирает единомышленников! Были названы имена Кирилла Разумовского, полковника Измайловского полка, преображенцев Пассека и Бредихина, измайловцев Рославлева и Ласунского, других офицеров...

Екатерина не могла не оценить такой верности (правда, у нее мелькнула мысль, что, возможно, Воронцовы, отлично знающие, как делаются дворцовые перевороты, подослали – одну дочку к Петру, другую – к ней, поставили, так сказать, и на красное и на черное; но она устыдилась этой мысли и сразу же отогнала ее от себя). Впрочем, она отыскала себе еще одну жемчужину, которой не собиралась делиться ни с кем. Это был двадцатитрехлетний Григорий Орлов, гвардейский офицер, сын новгородского губернатора, выпускник Шляхетского корпуса. В сражении при Цорндорфе он не токмо изрядные храбрость и мужество оказал, но и получил три раны, к счастью, не слишком опасные. А в 1759 году Григорий привез в Петербург пленного адъютанта Фридриха II, графа Шверина, сам был назначен адъютантом генерал-фельдцехмейстера графа П.И. Шувалова и оставлен в столице при одном из артиллерийских полков.

Их, Орловых, пять братьев – Иван, Григорий, Алексей, Федор и Владимир. Все – красавцы, офицеры, сильные, ловкие, отважные, дружные... Внуки стрельца Григория Орла... Когда Петр смотрел на казнимых стрельцов, именно этот сказал императору:

Петр взял заботу о его детях-сиротах на себя. Так и пошли Орловы... Цвет петербургской военной молодежи, забияки, бретеры и дуэлянты, известные отчаянными проделками, шумными кутежами, победами над столичными красавицами...

Великая княгиня Екатерина Алексеевна влюбилась в Григория сразу, как только увидела его. Ей, оставленной мужем, окруженной политическими врагами, остро был нужен человек, который мог бы ее защитить. Безрассудно смелый, Григорий готов был драться за нее как сорок тысяч львов.

Но Орловы – это всего лишь отличные шпаги, не более. Куда более ценным приобретением Екатерины был граф Никита Панин, наставник Павла. К радости Екатерины оказалось, что Панин презирает Петра, этого «голштинского чертушку», опасается за Россию в случае его восхождения на престол.

Логикой беспощадной политической борьбы Павел был лишен родителей. В чем причина этой его личной трагедии – в чрезмерной амбициозности или равнодушии его близких? Какая была разница ему! На боязливые вопросы: «где maman?» или «где papa?» ему отвечали что-то невнятное, каждый раз другое: они в поездке, они должны выполнить очень ответственные поручения... Именно поэтому он не получит от них ни капли ласки – того, что в избытке получает от своих родителей даже ребенок крепостных крестьян.

Так прошло его раннее детство. Он ощущал себя заброшенным в роскошных дворцах, лишенным любви близких людей. Его приветствовали лишь послы и министры. Но они обязаны были делать это по протоколу.

Первым воспитателем юного князя стал дипломат Федор Дмитриевич Бехтев. Он понимал вкус в подчинении (любимым его афоризмом было знаменитое:

и был одержим духом четких уставов, норм, рамок, военной дисциплины. Мальчику казалось, что так и должно быть, и он не думал ни о чем, кроме солдатских маршей и боев между батальонами. Впрочем, он придумал для своего воспитанника алфавит, буквы которого были выполнены в виде свинцовых солдатиков. Более того, он стал составлять и печатать газету, в которой рассказывалось обо всех, даже самых незначительных поступках маленького князя.

Посещения императрицы становились все реже и реже, и Павел большую часть времени проводил в обществе матрон и своего воспитателя. Скучал ли он по своей двоюродной бабушке? Догадывался ли, что другие дети находятся под защитой любящих родителей? Мы можем только предполагать. Обладая поразительной наблюдательностью с самого раннего возраста, Павел Петрович замечал лицемерие сильных мира сего, и его подозрительность с годами лишь усилилась.

Никто не замечал в мальчике ненормальных психических черт или несимпатичных сторон характера. Наоборот, читая дневник Порошина (один из младших наставников Павла, день за днем отмечавший в своем известном дневнике все поступки маленького Павла) мы видим перед собой Павла живым, способным мальчиком, интересующимся серьезными для его возраста вещами. Павел 10-12-ти лет охотно занимался с Порошиным математикой и любил читать.

У императрицы между тем хватало своих забот... А еще балы, праздники, приемы... За всем этим и она забыла о своем «дорогом малыше». Она не присутствовала на уроках наводящего страх воспитателя, который, впрочем, был очень горд своим воспитанником. Тем не менее она видела, что с этим руководителем он может стать, самое большее, отличным капралом! Будущему царю нужно более деликатное, более тонкое руководство. Павел Петрович проявлял очень гордый характер. Унижение приводило его в отчаяние.

Сперва Елисавета решила назначить гувернером Павла князя Голицына, но тот отказался – по слабости здоровья. И тогда, в 1760 году, когда Павлу было шесть лет, Елизавета обратилась к графу Никите Панину.

Этот человек сорока двух лет, обладающий широким умом и философской прозорливостью, уже занимал при дворе завидное место. С 1747 года он стал посланником – сначала в Дании, затем в Швеции. Здешние контакты сформировали его мировоззрение: он проникся идеями Просвещения и стал сторонником ограничения монарха конституцией. Знаком был Никита Иванович, и не понаслышке, с деятельностью масонов: его брат, граф Петр Иванович был великим поместным мастером масонского ордена в России.

Получив приглашение стать воспитателем наследника престола, Панин увидел в этом свое призвание. Да! Воспитать идеального, просвещенного государя для России, – что может быть более заманчивым!

У Павла Петровича вызывали тревогу любые изменения в его окружении; поэтому однажды утром, когда он узнал, что граф – у императрицы, он послал своего пажа взглянуть на Панина, а затем придирчиво выспрашивал, как тот выглядит...

Впрочем, Павел быстро сошелся с новым учителем, привязался к нему и в конце концом полюбил его, поскольку для его детского сердца любовь была просто необходима. Никита Панин – человек, честный от природы – был заинтересован в своем августейшем ученике. Он ответил на его привязанность, как мог, и оказался достоин ее.

Война поставила Пруссию на грань катастрофы. Страна потеряла из пяти миллионов человек почти двести тысяч солдат и более трехсот тысяч мирных жителей: горе пришло в каждый дом. Осыпались на корню неубранные хлеба, рушились в пламени пожаров города и села, нечем и некому становилось торговать... В армию призывали четырнадцатилетних мальчишек. Русская армия одерживала над войском Фридриха II победу за победой: Гросс-Егерсдорф (1757), Цорндорф (1758), Кунерсдорф (1759).