Но это оказалось только начало. Медсестре мало было просто заставить нас написать об этом конспект, она захотела ставить оценки. На следующем же уроке она потребовала, чтобы я пересказала всё, не заглядывая в записи. Стыдно признаться, но у меня не получилось. Видимо, мой мозг устроен так, что не желает запоминать вещи, которые ему уже не пригодятся. Она разозлилась и заявила, чтобы я ответила то же самое на следующем уроке. Но и этот ответ её не устроил, так что она сказала, что я должна снова всё назубок выучить и опять повторить бесплатное шоу (зачёркнуто два раза), а именно ответить на следующем занятии.

Хуже всего, что другие учителя тоже словно взбесились в ожидании потепления и начали всё больше нагружать нас заданиями. Приходишь домой после уроков и не знаешь, за что хвататься в первую очередь. Так что, сам понимаешь, дорогой дневник, было не до этих бестолковых заучиваний. Но куда деваться, если она дала понять, что ни за какие коврижки от меня не отстанет, пока не отвечу так, как ей хочется? Пришлось открыть тетрадку, чтобы снова и снова повторять конспект в коридоре на переменах.

Сначала мне было неудобно при мысли, что вдруг кто-то заглянет через плечо, я то и дело оглядывалась, но в какой-то момент перестала обращать на это внимание, расслабилась, а зря…

— Весьма познавательно, — сказал кто-то прямо за моей спиной, на что я сначала автоматически недовольно отозвалась, а уже потом обернулась.

— Не очень. Ой! Извините, — выпалила я.

— Вам не за что извиняться, Вероника, — ответил Дарий Андреевич, а это был именно он, разгуливающий по школе в качестве дежурного учителя. — Это мне нужно попросить прощения, потому что не следовало подглядывать. Но любопытно же стало, что это вы с таким сосредоточенным видом изучаете…

«Издевается, — подумала я, захлопывая тетрадку. Почувствовала, как к лицу прилила кровь, и наверняка покраснела, как помидор. — Любопытно ему!».

Княжевич стоял слишком близко, и я не могла не почувствовать, что от него очень вкусно пахнет. Этот запах хочется есть ложками. Я даже подумала, а не спросить ли у него название туалетной воды (одеколона, лосьона после бритья?), но тут зазвенел звонок, и я поспешила к нужному мне кабинету, а он направился в другую сторону.

Это был первый раз, когда мы разговаривали не на уроке. Даже удивительно, потому что за ним не было замечено стремления идти на сближение с учениками и другими учителями. Это и понятно, ведь он здесь временно. Зато среди моих одноклассниц множество желающих с ним сблизиться. В ход пошла тяжёлая артиллерия. Одеваются, будто на церемонию вручения «Оскара» собрались, отвечать к доске выходят, как на подиум, разговаривают приторными голосами, кривляются и строят ему глазки на каждом уроке. Как же это раздражает.

Медсестра наконец сжалилась и поставила мне «четвёрку». Но следующая её лекция оказалась ещё хуже. О методах контрацепции. Да уж, очень актуально. Только не для меня.

Сегодня со мной снова это случилось. Прямо на середине урока, на котором мне в очередной раз дали понять, что в школе есть своя иерархия, и в ней я занимаю не самое престижное место. Да и пусть, я вполне готова с этим мириться, лишь бы меня не трогали! Но сложно одновременно быть и в коллективе, и отдельно от него. Даже если не хочешь принимать участие в этом нелепом спектакле, тебя всё равно в него насильно затаскивают.

Мне повезло. Раздалась сирена, началась учебная тревога, и нас всех отправили из класса на улицу. В коридоре я улучила момент, чтобы оторваться от остальных в надежде, что смогу где-нибудь пересидеть и переждать приступ ярости и желания сравнять школу с землёй. Интересно, смогла бы я это сделать? Подошла к окну, которое выходит на улицу, попыталась открыть форточку, но не получилось, и я в отчаянии стукнула по стеклу ладонью.

Совсем легонько стукнула. Но почему-то по стеклу зазмеилась трещина. Пока я в ужасе на это смотрела, даже не заметила, как за моей спиной послышались шаги.

Снова Дарий Андреевич, всё ещё дежурный учитель. Проверял, все ли ученики вышли по тревоге и нашёл меня. Надо было прятаться в женском туалете.

— Вероника, вы не слышали сигнала? — спросил он. — Все остальные уже на улице и ждут дальнейших распоряжений. Какие-то проблемы?

— Всё нормально, — быстро ответила я, надеясь, что он не заметит случившегося со стеклом и не инкриминирует мне порчу школьного имущества, хотя это обвинение было бы, пожалуй, справедливым.

Я думала, что он пойдёт за мной, но Княжевич остался в коридоре. Не пожелал меня конвоировать? Я вышла, как и положено, через запасной выход, вдохнула свежего холодного воздуха. Но легче мне стало ещё до этого, несколькими минутами раньше. В то мгновение, когда он оказался рядом.

Дарий Княжевич.

Было ещё холодно и неуютно, но ветер казался чуть менее пронизывающим и чуть более приятным, чем неделю назад, а это означало, что лето не за горами. Город пробуждался от зимней спячки, постепенно готовясь к жаркому солнцу, раскалённому асфальту и долгим летним дням. До конца учебного года оставалось не очень много времени, как и до окончания его работы в школе. Во всяком случае, так планировалось изначально. Задерживаться на следующий учебный год, пожалуй, нужды не было.

Дарий остановил машину возле нужного здания, и некоторое время сидел, глядя в одну точку. Вспоминал испуганное выражение лица Вероники, когда он застал её возле окна в школьном коридоре. В то время все остальные уже успели убежать по тревоге, и лишь она задержалась. Он почти сразу понял, по какой причине. А, когда увидел перерезавшую оконное стекло длинную трещину, убедился в этом окончательно.

Княжевич солгал бы, если б сказал, что ему это было неведомо. Знакомо, и ещё как. Когда что-то особенное в тебе растёт, с каждым днём набирая силу и превращая в того, кем ты и должен быть. В мага. В того, кому подвластно то, что не могут сделать другие. Это одновременно и пугает, и переполняет эйфорией, и подталкивает идти на риск. Проверить свои силы, убедиться в том, что ты, в самом деле, способен справиться с чем-то невероятным.

Но, увы, всё это далеко не так замечательно, как может показаться. Магия коварна. Если не обуздать её, магия овладеет тобой и сделает послушной марионеткой, по своей глупости и наивности уверенной в том, что именно она управляет ситуацией. Начнёт казаться, будто ты неуязвим и всесилен, обладаешь возможностью взять верх над другими и правом ими распоряжаться. Очарование власти — вот как это называется, и немало магов, поддавшихся такому, уже дорого за это заплатили. Но с Вероникой подобного не случится. Он этого не допустит.

Добравшись до своего кабинета, Дарий принялся раскладывать бумаги, надеясь успокоить себя монотонной работой, до которой у него несколько дней не доходили руки. Это не слишком-то хорошо помогало. Мысли вертелись вокруг случившегося в школе, и он вдруг поймал себя на мысли о том, что начинает ненавидеть тех, кто довёл девушку до такого состояния.

— Кого я вижу! — воскликнул его непосредственный начальник Аркадий Фогль, как всегда, без стука появившись в дверях. — Я уж думал, ты совсем про нас забыл. Ладно, хоть про своё дежурство вспомнил. А то пришлось бы мне тут за тебя сидеть. Чем занимался вчера вечером?

— Сочинения проверял! — ответил Княжевич, ныряя под стол, чтобы поднять очередную ускользнувшую от него бумажку. — Работа такая. Ты ведь сам отправил меня в школу, так что мог бы и догадаться, что это будет отнимать время.

— А что тебе не нравится? — тут же пошёл на попятную собеседник. — Работка не пыльная! Светлые кабинеты, удобное месторасположение, симпатичные старшеклассницы! Курорт, а не школа! Можно только позавидовать!

— Так, может, сам этим займёшься? — вопросительно приподняв бровь, осведомился Дарий. — А я пока в отпуск схожу. Года три в нём не был.

— Забываешься, молодой человек! — прорычал Фогль. — Поговори у меня ещё! Сказал, в школе, значит, будь в школе, но и про другие дела не забывай. Вон сколько бумаг накопилось! А личного секретаря тебе пока не положено.