Ее губы опустились вниз его шеи. Кровь сильно пульсировала под его тугой кожей. Это напомнило ей, что она была голодна. Она позволяла ему почувствовать этот голод. Его вялость исчезла.

Улыбнувшись, она провела ногтем вдоль его шеи, от челюсти до горла, оставляя тонкую линию крови за собой. Ему официально об этом сообщили.

Она соединила ремни таким образом, чтобы две веревки отделили и обрисовали его грудь, в виде ромба. В этот момент его маленькие, плоские соски залились краской от бледно-розового до глубокой вишневого цвета. Соблазнительно красивый. Придерживая его туловище руками, она укусила твердый мускул повыше левого соска.

Как наркотик, его кровь полилась прямиком в ее кровоток. Ее глаза широко раскрылись, и она с трудом задышала. Это казалось невозможным, но его кровь только стала только сильнее, чем при первом кормлении.

Тонкий красный ручеек бежал по его груди и впитывался в веревку. Она вытерла след кончиком пальца и начисто вылизала. Ммм. Михаил. Она наклонилась и открыла другую сторону его груди.

Так она обращалась с кормильцами — делая сначала один глоток, продолжая еще и еще, пока они не просили о милосердии или падали в обморок. Она думала, что обращаясь подобным образом можно выявить действительно наиболее сильных личностей, но при первом укусе, он только тихо застонал. На втором фактически расслабился. Она знала, что если бы развязала ему глаза, то обнаружила бы что взгляд несфокусирован и глаза прикрыты тяжелыми веками.

На самом деле так и было.

Она хотела остаться недоверчивой, но от радости, наполняющей ее, не смогла сдержаться. Это вызывало головокружение, оживляло, совершенно непозволяя сконцентрироваться. Он был ее супругом. Поскольку никто в мире больше не мог им быть. Она покрывала его красивое тело поцелуями, так как хотела так долго.

Почувствовав изменения в ней, он пошевелился. Его тело отвечало на каждое прикосновение ее руки, извиваясь и поворачиваясь в веревках. Она очертила его задницу и придавая ей вид двух круглых шаров. Она отрезала внизу веревку, идущую к центру его живота и плеснула кровью до его пупка.

— Ты не будешь кончать, пока я не скажу тебе. Поклянись.

— Клянусь — ответил он, тихим и неразборчивым голосом.

Запах его возбуждения, такой близкий, пробудил ее животную природу. Пульс бился между ног. Она была влажная. Он представила, как удовлетворит себя при помощи его рта, но этого было не достаточно. Она хотела изнасиловать его, и тело и кровь.

Его член стал полностью вертикальным, и был так же незащищен, как и его шея. Его головка была такой же красной, как и соски, а вены чистейшего фиолетового цвета. Остальная часть его члена была такой же алебастровой, как и все его тело. То небольшое количество волос на его теле, было цвета полированного серебра.

Она взяла его член в руки. Он задыхался, его грудь вздымалась, его бедра напряглись. Она провела языком вокруг головки, смакуя его соль. Его пуль мощно бился под ее пальцами, как приглашение. Она проследила языком проходившую сбоку вену, и прокусила ее у основания его пениса.

Он плавал и извивался на веревках, но не кончил. Его горячая кровь брызнула ей в горло. Шторм внутри него, прошел и через нее. Его кровь умоляла быть выпитой, любой ценой. Потребовалась вся ее сила воли, чтобы отстраниться и закрыть рану.

Ноги тряслись, она подошла к его голове. Михаил делал тяжелые глубокие вдохи.

— Сначала, я собираюсь полностью удовлетворить тобой свой голод, — прошептала она ему на ухо. — А затем, я собираюсь трахнуть тебя”.

Его губы приоткрылись в ожидании.

Ее клыки обнажились и она напала на его горло. Она знала, что он не позволял этого, но все ее инстинкты подталкивали ее отыскать путь к крови из его сердца.

Она коснулась его души. Подвал, веревки, все это исчезло. В ее мысленном взоре они обнимались на высоком мысе. Мир вращался вокруг них феерическими красками. Он поцеловал ей горло, губы, ухо. Ее руки касались твердых мускулов его спины, опускаясь вниз по ребрам. Его руки обнимали ее. Вместе они были в безопасности. Вместе они были единим целым.

Ее барьеры начали рушиться.

Все что имело значение, была его потребность. Ее потребность. Их ошеломляющая потребность быть одним целым.

— Руки.

— Руки!

— Руки!

Очнувшись в подвале, она подняла голову, облизывая чистые губы. Михаил одержал вверх в борьбе против связей словно как акула, попавшая в сети.

Она поняла. Он должен был держать ее. Он умер бы, если бы не смог. И она умерла бы, если бы он этого не сделал.

Шкивы оторвались от потолка, когда она добровольно взяла веревку невесты, чтобы освободить его руки.

Михаил повернулся в воздухе и приземлился припав к земле, вслепую, веревка, закрывала все вокруг него. В следующий момент она была в его руках. Их губы встретились в долгом и глубоком поцелуе.

Он выкинул свою маску. Она обрезала веревки на его груди. Ошейник должен был подождать. Они покатились по полу.

Ее рубашка мешала. Михаил сорвал ее. Отлично.

Он лизал ее возбужденные соски через кружева бюсгалтера. Кружева терлись об ее язык. Нет, его язык. Она вдыхала свой аромат через его нос. Они дрожали, их обоих лихорадило.

Катание. Ни одного сверху. Один ботинок прочь, потом другой. Брюки. Восхитительно. Михаил, скользящий между ее ногами. Хорошо. Его широкий, сильный язык, ласкающий ее плоть. Она стала влажной, вскрикивая каждый раз, когда он гладил ее.

Ему понравилась ее сладкая соль. Она пробовала на вкус саму себя. Да, вот так, так. Только так. Язык князя пожирал ее.

Его губы сомкнулись на ее клиторе. Его пальцы проскользнули в нее, изгибаясь, ощущая ее внутренние нервы, пока ее спина не выгнулась от сладких мук, и ее пятки не поднялись на его поясницу. Михаил!

Она кончила снова, сжимая его пальцы раз, два, три раза, в то время как новая волна влажности текла на его язык. Он упивался этим, зная точно, что она хотела и, как она хотела это, его ум был плотно соединен с ее.

Ее экстаз пробежал сквозь него, отдавая вверх к ее животу, который он покрывал поцелуями, к ее груди, которую он обожал, ее золотая грудь, верхушки, тугие и напряженные в его рту. Он впился в них поглубже, используя края его зубов, заставляя ее стонать. Ее ногти царапали его спину. Ее горячий рот рядом с его ртом, он некогда не насытится.

Разорви меня на части.

Он бережно сжимал ее лицо, покусывал ее опухшие губы, посасывал ее язык, опустил руку вниз, лаская ее длинную спину.

Она обхватила ногой его бедро и направила его член в самый центр себя. Он двинулся внутрь, ее горячие, гладкие мускулы обхватили его. Снова ее ощущения слились с его. Он знал как это, быть наполненным, натянутым. Они цеплялись друг за друга, становясь одним изящно соединенным телом. Вместе, ближе, там, не двигаясь, никогда не отпуская…

Алиюшка.

Он трогал ее лицо, обводя высокий небольшой нос, дугообразные брови. Как замечательно видеть ее мягкой и открытой снова, точно так же, какой она была так давно под ивами

Им не нужно было много двигаться, не тогда, когда каждое прикосновение, каждое мимолетное ощущение отражалось от них. Движение бедер, рука поглаживающая бедро, еще один медленный поцелуй. Большего и не нужно.

Но она была такой гладкой, такой привлекательной, через некоторое время ему пришлось двинуться, проникнуть глубже, чтобы вызвать ее трепещущие отзывы внутри нее.

Она перекатилась, оказавшись сверху на нем. Раскинув руки по сторонам возле его головы, она начала его медленно трахать. Он сжал руками ее талию, пониже спины, направляя ее. Она наклонялась, чтобы поцеловать его, накрывая темными волосами словно занавесом.

Он ласкал ее клитор. При его прикосновении она отбросила голову назад и издала долгий, хриплый крик. Она была настолько близка — но отодвинула его руку.

— Поднимайся, — сказала она, потянув его за ошейник.

Когда он сел, она обвила свои ноги вокруг его бедер. Он откинулся назад, найдя удачное положение для них. Но ее лицо стало немного беспокойным, она была с ним осторожной.