Моим глазам предстало временное решение, выданное судом штата Массачусетс, отделением в Эссексе, по наследственным и семейным делам. Дэнис выступал в качестве истца, я — в качестве ответчика.

Я с недоумением посмотрела на мужа — он выглядел безмятежным. Я прочитала:

Решение было датировано сегодняшним днем, четвергом, 24 октября, и подписано судьей отдела по наследственным и семейным делам Е. Уоррен Сельви.

Я долго разглядывала бумагу. Мне пришла в голову только одна мысль: Дэнис решил сыграть со мной нелепую шутку, чтобы донести до меня, насколько сильно он ненавидел мои отъезды. Но бумага выглядела настоящей — тисненый фирменный бланк, пустые поля, заполненные на добротной печатной машинке, которая, я проверила, оставляла следы на оборотной стороне листа. Да и сам Дэнис даже и не думал смеяться.

— Что это? — спросила я.

— Там все ясно сказано.

— Похоже на судебное решение.

— Умная девочка.

— Судебное решение?!

— Именно оно.

— Дэнис, — испуганно воскликнула я, протягивая ему бумагу, — что это?

Дэнис всегда носил маску. Недостаток деловой хватки он компенсировал обаятельной внешностью, шармом и самоуверенной улыбкой, чем очень притягивал к себе людей. Но, будучи его женой, я прекрасно знала, что за этой маской он прячет огромную неуверенность в себе. По крайней мере, так обычно и происходило. На этот раз его уверенность казалась вполне искренней. Это меня насторожило.

— Я подал на развод, — ответил он. — Суд дал мне право на временную опеку над детьми и постановил, чтобы ты переехала из этого дома.

Нет, он определенно шутил.

— Перестань дурачиться.

— Я не дурачусь. И данная бумага является официальным тому подтверждением.

Я покачала головой. Это было лишено всякого смысла.

— А почему дети в доме твоих родителей? Им же завтра в школу.

— Родители живут достаточно близко. Ужин с ними — целое событие для детей. К тому же это даст тебе время собрать вещи и убраться отсюда. Я не хочу, чтобы Кикит и Джонни расстраивались.

— Но если ты не хочешь их расстраивать, — с надрывом спросила я, в очередной раз протягивая ему бумагу, — то зачем тогда ты все это затеял?

Он резко отошел от двери. Очевидно, что его терпению пришел конец.

— Ради всего святого, Клер. Все в этой бумаге чистая правда. Я прошу тебя о разводе. Повторяю: я прошу тебя о разводе. Почему ты так упорно отказываешься это понять?

И тут я испугалась по-настоящему.

— Да потому что разумные люди, которые пятнадцать лет прожили в прекрасном крепком браке, никогда так себя не ведут, — воскликнула я. — Они садятся рядом и разговаривают.

— Я пытался это сделать. Но ты не слушала меня. Я уже три раза заговаривал о разводе. Я даже могу назвать тебе точные дни, когда это происходило. Последний разговор состоялся в августе. Я сказал, что нам надо разойтись до того, как дети пойдут в школу.

Я прекрасно помнила тот день. Дэнис очень расстроился тогда, потому что сделка, над которой он столько работал, провалилась. И в то же самое время мы получили свежие данные о доходах «Викет Вайз», сильно превышавшие предыдущие, что заставило его почувствовать себя еще более униженным. И он пригрозил уходом из семьи. Дэнис поступал так всегда, когда испытывал унижение или разочарование. Подобное поведение было свойственно его характеру.

— Я не думала, что ты говорил серьезно.

— Я говорил серьезно. Очень.

— Дэнис…

— Клер, — передразнил он меня и опять прислонился к двери. Он обрел прежнее спокойствие. Я думаю, именно его спокойствие окончательно убедило меня, что на этот раз он действительно одержал верх. Оно воздвигло между нами преграду, сделало его голос чужим. — Я хочу развода. А поскольку ты не была готова услышать меня, мне пришлось прибегнуть к помощи суда.

Огромное количество мыслей, вопросов, невысказанных страхов переполняло меня. Я попыталась хоть как-то упорядочить их, начать последовательно, шаг за шагом обдумывать свое положение.

— Хорошо, — задыхаясь от волнения, проговорила я. — Если ты серьезно решил разойтись, я не буду тебя разубеждать. Но что это за история с опекунством Джонни и Кикит? И с какой стати я должна уезжать из этого дома?

— Мне нужен дом. Мне нужны алименты. Я хочу единоличной опеки над детьми.

— Что?!

— Ты ненадежная мать.

— Что?!

— Ради Бога, Клер, ты хочешь, чтобы я произнес это по слогам?

— Да, хочу! — Тут я уже по-настоящему разозлилась. С меня довольно. — Я идеальная мать. Какие доказательства ты можешь привести судье, чтобы убедить его в обратном?

— В промежутках между заботами о твоей матери и твоей работой ты постоянно находишься в состоянии глубокого личного кризиса. Дети страдают!

— Страдают? От чего?

— Во-первых, тебя никогда не бывает дома. Во-вторых, даже когда ты дома, ты настолько перегружена своей работой, что вообще забываешь о них.

— Ах, ну конечно же, танцы Кикит. Ты будешь вспоминать этот единственный случай до конца своей жизни. Я уже миллион раз объясняла, что в магазине отключилось электричество, и часы встали.

— А как насчет того родительского собрания, которое ты пропустила?

Прошла минута, прежде чем я поняла, что именно он имел в виду.

— Ты говоришь о встрече с миссис Станнети? Но я не пропустила ее. Да, мы дважды ее переносили, потому что не могли найти удобное для нас обеих время, но в конце концов встреча состоялась.

Он поднял руку, заставляя меня замолчать.

— Она ждала тебя. А ты не пришла. А та авария, которая произошла в прошлом месяце. Ты разбила машину. Это чудо, что дети остались живы.

— Дэнис, та авария произошла не по моей вине. В меня врезался мужчина, у которого случился сердечный приступ. Даже полиция и страховая компания согласились с этим.

— А суд нет. В этом вопросе он стал на мою сторону. Если бы ты была более бдительной, ты бы вовремя свернула с дороги и не подвергла бы риску жизнь своих детей. Кстати, у Кикит на днях случился чудовищный приступ аллергии.

У меня все оборвалось внутри.

— Когда? На что?

— Во вторник ночью. На овощное рагу, которое ты оставила в холодильнике, когда уехала. Что ты туда положила, Клер? Уж кто, как не ты, лучше всех должна знать, что Кикит можно есть, а что нет. Но это еще не самое худшее. У нее не оказалось лекарств. Ты, должно быть, оставила их в Кливленде.

— Нет, я положила их ей в сумку, я точно помню.

— Я смотрел и ничего не нашел ни в ее сумке, ни в доме. Мне пришлось везти Кикит в больницу. Всю дорогу она дышала с жуткими свистами и хрипами. К тому моменту как мы подъехали, она уже почти посинела.

У меня перехватило дыхание. Это известие уничтожило меня окончательно. С лекарствами или без них любой приступ Кикит нес в себе смертельную опасность.

— В доме был антигистамин и спрей «Эпи-пен». Я всегда покупаю несколько, на всякий случай.

Он покачал головой.

— Я смотрел везде.

— Они лежат в холодильнике в самом низу. Я тебе говорила об этом. А сейчас с ней все в порядке?

— Ее состояние стабилизировалось. Но все мы пережили сильнейший стресс. Кикит постоянно плакала, потому что тебя не было рядом.