Она усмехнулась.

— Времени нет. Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя.

Мама вышла в гараж и нажала большую кнопку возле выходной двери, которая закрывала дверь в дом и открывала дверь гаража. Вскоре я услышала рев мотора Outback’а.

Я нарезала яблоко ровными ломтиками и, устроив рядом банку с карамелью, принялась за еду. За столиком в кухне могли сидеть только двое, а обеденный стол находился в столовой — сразу за кухней. Раньше мы с Крисом там разрисовывали раскраски. Я глянула на часы на микроволновке. Кстати о Крисе: скоро он должен вернуться с тренировки по футболу. Мелкий пакостник перешел в высшую школу Уинстона в этом году и ужасно гордился тем, что с первого раза попал в команду. Должна признать, что я тоже им гордилась, хотя и не говорила ему об этом.

Мама оставила почту на столе, так что я решила разобрать ее, пока ем. Не знаю, почему, особенно после всех этих занятий боевыми искусствами, но мне постоянно нужно было что-то делать. Мама говорила, что я прямо как маленький прыгающий боб — не могу сидеть, не шевелясь.

Счет, счет, счет, реклама County Market. Мои глаза сузились, когда я разглядела очередное письмо. Рик Литтман. Какого черта отец решил написать? Я скользнула глазами по адресу, чтобы узнать, где он теперь — НМ. Это что, Нью-Мексико? Что, черт возьми, он там делает?

Пальцы сами собой сжались, чтобы открыть письмо и посмотреть, что он там пишет, но оно было адресовано не мне, и это не мое дело. Чтобы справиться с искушением, я задвинула его в самый низ. Знаете: с глаз долой — из сердца вон. Ну да, конечно.

Дверь тихо хлопнула.

— Не хлопай дверью, идиот. Сколько раз мама тебя просила?

— Заткнись. Что на ужин? — Крис бросил сумку с формой посреди гостиной и пошел на кухню. Он был больше похож на маму — светло-каштановые волосы и карие глаза. Я получила свои светлые волосы и зеленые глаза от нашего отца, также известного как «донор спермы».

— Кстати об этом. Мама сказала, что хочет, чтобы ты сам что-то приготовил. — Я усмехнулась, слизывая яблочный сок с ножа.

— Что? — Пакет с молоком замер на полпути к его рту, и он удивленно посмотрел на меня.

Я кивнула.

— Ага. Она сказала, что ты никогда не сможешь стать хорошим мужем, если не будешь уметь готовить.

— Ты сама готовить не умеешь. — Он отпил молока и поставил коробку обратно в холодильник.

— Как хочешь. Я пошла делать уроки. Мама оставила записку на столе. — И я поспешила в свою комнату, перескакивая через две ступеньки.

Моя комната полностью описывала меня. Огромный плакат с изображением Альберта Эйнштейна висел над компьютером, лампа над кроватью и, конечно, плакат моего героя — Хан Чха Кё — на двери. Он был мастером тхэквондо и достиг девятого дана — самая высокая степень в тхэквондо. Он был Великим Мастером. Мой Сабум ним был весьма опечален, когда Хан Чха Кё умер в 1996 году. Все мои ти, начиная с белого и заканчивая черным поясом, висели на зеркальной дверце моего шкафа. [1]

И, конечно, одно из самых больших моих достижений — три полки с коллекцией Beanie Babies [2]. Эй, у каждой девочки есть свои недостатки.

Я устроилась на полу, включила музыку и разложила вокруг себя учебники и тетради. Покусывая кончик карандаша, я решила начать с проекта по психологии. Я ненавидела психологию, но выбора не было. По-моему, все это не имеет смысла. «Как ты относишься к своей матери?». Кого это волнует? Проект нужно будет сдавать только в конце семестра, но я решила, что лучше начать его прямо сейчас, а то буду откладывать до бесконечности.

— I’ll be back, — пробормотала я, имитируя Арни.

Под звуки музыки я ответила на большинство вопросов, почти закончила с математикой и теперь могла полностью сконцентрироваться на психологии. Миссис Филдс хотела, чтобы в проекте были сравнение и контраст. Сравнение и контраст чего с чем?

Со вздохом я прислонилась к кровати и посмотрела в окно. Солнце уже начало садиться, и последние яркие лучи почти ослепили меня. Я с удивлением заметила, что уже почти шесть.

— Эй, дурочка! Ужин! — завопил Крис снизу.

Я мысленно усмехнулась, положила карандаш и отправилась ужинать.

Пронзительная трель звонка заставила студентов поспешить в классы: болтовня, поспешные шаги и хлопанье металлических дверей шкафчиков — эта какофония стала почти оглушительной. И я направилась на урок английской литературы к немного эксцентричной бывшей хиппи миссис Грэхам. Хотя этот предмет не был в списке моих любимых, но, благодаря преподаванию, невозможно было его не изучать и не наслаждаться этим. Она говорила тихо, но необычный и проницательный взгляд на писателей и литературу был свежим и интересным. Если бы моей страстью не были наука и медицина, я бы, наверное, выбрала другой путь, остановившись на английском языке.

По дороге домой я замерзла еще больше, чем вчера; опадающие листья возвещали первые шаги наступающей зимы. В этом году зима, наверняка, будет ранней. Это единственное, за что я благодарна отцу. Прежде чем они с мамой расстались, когда мне было одиннадцать, мы с ним часто гуляли и смотрели на деревья и растения в это время года. Он научил меня, в чем искать признаки смены сезонов.

Для того чтобы ехать на велосипеде, было уже слишком холодно. Когда я буду возвращаться в семь — будет еще хуже. Самое время достать свитер из шкафа.

— Привет, милая. Как прошел день? — Мама сидела на диване, читая свежий номер «Ридерз Дайджест».

— Привет. — Я свалилась на диван рядом с нею, и она автоматически взъерошила мне волосы, когда я опустила голову ей на плечо. — Нормальный день. Длинный. А у тебя?

Она прислонилась щекой к моей голове.

— Хороший день. Первый относительно свободный на этой неделе после ухода Вики. Я совершенно неспособна была что-либо делать сегодня. Не понимаю, почему они думают, что когда кто-то увольняется, им не надо нанимать другую медсестру на ее место. Они что, действительно считают, что мы сможем работать за себя и за того парня?

— Сочувствую, мам. Они — богатые задницы, которые заботятся о всемогущем долларе, а не о своих служащих или пациентах.

Мама подняла голову и посмотрела на меня.

— Когда это ты стала такой пессимисткой?

Я усмехнулась и пожала плечами.

— Хотя ты и права. — Она вздохнула. — Норман снова зазывал меня к себе в частную клинику. Выгода в деньгах небольшая, зато появится свободное время.

— Ну, — я отодвинулась от нее, чтобы заглянуть в утомленное лицо. — Если это сводится к сохранению твоего душевного здравия или зарабатыванию денег — я не вижу выбора.

Она улыбнулась, обнимая меня.

— Иди, перекуси. Я испекла брауни [3].

Мое лицо тут же прояснилось.

— Ghirardelli [4]? — Мама кивнула.

— Клёво! — Я спрыгнула с дивана, чуть не свалившись на пол, спеша наложить руки на пирожные.

— Какие планы на вечер?

Мой рот был переполнен сладостями, так что я не сразу смогла ответить. Мама прошла на кухню и налила себе кофе.

— Нужно идти работать. Марти перенес занятие.

— О. Ну, почему бы тебе тогда не взять машину? Уже довольно холодно для велосипеда. Последнее, что мне нужно — это больная Андреа на руках.

— Спасибо. Не ожидала.

Некоторое время мы стояли молча — я набивала рот пирожными, она потягивала кофе. Наконец, я наелась.

— Где Крис?

— У Брайана, из новой семьи, что недавно сюда переехали. Они довольно сильно сдружились.

Я безразлично пожала плечами и схватила ключи с полки.

— Мне нужно идти. Вернусь вечером.

— Я люблю тебя, дорогая. Будь осторожна.

— Я тоже тебя люблю. Буду. До скорого.