Эта несуразность была замечена давно, и тогда возник другой вариант истолкования мифа, ничуть не более правдоподобный. Страбон полагал, что Золотое Руно — это обычная баранья шкура, опущенная в золотоносную реку (33, С 499), чтобы улавливать крупинки драгоценного металла. Его мнение поддерживают и некоторые современные исследователи, например англичанин Эджертон Сайкс (116). Действительно, именно так добывали золото колхи на Кавказе, узбеки на среднеазиатских реках, румыны на Балканах. Казалось бы, правдоподобно. Но могла ли команда одного, пусть даже мифического корабля намыть золота столько, чтобы наполнить им государственную казну? Тут ведь не только сила нужна, но и умение. Да и подобный эпизод был бы слишком мелким для героического эпоса.
Можно понимать словосочетание "золотое руно" буквально, имея в виду некоторые сорта цветного каракуля — сура, например серебристый или золотистый бухарский сур. Или сурхандарьинский — бронзовый, платиновый, янтарный. Не говоря уже о цвете этого каракуля, можно отметить, что приведенные современные названия довольно точно отражают стоимость каждого сорта. Золотистый ценится на вес золота, платиновый — на вес платины. Если аргонавты имели цель доставить в Грецию соответствующие особи для их разведения и получения сура, то это действительно достойная цель. Такое истолкование мифа вполне соответствует эпохе, в которую он складывался, — эпохе скотоводов-басилевеов. Но ведь греки должны были вернуть Золотое Руно в Элладу, а суроносы там никогда не водились…
Американский профессор Л. Кэссон называет еще две версии. Первая — что Руно символизировало "золотое зерно Крыма, привоз которого был так важен позднее для греческой экономики". Вторая — что за Золотым Руном скрываются "золотистые облака, которые должны были излечить от засухи его (Ясона. — А. С.) бесплодную родину" (114, с. 64). Если вторая версия, основанная на значении имени Ясона ("целитель"), не заслуживает даже полемики, то первая не выдерживает логики. Чтобы сделать ее жизнеспособной, нужно объяснить ряд фактов: откуда греки, плывшие к Черному морю впервые, знали, что в Крыму много пшеницы? много ли ее там было? зачем она была им нужна в столь ничтожном количестве, явно несоизмеримом с громадностью подвига? наконец, почему они не отправились за ней по прекрасно известному и безопасному пути в Египет, который еще Тацит называл "житницей Рима", или на Родос? Совершенно ясно, что нас такие гипотезы не удовлетворяют.
Так что же такое Руно? Почему им так дорожил Ээт и почему его так домогались греки?
Диодор Сицилийский, следуя, очевидно, более древней версий, пишет, что оракул предсказал Ээту жизнь до тех пор, пока он владеет Руном (15, IV, 47, 6). Аполлоний об этом умалчивает, так как Ээт должен был немедленно умереть, а не преследовать аргонавтов, и поэма лишилась бы значительной доли своей прелести. Зато об этом не умалчивает Платон. Разбирая миф об Атрее и Фиесте, он прямо говорит о том, что Золотое Руно — это признак царской власти (25, 268 — 269а).
Если сопоставить это обстоятельство с хаосом, царившим в Беотии (начало мифа), с золотым бараном, унесшим законных наследников престола в дальние края, с согласием Педия вернуть престол Ясону, если он сумеет раздобыть Золотое Руно, миф обретает четкую политическую окраску; она неплохо увязывается и с остальными эпизодами — прорывом через Симплегады, битвой со стимфалидами и т. д. Вот почему упоминания о Руне не обнаружены ни в одной надписи Колхиды. Колхи ничего не знали о нем, а греческие переселенцы забыли. Руно оставалось символом царской власти только для жителей Пелопоннеса.
Путь домой
Реконструкция обратного пути аргонавтов тесно связана с определением реки Эридан, по которой прошел "Арго". Этот путь, описываемый Аполлонием, логичен и бесспорен, если из трех достоверно известных Эриданов (в Аттике, Италии и Прибалтике) выбрать, следуя Вергилию, реку По (Падуе). Этот путь предлагали и некоторые более древние толкователи аргонавтики, например Тимагет (64,1).
Отплыв от Колхиды, аргонавты устремились на юг по только что пройденному и хорошо изученному пути. Но вернуться домой той же дорогой, какой они прибыли в Колхиду (такую версию предлагает, например, Геродор), им не удалось: Боспор, а по некоторым версиям, и Истр (Дунай) уже блокированы флотом Ээта, который пришел туда известным ему кратчайшим — прямым путем. Аргонавты узнали об этом, когда достигли устья Галиса. Оставался единственный (по Аполлонию) путь — Истр. Туда они и поспешили. Очевидно, аргонавты покинули Колхиду, когда с Кавказа дует сильный ветер абаза. Отсюда и путь напрямик через Черное море, и необыкновенная скорость. "Арго" буквально летел "впереди ветра" (5, IV, 299–302):
Так был сделан первый шаг по пути, который многие века сбивает с толку исследователей эпоса и заставляет их выбирать для аргонавтов маршруты один фантастичнее другого.
Одно из "призовых" мест здесь должен по праву занять упоминавшийся уже Л. Кэссон. Пленившись версией о том, что Руно — это крымская пшеница, он засылает аргонавтов в Азовское море, заставляет их для чего-то тащить "Арго" волоком через Перекоп, а заодно пробиваться через "ледяные поля у далеких зимних берегов России", которые отождествляет с Симплегадами Ясона и Одиссея (114, с. 64).
Злоключения аргонавтов начались после убийства младшего брата Медеи Абсирта. Чтобы внести замешательство в ряды колхов и выиграть время, Ясон по совету бежавшей с ним Медеи, чье имя переводится как "хитроумная", вызвал на переговоры ее брата, руководившего операцией по вызволению Руна. Встреча была назначена в храме, куда вход с оружием строго воспрещался. Ничего не подозревавший Абсирт явился на рандеву и был предательски сражен Ясоном.
Где это произошло? По мнению Плиния, у города, который носил некогда имя Абсирта (Батуми). А коли это так, то аргонавты на своем обратном пути не могли уйти слишком далеко. Иные называют местом убийства устье Истра. Ферекид Леросский, обосновывая эту версию, пишет, что, именно совершив это убийство, греки сумели попасть в блокированный Истр: Ясон и Медея, дескать, разрубили труп Абсирта на куски и разбросали по морю, дабы заставить Ээта собрать их и предать достойному погребению (иначе душа покойного будет обречена на вечные скитания, а страшнее этого древние ничего не могли себе представить).
Аполлонию все эти события представляются совершенно иначе. От Галиса аргонавты кратчайшим путем (он мог быть известен Медее) прибыли к Истру и двинулись вверх по течению. Оставим в стороне догадки относительно того, чьими периплами пользовался Аполлоний в описании этих столь удаленных от центра тогдашнего цивилизованного мира мест. Но едва ли у нас есть достаточно веские основания не доверять автору: он прекрасно сумел себя зарекомендовать предыдущим рассказом.
Другое дело — конкретная привязка. Так, Аполлоний упоминает Певку в устье Истра, куда прибыл "Арго". Такой остров, носивший имя Певки — жены Истра, действительно есть, но так ли он примечателен, чтобы войти в эпос? Теперь это сильно заиленный клочок суши в Дунавце (бывшем Священном русле Истра), на котором и воспоминания не осталось о населявшем его когда-то племени певкинов. А не описка ли это? Не имел ли в виду Аполлоний другой остров, широко прославленный с древнейших времен и расположенный чуть подальше, в 40 км от Килийского устья Дуная? На этом крошечном островке (его площадь всего 1,5 кв. км), который тем не менее является самым большим островом Черного моря, греки помещали Страну Блаженных и один из входов в Аид[4]. На этом острове существовал культ Ахилла: сюда привозили богатые дары этому герою, а в начале VI в. до н. э. воздвигли ему храм, остатки которого были обнаружены в конце прошлого века. Днем сюда приставали корабли, а ночью остров пустел — таков был сценарий культа. Этот остров назывался Левка (Белый), теперь он носит имя Змеиного. В пользу такой атрибуции есть и некоторые косвенные данные: общность воспитания Ясона и Ахилла (кентавр Хирон), героика их жизней, связь "Илиады" и "Одиссеи" с эпосом об аргонавтах. И еще одна деталь: аналогичный остров есть в 25 км от устья другой великой реки — Днепра, он назывался Ахиллесовым ристалищем, а теперь известен под именем Тендровской косы. На нем также существовал культ Ахилла, распространенный в Ольвии, на Березанском поселении и во всей прилегающей местности. Может быть, Аполлоний, стремясь избежать анахронизма (культ Ахилла мог возникнуть, вернее всего, после Троянской войны), намеренно назвал Певку, созвучием намекая на более достойный островок, географически расположенный примерно так же?