Итак — Тенсифт. Ганнон не сообщает, что он оставил здесь поселенцев, но нам хорошо известно, что финикийская колония Лике, признавшая власть новой метрополии после падения Тира и возвышения Карфагена, действительно существовала в Марокко. Несомненно, во всяком случае, что пройденный Ганноном путь был хорошо известен еще финикийцам, совершившим по приказу египетского фараона Нехо II путешествие вокруг Африки примерно в 600 г. до н. э. Путешествие длилось три года. "Осенью, — пишет Геродот, — они приставали к берегу и, в какое бы место Ливии ни попадали, всюду обрабатывали землю; затем дожидались жатвы, а после сбора урожая плыли дальше" (9, IV, 42). Очевидно, Лике и возник во время этого путешествия или вскоре после него.
Сомнительно, однако, что в перипле речь идет об Эль-Араши: горожане не вели кочевой образ жизни, да и Ганнон упоминает не город, а только реку Лике. Но пасти свои стада ликситы могли где угодно. И любую реку в местах привычных пастбищ могли называть именем родного города. Или даже государства: из перипла следует, что ликситы — это не только жители одноименного города (точно так же, как карфагеняне или римляне). Среди них могли быть и горожане, и селяне, и кочевники-пастухи — их-то и выделяет Ганнон. Как бы там ни было, Ганнон встретил здесь земляков, недаром ликситы разговаривали с ним на одном языке и служили переводчиками карфагенянам, с которыми сдружились, как и подобает соотечественникам вдали от родины.
Река Тенсифт берет свое начало в горах Высокого Атласа, и именно в горных районах обитали троглодиты, т. е. пещерные люди (вся эта область наряду с сомалийским побережьем долго называлась Троглодитикой). Возможно, в их число входили и какие-то наименее цивилизованные племена пигмеев. Основанием для такого заключения может служить, например, следующий текст из 8-й главы китайского трактата "Описание всей Земли" ("Го ди чжи"), составленного в 642 г. Сяо Дэянем, Гу Юнем и другими по инициативе принца Тай: "Страна малых людей находится к югу от Да-цинь (Египта. — А. С. Здесь и далее в скобках атрибуция переводчика). Люди [этой страны ростом] в три чи (т. е. около одного метра). Когда они пашут или жнут [в поле], то боятся, что их съедят журавли. [Люди страны] Да-цинь [тогда] окружают их и [тем самым] помогают им. Это и есть страна Цзяо-яо (пигмеев). Люди [этой страны] обитают в норах и пещерах" (73, с. 152–153)[7]. За 12 веков до составления трактата пигмеи должны были точно так же жить "в норах и пещерах", но ничего не сеять и не жать, т. е. быть гораздо более дикими — такими, какими их увидел Ганнон.
Характеристику, данную им Ганноном, подтверждает и дополняет Геродот. Он пишет, что "пещерные эфиопы — самые быстроногие среди всех людей, о которых нам приходилось когда-либо слышать. Эти пещерные жители поедают змей, ящериц и подобных пресмыкающихся. Язык их не похож ни на какой другой: они издают звуки, подобные писку летучих мышей" (9, IV, 183). Упоминает Геродот и о множестве диких зверей в этих краях. Некоторые из них уже вымерли и известны из трудов историков и географов и по наскальным рисункам. Описание Геродотом языка троглодитов, напоминающего "писк" летучих мышей, еще раз подтверждает местоположение реки Лике. Как раз здесь, на западном побережье Марокко и особенно на близлежащих Канарских островах, до сего дня распространен загадочный язык свиста (сильбо). О времени его возникновения, а также о причинах ведутся споры, основывающиеся в большинстве случаев на позднейших местных преданиях. Приведенное указание историка может значительно отодвинуть его возраст в глубь веков.
Керна
9. От него мы проплыли вверх по большой реке, которая называется Хретой, и достигли озера, в котором были три острова, каждый больше Керны. Через день пути от них мы достигли края озера, окаймленного высокими горами, на которых было много дикарей, одетых в звериные шкуры. Они швыряли в нас камни, чтобы помешать высадиться.
10. Отплыв отсюда, мы вошли в другую реку, широкую и полноводную, полную крокодилов и гиппопотамов. Затем мы вернулись к Керне…"
Если верить периплу, остров Керна должен быть расположен в районе современного города Эль-Корраль в Западной Сахаре, потому что этот город удален от Гибралтара примерно настолько же, насколько и Карфаген. Обычно так и трактуется это место перипла. Еще Монтескьё помещал Керну на 25-м градусе с. ш. и считал это твердо установленным фактом (20, с. 463)[8]. Возможно, он имел в виду расположенный в этом районе остров Херну, созвучие которого с Керной и внешнее соответствие данным перипла не могут не броситься в глаза. Но, как уже говорилось, в прибрежной области этой страны нет ни одной судоходной реки и ни одного озера. Вывод может быть только один: удаленность Керны и Карфагена от пролива нужно измерять не линейными мерами, а днями пути. Именно так определяли расстояние древние мореходы; эта мера не раз встречается и в "Одиссее", и в "Аргонавтике", и в перипле Ганнона.
Тогда все встает на свои места. От Карфагена до Гибралтара экспедиция добиралась против сильного Португальского течения, ответвление которого проникает в Средиземное море. Но стоило лишь выйти в океан, и это же течение (у берегов Африки оно называется Канарским), сопровождаемое круглогодичным норд-остовым пассатом, превратилось в союзника мореходов. Это течение уже было известно пунийцам: Канарские острова и Мадейру открыли в X в. до н. э. их ближайшие родственники — финикийцы, а Псевдо-Аристотель даже приписывает это открытие самим карфагенянам (59, 84). Хотя его сочинение и носит выразительное название "О чудесных слухах", кто знает, не был ли он прав в данном случае.
Обогнув мыс Кап-Блан и проплыв некоторое время к востоку (а течение тем временем сносило корабли к югу), эскадра прибыла к устью реки Сенегал, где и расположена Керна, упоминаемая также в "Перипле Внутреннего моря" Псевдо-Скилака. Теперь это район города Сен-Луи.
Но мог ли Ганнон преодолеть примерно 2100 км от Тенсифта до Сенегала за 3,5 суток? Ведь, судя по всему, он проходил в среднем 120 км в сутки, и пока что называемые им переходы прекрасно укладывались в такую схему. Но сейчас закончим разговор о Керне.
Поселенцы, оставленные Ганноном на этом острове, очевидно, не прижились, и островок снова опустел. Вероятно, с Керной можно связать любопытный эпизод из истории насаждения мусульманства в Гане. В 1035 г. берберский вождь Яхья бен-Ибрагим принял веру Магомета, совершил хадж в Мекку и привез оттуда мусульманского священнослужителя, дабы он и 7 его учеников пролили свет великой веры на темные головы его подданных. Однако подданные, упорствовавшие в вере отцов, изгнали своего вождя, а заодно и мусульманскую миссию. Все они, как уверяет предание, укрылись на пустынном острове в устье Сенегала, где прожили семь лет, собираясь с силами в ожидании лучших времен. Можно предположить, что речь здесь идет именно о Керне, так как только один остров в устье великой реки мог привлекать внимание местных жителей на протяжении веков.
Весь дальнейший текст прекрасно согласуется с этой атрибуцией. Река Хрета — это, безусловно, Сенегал. Аристотель в "Метеорологике" (I, 350b10) упоминает эфиопскую реку Хремету (Χρεμετης), берущую начало в Серебряных горах (Фута-Джалон) и впадающую в Атлантический океан. Ее-то обычно и отождествляют с Хретой, что означает "золотоносная", и с Сенегалом, который мог быть обязан этим названием золотистому песчаному бару, и сегодня украшающему его устье.