Текст перипла дает основания отождествить город Тимиатерион с районом нынешней столицы Марокко — Рабата, точнее, с его пригородом Сале, античным городком, название которого можно перевести как Приморск. В нескольких километрах к юго-востоку от Сале до наших дней сохранились остатки древнейшего финикийского поселения Шеллы; оно, собственно, и дало имя пригороду марокканской столицы. Название Тимиатерион (возможно, от τιμιος одно из значений которого — "почитаемый"), приведенное в греческом переводе перипла, явно не финикийское, и мы не знаем, как назвал свое поселение Ганнон. Тождество Тимиатериона и Сале подтверждают два очень важных факта: город действительно расположен на равнине и примерно в двух днях пути от Гибралтара, если принять среднюю скорость финикийских кораблей 5–6 узлов. Судя по тому, что расстояние от Столпов до Тимиатериона было покрыто за 2 дня, эскадра Ганнона проходила в среднем 120 км в сутки. Существенна и еще одна деталь: в Рабате сохранилась древнейшая крепость, расположенная на высокой скале, — Касба-Удайя. В античные времена она, безусловно, должна была играть роль акрополя, без которого финикийцы и греки в отличие от римлян не мыслили своих городов. Значит, это доримское поселение, возможно карфагенское. В пользу этой атрибуции говорит и такое немаловажное обстоятельство, что город расположен в устье реки, а именно устьям рек — водных путей — всегда и везде отдавалось предпочтение при выборе места для новых поселений.
По сообщениям античных авторов, обычный морской путь от Тимиатериона вел к мысу Солоенту, увенчанному большим жертвенником, видным далеко с океана.
Последуем дальше за Ганноном.
Солоент
4. Соорудив здесь святилище Посейдона[**], мы отправились дальше и полдня плыли по направлению к восходящему солнцу (ο’ πλοος αυτω εγενετο), до тех пор, пока не прибыли к озеру, расположенному вблизи моря и заросшему высоким густым тростником. Здесь паслись слоны и множество других животных.
5. Покинув это озеро, на расстоянии одного дня пути от него мы основали прибрежные города, которым дали имена: Карийский Форт (Καρικον Τειχος), Гитте, Акра, Мелита и Арамбис…"
Это описание, как нельзя лучше, подтверждает месторасположение Тимиатериона. Рабат-Сале — первый город на атлантическом побережье Африки, от которого нужно плыть на запад: южнее Рабата берег образует крутую дугу, заканчивающуюся лишь за мысом Гир, у Агадира. В XVIII в. именно от Сале уходили в Америку корабли с невольниками и африканскими товарами, и в устье реки Бу-Регрег, на правом берегу которой стоит город, до сих пор видны камни некогда мощной крепости. В те времена здесь было крупнейшее в Атлантике пиратское государство после гибели Порт-Ройяла. (Это было хорошо известно Д. Дефо, который "сдал" в плен Робинзона Крузо именно пиратам из Сале.) А еще раньше эта местность была заселена берберийскими племенами, носившими общее имя ливийцев (Ливией называли Северо-Западную и Северную Африку). Обращает на себя внимание указание Геродота о том, что "от Египта до мыса Солоента всюду живут… многочисленные ливийские племена (кроме мест, занятых эллинами и финикиянами)". Финикиянами историк называет здесь карфагенян, возможно потомков Ганноновых спутников. Видно, очень важным ориентиром был этот мыс в древности, если Геродот называет его наряду с Египтом и не сопровождает никакими комментариями. В другом месте он сообщает о морском путешествии персидского царевича Сатаспа, сына Теаспия из рода Ахеменидов, предпринятом по приказанию его дяди Ксеркса. "Выйдя за Столпы, он обогнул ливийский мыс под названием Солоент и потом взял курс на юг" (9, IV, 43). Можно с изрядной долей уверенности предположить, что, прежде чем взять этот курс, Сатаспу, как и Ганнону, пришлось плыть на запад, огибая выступ побережья.
Где же находился этот таинственный Солоент? Достаточно взглянуть на карту, чтобы отыскать вторую стоянку Ганнона. Севернее марокканского города Сафи расположен небольшой, но очень крутой мыс Кантен (Меддуза). Если обогнуть этот мыс, то курс корабля; как раз ляжет к восходу солнца, причем полдня вполне достаточно, чтобы вернуться к прежней долготе. Вокруг мыса Кантен, который и следует отождествить с мысом Солоент (или Солунт), простирается обширная равнина. Берег здесь изрезан и образует множество лагун и бухт. Одни из них удобны для стоянок, другие заболочены и покрыты зарослями тростника.
Текст перипла не только хорошо согласуется с этими данными, но и позволяет сделать предположение, что в те далекие времена местное население уже умело приручать слонов. Известно, что эти животные не водятся ни в Марокко, ни в Западной Сахаре, но бесспорно и то, что Ганнон не мог принять за слонов каких-нибудь других животных: слоны были великолепно известны карфагенянам и принесли им немало побед. Карфагеняне ввозили их из Южного Туниса, из местности, лежащей примерно на широте Рабата. Многочисленные изображения слонов, бегемотов, носорогов, жирафов и других животных, которых теперь не увидишь в Сахаре, обнаружили лейтенант Бренан и Анри Лот на скалах Тассили. При этом оба они подчеркивают, что рисунки явно сделаны с натуры. О подобных изображениях в африканской пустыне писал и Геродот. Карфагенянам же посчастливилось увидеть самих "натурщиков", уже начавших исчезать в этом уголке мира. В I в. слонов и жирафов еще встречал в Сахаре Плиний Старший, но это были лишь жалкие остатки былого великолепия.
Что касается городов, заложенных Ганноном и тоже исчезнувших в потоке времени и песка, то они должны были располагаться где-то в районе Агадира, но их следы не найдены, хотя Мелита, например, прекрасно была известна "многостранствующему мужу" Гекатёю Милетскому: в его время этот город вел морскую торговлю с Гадесом. Возможно, некоторые из городов Ганнона были временными, недолговечными поселениями, уничтоженными воинственными африканскими племенами. Не следует слишком доверять Ганнону в цифрах, особенно если справедливо предположение о том, что основная цель публичного варианта его перипла — дезинформация. Геродот, например, упоминает персидские "команды 50-весельных (как у Ганнона. — А. С.) кораблей, принимая в среднем по 80 человек на корабль" (9, VII, 184). Даже если исходить из расчета 100 человек на корабль (учитывая пассажиров), карфагенян не могло быть более 6000, т. е. по 1000 человек на город. Поэтому ни о каких городах в обычном смысле этого слова не может быть и речи[6].
Ликс
7. Выше по течению обитают негостеприимные эфиопы; в их стране много диких зверей, и ее пересекают высокие горы, в которых, говорят, находится исток Ликса. Вблизи этих гор обитают разнообразные троглодиты, про которых ликситы утверждают, что в беге они могут обогнать коня…"
Здесь Ганнон документально точен. На территории Марокко есть всего четыре крупные реки, впадающие в океан: Себу (чуть севернее Сале, Ганнон миновал ее еще до закладки Тимиатериона), Умм-эр-Рбия (ее устье находится к югу от Касабланки, и Ганнон не мог его видеть, так как от Сале он взял курс в открытое море — на запад, огибая излучину берега), Тенсифт (несколько южнее Сафи) и Уэд-Дра, чье русло чаще всего безводно. Дальше на юге лежит Западная Сахара; на ее территории лишь одна река — Хамра — несколько месяцев в году достигает океана (в остальное время она пересыхает). Следующая крупная река — Сенегал, но до нее еще далеко, о ней речь впереди.