Соммела находит их в 30 километрах от Рима на берегу Тибра! 18-метровый холм, окруженный камнями, скрывал остатки древнейшего храма, в южной священной зоне которого находилась прямоугольная могила. В храмах, да еще на священных участках, хоронили только царей: известны Символическая могила Кекропа на афинском. Акрополе, гробница Осириса в сансском храме Нейт… Действительно, в ней оказался ликторский жезл, какими владели вожди племен. Такой жезл должен был иметь и Эней.

Задача была решена. Могила ли это Энея или кого-то другого, но во всяком случае древние считали ее таковой. Пока это самый старый памятник на территории Италии.

Таких примеров можно было бы привести множество, но все они относятся к материальным памятникам. Гораздо труднее применить этот метод к области географической, особенно в части, касающейся путешествий.

"Нельзя дважды войти в одну и ту же реку", — изрек однажды Гераклит. А в одно и то же море?

Медленно изменяет свою конфигурацию остров Санторин.

Корсика только в нашем XX в. "уплыла" на 12 метров к востоку, а остров Текселл из Западно-Фризского архипелага переместился на полкилометра.

Передвигаются озера в Ирландии, Центральной Азии и некоторых других местах.

Остров Буве в южной части Атлантики норвежская экспедиция отыскала в 2,5 километра западнее того места, где ему надлежало быть.

Высыхает Мертвое море. Подобно легендарной Тритониде, оно уже сейчас разделено 12-метровой перемычкой на два изолированных водоема, и процесс развивается неудержимо.

Японские острова вытягиваются в меридиональном направлении, одновременно суживаясь в широтном (остров Хонсю — на несколько сантиметров в год).

Сицилия отдаляется от Италии в северо- западном направлении (за последние 4 года — на несколько сантиметров), и одновременно расширяется Мессинский пролив.

Больше чем на метр увеличилось расстояние между континентами — Африкой и Азией — в районе Сомали.

Несколько аналогичных примеров приведено выше, географы знают их бесчисленное множество.

Мы живем в изменяющемся мире, и мы знаем об этом благодаря наличию точных приборов и общему уровню взаимодействующих наук. Древние узнавали о таких изменениях только благодаря очевидцам. Плиний, подлинный ученый, подошел на корабле слишком близко к берегу, чтобы запечатлеть как можно подробнее извержение Везувия, погубившее Помпеи, и погиб в удушливом дыму. Эмпедокл погиб в кратере Этны. Нелегка была роль очевидца в древнем мире.

Никто никогда не расскажет нам, кто и когда впервые прошел Проливы, чтобы очутиться в Черном море. Ни на одной карте не найдем мы страны Офир, Фарсис, Пунт; острова Касситериды, Эстримниды, Электриду; реки Эридан, Ахеронт, Стикс… Они были, это несомненно. Но те, кто имел доступ к подобным знаниям, связывались страшными клятвами, а непосвященные могли лишь посыпать себе головы пеплом карт или периплов, если только его не успевали прежде развеять по ветру. Оставалась лишь память о них — слухи, расцвечиваемые на все лады и в конце концов едва сохраняющие свою основу, стержень.

Римляне, покорившие полмира, не удосужились поинтересоваться историей покоренных стран. Они признавали лишь две культуры, кроме собственной, — этрусскую и греческую. Греки выстроили для них флот, этруски сделали их моряками. Удивительно ли, что авторитет греческих мореходов был в их глазах недосягаем?

Но история шла своим чередом.

Задолго до аргонавтов, которых римляне называли первыми мореходами, финикийцы, подвластные египетским фараонам, совершают рейсы в страну Пунт, чтобы доставить оттуда редкие благовония и ценные породы дерева. Фараон Нехо II (609–595 гг. до н. э.) поручает финикийцам обогнуть Африку, и они успешно справляются с этой задачей. За четыре века до Ганнона выходят в море эскадры царей Соломона и Иосафата, чтобы вернуться с грузом золота из легендарной страны Офир. Со времен Гесиода не утихают слухи об островах Блаженных где-то за Геракловыми Столпами; туда предлагал римлянам переселиться Гораций, чтобы спастись от ужасов гражданской войны. Финикийцы и иудеи поддерживают оживленную торговлю со страной Тартесс, расположенной по обе стороны Геракловых Столпов. Позднее здесь побывал самосец Колей — первый достоверно известный нам грек, прошедший Гибралтар: "Самосский корабль, шедший в Египет (владельцем корабля был Колей), был отнесен к этому острову (Санторину. — А. С.)… Они снова вышли с острова в открытое море и направились в Египет. Однако восточным ветром их отнесло назад, и так как буря не стихала, то они, миновав Геракловы Столпы, с божественной помощью прибыли в Тартесс. Эта торговая гавань была в то время еще неизвестна эллинам" (9, IV, 152). Это произошло в период правления Кира I (640–600 гг. до н. э.). Самое же раннее упоминание об этой полулегендарной стране относится к IX в. до н. э. (финикийская стела в Сардинии).

Примерно в это же время или чуть позже в Тартесс, уже намеренно, ходят теосцы и привозят оттуда неслыханные богатства, давшие Анакреонту повод назвать это государство "стоблаженным", а Гимилькон сообщает, что торговля тартесситов в пределах Эстримнид была обычным делом (46, 113–114).

Город Тартесс находился в устье Бетиса (Гвадалквивир), носившего то же название. Устье этой реки действительно лежит к западу от пролива, но поскольку Тартессом назывался не только город, но и государство и простиралось оно вдоль всего южного побережья Иберии, то для торговли с ним достаточно было прибыть к Пиренейскому полуострову. Оттуда по суше нетрудно достигнуть и столицы, где бы она ни находилась. Мы не располагаем описаниями подобных экспедиций, хотя бы мифологическими, наподобие "Аргонавтики", и это обстоятельство позволяет строить какие угодно предположения, руководствуясь лишь логикой и отрывочными туманными свидетельствами древних.

Мы даже не знаем, как они называли неведомые воды. Морем Мрака их окрестили только в средние века. Но очень может быть, что и у египтян, финикийцев, греков существовал аналогичный "топоним", так как гомеровским понятием "океан" перестал пользоваться уже Геродот. Достоверно мы знаем одно: греческая (и не только греческая) ойкумена никогда не была чем-то каноническим, раз и навсегда данным."…Распространение римской и парфянской империй дало современным географам возможность значительно дополнить наши практические сведения в области географии подобно тому, как, по словам Эратосфена, поход Александра помог в этом отношении географам прежнего времени. Ведь Александр открыл для нас, как географов, большую часть Азии и всю северную часть Европы до реки Альбис (разделяющей Германию на две части)[*] и области за Истром до реки Тираса (Дон. — А. С.); Митридат, прозванный Евпатором, и его полководцы познакомили нас со странами, лежащими за рекой Тирасом до Меотийского озера и морского побережья, которое оканчивается у Колхиды. С другой стороны, парфяне дополнили наши сведения относительно Гиркании (губернаторство Мазендеран в Иране. — А. С.) и Бактрианы (на стыке нынешних Таджикской и Узбекской ССР и Афганистана. — А. С.) и о скифах, живущих к северу от Гиркании и Бактрианы. Все эти области прежним географам были недостаточно известны, поэтому я могу сказать о них несколько больше своих предшественников", — пишет Страбон (33, С 14), предвосхищая знаменитое изречение сэра Исаака Ньютона: "Я видел дальше других, потому что стоял на плечах гигантов".

Но неверно было бы думать, что только войны раздвигали рубежи ойкумены. Войны играли не последнюю, но и не определяющую роль. На первом месте всегда были торговые, мирные интересы и естественное человеческое любопытство: а что там, дальше? Таковы финикиец Ус, самосец Колей, кариец Эвфем. Таков и Одиссей, который странствовал отнюдь не по своей воле.

Однажды открытое можно держать в тайне, но "закрыть" его нельзя. Новые места постепенно обживались, новые бедолаги нежданно-негаданно уносились в море ветрами и течениями, и, если им удавалось спастись, они чаще всего становились Лжецами. Но по их следам шли другие, и в конце концов истина пробивала себе дорогу. Для Страбона уже "земля и море — местообитание человека" (33, С 9). Гомер или Геродот такие слова сочли бы ересью.