С того дня Лушку как подменили. Косоглазие за неделю на нет сошло, говорить стала ясно да разумно, личико будто заново нарисовали. То, да не то!

Лелька что-то уронила и извинилась.

– Тем же летом бабка ее померла, а в деревню какая-то экспедиция научная завернула на день-другой, заповедник ближайший исследовала. Вот Лушку-то пара бездетная и прихватила с собой, в дочери взяла. Вся Лушкина жизнь в одночасье по другому руслу пошла-побежала!

Старик взволнованно засопел. Звучно высморкался и уже спокойнее сказал:

– Потом, много позже, она в ту деревушку заезжала с детьми своими, малую Родину им показывала. Куда там прежней Лушке! Замужняя дамочка, с образованием, все при ней, на собственной машине прикатила, сама за рулем…

А поляну никто из деревенских так и не нашел. Старики сказывали – такое не раз в их краях случалось. Дитя невинное принесет с болот диковинные цветы, и потом благословенье Божье всю жизнь при нем. Обскажет все родителям обстоятельно, без утайки, откуда в мальце хитрость-то? Ну, людишки, ясно-понятно, в болота кинутся – а поляны-то и нет как нет! Пробовали и с ребенком ходить, да без толку. Волшебная поляна чужих и с ними к себе не подпускала. Бабуля заверяла – сам малец выйти к цветам второй раз не мог. Не дано-с!

Старик протяжно вздохнул. Лелька осторожно уточнила:

– Значит, если эти цветы найти, счастье как бы гарантировано?

– Верно. При тебе останется счастье-то, на всю жизнь.

– И цветут кусты именно в конце июня?

– Так старики говорили. Сегодня у нас что? Пятнадцатое? Вот с двадцать второго и зацветут. На неделю, а то и поболе.

– И карту вы мне дали самую подробную, и болото нужное обозначили?

– Так. Только учти, дочка, не всякого та поляна к себе подпустит. Ни с чем уйдете, не кляните меня. Себя кляните! Души в чистоте не уберегли.

– Поляна чистых душ, – задумчиво пробормотала Лелька.

– И чистых сердец, – строго дополнил старик. – Остальным там делать…

Пленка зашуршала, запись кончилась.

Тамара сама себя вслух спросила:

– Ну и на кой черт я эту дурацкую запись в тысячный раз слушаю?

Лежащий у нее в ногах грязно-белый бультерьер поднял голову и насмешливо фыркнул. Тамара с горечью воскликнула:

– Ты прав, Крысеныш! Из-за Лельки!

Пес грозно заворчал: имя Тамариной старшей сестры всегда лишало его сна. Крыс сел, завертел тяжелой головой и шумно потянул носом воздух. Недовольно покосился на хозяйку и потрусил на кухню, проверить миску.

Тамара пошла следом. Наполнила водой чайник, бросила разочарованному Крысу – пустая миска-то! – печенье и пробормотала:

– Интересно, зачем Лелька сунула мне диктофон?

Крыс проглотил подачку в секунду. Облизнулся и умильно уставился на хозяйку, он обожал овсяное печенье. Тамара машинально сунула в зубастую пасть еще одно. Крыс сладостно зачавкал. Бультерьер не верил собственной удаче: еще утром хозяйка грозила диетой и безжалостно мяла ему бока, попрекая лишним жирком.

Тамара налила чаю, рассеянно положила сахар и отрезала лимон. Сполоснула нож и нерешительно взяла сотовый телефон. Понянчила в руке, но звонить не стала.

Пила чай и озабоченно думала: «Чего ради Лелька подсунула мне эту сказку? Да еще не успела я сойти с поезда. Надо же – не поленилась встать пораньше, чтобы меня встретить! Сама. А обычно мужа на вокзал присылала или Лешке Сазонову звонила…»

Тамара поперхнулась чаем и мучительно закашляла. Последняя мысль нешуточно напугала ее. Девушка поднапрягла память, но не смогла припомнить ни одного случая, когда Лелька ЛИЧНО встречала московский поезд.

Серега, муж ее, – другое дело. Или Лешка – Тамара невольно заскрежетала зубами – друг единственный, чтоб его…

О предателе Сазонове даже думать не хотелось, и Тамара поспешно вернулась мыслями к сестре. И раздраженно сдвинула брови: хрен редьки не слаще. Эти двое отравляли ей жизнь! Вместе или порознь – какая разница!

Тамара нервно отставила чашку. «Нет, правда, что за странная легенда? Лелька ничего не объяснила. Повисела у меня на шее, поахала, как я чудно загорела в Крыму, и все. Ну, сунула Сереге корзины с фруктами и сумки, потом оттащила меня в сторону. Зачем, а? Не стала отдавать диктофон при муже…»

Тамара недоуменно пожала плечами: Лелька и со своей любимой подругой не поболтала толком. Встретила Машку, будто вчера с ней рассталась. Ручкой помахала и пообещала позвонить. Ближе к вечеру.

Правда, Машке тоже было не до разговоров, вокруг нее огромным шмелем муж любимый кружил. И гудел как шмель. Такой же круглый. Да еще шелковую бежевую рубашку в черную поперечную полоску надел. И галстук нацепил. Золотистый. Для торжественности.

Тамара невольно улыбнулась: ну и физиономию Машка при его виде состроила! Ванька пылинки с нее сдувал, а Машка небось голову ломала, как бы поаккуратнее сообщить, что младенец им в ближайшие восемь месяцев не светит. Показалось ей просто, вот. Имеет она право на ошибку?!

«Надо же, нашла уважительную причину для поездки в Крым! Мол, море, солнце, первые свежие фрукты, то есть витамины. Самое то для беременной женщины. И Ванька купился, наивный!»

Крыс ткнулся в колени холодным влажным носом, и Тамара почесала бультерьера за ухом. Пес блаженно заурчал и прижался теснее.

Телефон на столе заиграл бравурный марш. Тамара с подозрением покосилась на него и спрятала руки за спину. Маршем ее сотовый отзывался только на Лелькин звонок. Предупреждал, так сказать, о грядущих неприятностях.

«Нужно сирену поставить, – мрачно подумала Тамара, – милицейскую. О-о-о, и что ж он так надрывается-то, сердешный?!»

Крыс жалобно заскулил, он не любил резких высоких звуков. Тамара почему-то шепотом пояснила:

– Это Лелька. А нас тобой нет дома, понял? Мы на прогулке.

Пес удивленно крякнул. Тамара покраснела и уточнила:

– Сотовый я дома оставила!

Они переглянулись и одинаково возмущенно посмотрели на телефон. Взгляды пса и девушки красноречиво говорили: «Нас нет дома, не дошло?»

Сотовый понятливо замолчал. Крыс удовлетворенно рыкнул. Тамара недоверчиво продолжала смотреть на трубку: чтобы Лелька так быстро сдалась?!

Зазвенел колокольчик, извещая о полученной почте. Тамара тяжело вздохнула, неохотно нажала на клавишу и обреченно усмехнулась: «Томик, не ответишь на звонок, жди в гости!»

– Приплыли, Крысеныш, – пролепетала она. – Лелька нас достанет, так или иначе.

Крыс вскочил и выразительно уставился на дверь. Тамар уныло буркнула:

– Ну, уйдем. А ночевать где? Ты же знаешь мою сестрицу, не отступится.

Бультерьер жалостливо заскулил. Тамара чуть не опрокинула чашку с остатками чая, до того требовательно заверещал телефон.

– И что ей только от нас надо? – проныла Тамара.

Крыс подбежал и приник к ногам хозяйки, оказывал поддержку. Тамара благодарно потрепала любимца по массивной голове и заставила себя взять сотовый.

«Чего я так трясусь? – сердито подумала она. – Может, Лелька просто хочет расспросить меня о Крыме. О родителях там, о погоде, кого из знакомых видела, как развлекалась. А диктофон тут вовсе ни при чем!»

Надежды, надежды…

Вам бы сбываться!

– Ну что, уже отдохнула? – весело закричала в трубку сестра.

Тамара покосилась на часы: двенадцать. Поезд пришел в начале девятого. Интересно, что Лелька имеет в виду?

Тамара горестно засопела и переложила трубку в другую руку.

– Я имею в виду – ты ванну приняла? – будто подслушала Лелька.

– Э-э-э…

– Чаю напилась?

Тамара бросила нервный взгляд на почти полную чашку и пожала плечами.

– Значит, отдохнула, – перевела ее жест всевидящая старшая сестра.

– Это ты так считаешь, – проворчала Тамара.

Крыс щекотно лизнул коленку, и Тамара нервно хихикнула.

– И настроение, слышу, отличное, – одобрила Лелька.

– Твоими молитвами!

– И запись ты уже слышала.