— Она была здесь вчера. Они с Адамом живут в Ремембер-Хаус. Менли собирается писать книгу о времени, когда был построен дом и использовать историю капитана Фримена.

Глаза Фоби заволокло мечтательной дымкой.

— Кто-то должен обелить имя Мегитабель, — произнесла она. — Это хотела сделать я. Кому-то следует заняться Тобиасом Найтом.

Фоби резко захлопнула ящик.

— Я голодна. Я всегда голодна.

Потом, когда Генри шел к ней, она прямо посмотрела на него.

— Генри, я люблю тебя. Пожалуйста, помоги мне.

Когда Ханна проснулась, Менли и Адам пошли поплавать. Владение Ремембер-Хаус давало право на частный пляж — это означало, что хотя гулять по нему могли все, никто не мог отдыхать на нем.

Теперь послеобеденная жара кончалась намеком на раннюю осень. Ветер был холодным, и гуляющих на пляже не было.

Пока Менли плавала, Адам сел возле Ханны, удобно опершись о ее прогулочную коляску.

— Твоя мамочка определенно любит воду, деточка, — сказал он, наблюдая, как Менли ныряет в усиливающиеся волны. Обеспокоенный, он встал, увидев, что жена отважилась уплыть подальше. Наконец он не выдержал и подошел к краю воды, махая ей рукой.

Не увидела или притворилась, что не видит, гадал Адам, пока она уплывала. Сильная волна накатилась, вздыбилась и упала. Менли оседлала ее и появилась в прибое, отплевываясь и улыбаясь, с мокрыми волосами, свисающими вокруг лица.

— Потрясающе! — воскликнула она.

— И опасно. Менли, это Атлантический океан.

— Не шутишь? Я думала, это пруд.

Вместе они пошли через пляж к Ханне, которая все еще благодушно наблюдала за чайками, прыгающими по берегу.

— Мен, я не шучу. Когда меня здесь нет, я не хочу, чтобы ты плавала так далеко.

Она остановилась.

— И должен быть уверенным, что монитор включен, когда твоя дочь спит. Верно? И не думаешь ли ты, что было бы хорошо, если бы Эми ночевала здесь? Чтобы присматривать за мной, не за Ханной, за мной? Верно? Кроме того, твое предложение нанять постоянную няню звучит как угроза. Да, ведь это именно я вела автомобиль, когда погиб твой сын.

Адам схватил ее за руки.

— Менли, остановись! Черт возьми. Я никогда не винил тебя в смерти Бобби. Единственная проблема в том, что ты сама не можешь простить себя.

Они возвращались домой, ясно понимая, как глубоко обидели друг друга и что надо объясниться по этому поводу. Однако когда они открыли дверь, звонил телефон и Адам побежал к нему. Объяснения придется отложить. Менли обернула полотенцем мокрый купальник, подняла Ханну и прислушалась.

— Элейн! Здравствуй.

Менли наблюдала, как у него на лице появилась озабоченность. Что говорит ему Элейн? А через минуту что он имеет в виду, говоря: «Спасибо, что сказала мне»?

Потом его тон изменился, снова стал веселым.

— Завтра вечером? Жаль, но я еду в Нью-Йорк. Но послушай, может быть, Менли…

Нет, подумала Менли.

Адам прикрыл трубку.

— Мен, Элейн и Джон устраивают завтра обед в «Кэптен-Тейбл» в Хайаннисе. Они приглашают тебя.

— Большое спасибо, но я хочу просто остаться и поработать. В другой раз.

Менли прижалась лицом к Ханне.

— Ты потрясающий ребенок, — шептала она.

— Мен, Элейн очень хочет, чтобы ты пришла. Мне неприятно думать, что ты здесь одна. Почему бы тебе не пойти? Эми сможет посидеть несколько часов.

Адам хочет, чтобы рядом с ней постоянно кто-то был. Боже, как это ужасно! Менли постаралась улыбнуться.

— Звучит чудесно.

Адам снова был у телефона.

— Лейн, Менли с удовольствием приедет. В семь, прекрасно, — он снова закрыл трубку и сказал: — Мен, им кажется, что лучше бы Эми остаться ночевать. Им не хочется, чтобы она возвращалась домой поздно.

Менли посмотрела на Адама. Даже Ханна, почувствовав напряженность в ее теле, перестала улыбаться и начала хныкать.

— Скажи Лейн, — сказала Менли, специально произнося имя так, как говорил Адам, — что я вполне способна находиться одна в этом или другом доме, и если Эми не может ехать домой в десять часов летним вечером, тогда она слишком мала, чтобы присматривать за моим ребенком.

Оттепель началась за обедом. Пока Менли кормила и купала Ханну, Адам слетал на рынок и вернулся со свежими омарами, кресс-салатом, зеленой фасолью и хрустящей булкой итальянского хлеба.

Они готовили обед вместе, цедя холодное шардоне, пока тушились омары, а в конце обеда взяли чашки с растворимым кофе с собой, прогуливаясь по берегу и наблюдая, как сильные волны бьются о берег.

Вкус соленого ветра на губах успокоил Менли. Если бы Адам был подвержен таким же приступам страха и депрессии, я бы тоже волновалась, уверяла она себя.

Позже, собираясь ложиться, они в последний раз этой ночью проведали Ханну. Девочка развернулась и лежала поперек кроватки. Адам положил ее на подушку, укрыл и на миг приложил руку к спинке ребенка.

Что-то из материалов Фоби мелькнуло в памяти Менли. В старые времена особая любовь между отцом и его малюткой-дочерью даже имела название.

Позже, когда они засыпали в объятиях друг друга, Адам задал вопрос, уже не в силах сдержаться.

— Мен, — прошептал он, — почему ты не захотела признаться Эми, что была на вдовьей дорожке?

Когда во вторник Нэт Куган пришел на работу, на столе его ждала записка: «Загляни ко мне», — подписанная боссом Френком Ши, начальником полиции.

Направляясь в кабинет начальника, Нэт терялся в догадках. Он застал Френка беседующим по телефону с районным прокурором. Пальцы Ши выбивали дробь на столе. На лице не было присущего ему приветливого выражения.

Нэт уселся, прислушиваясь к одной стороне разговора и догадываясь об остальном.

Страсти накалялись. Вступила в игру страховая компания. Они были более чем счастливы подписаться под версией Карпентера, что его дочь пала жертвой грязной игры, что ее изумрудное кольцо было сдернуто с пальца Скоттом Ковеем и теперь находится у него.

Нэт поднял брови, поняв, что последующее обсуждение касается океанских течений. Он сообразил, что эксперты из береговой охраны готовы заявить, что если Вивиан Карпентер Ковей в момент ее исчезновения ныряла с аквалангом в месте, указанном ее мужем, то тело не прибило бы к берегу в Стейдж-Харбор, оно должно было быть принесено к Март-Вайнярду.

Когда Ши положил трубку, он сказал:

— Нэт, я рад, что ты прислушался к своим детективным предчувствиям. Районному прокурору было приятно узнать, что мы уже проводим активное следствие. Хорошо, что мы начали первыми, потому что когда пресса учует что-нибудь, начнется цирк. Вспомни, что они сделали с делом фон Булова.

— Да, конечно. И мы столкнемся с теми же проблемами, какие были у обвинения в том деле. Невинный или виновный, фон Булов выкрутился, потому что у него был хороший адвокат. Я убежден, что Ковей точно виновен, но доказать это — совсем другое дело. У него тоже хороший адвокат. Для нас паршиво, что за дело Ковея взялся Адам Николс.

— Довольно скоро нам предоставится возможность узнать, насколько хорош Николс. Нам необходимо найти более весомые доказательства. На основании пропажи изумрудного кольца и всего, что нам еще известно, районный прокурор получает ордер на обыск дома и лодки Ковея. Я хочу, чтобы вы тоже были при обыске.

Нэт поднялся.

— С нетерпением буду ждать.

В тишине своего кабинета Нэт дал выход своему раздражению. Теперь, когда очевидно, что пресса учует неладное и начнет требовать результатов расследования, районный прокурор собирается передать дело полиции штата. Дело не только в том, что мне самому хочется распутать его, думал Нэт. Просто мне кажется глупой показухой передавать дело большому жюри[4] до того, как появятся абсолютно надежные улики.

Нэт снял пиджак, закатал рукава рубашки и распустил галстук. Теперь удобно. Деб всегда следит за тем, чтобы он не ослаблял галстук, когда они выходят в свет. Она говорит: