— Вот смотри, — по-своему истолковал мое молчание капитан, — эта синяя линия – это река Горынь. Зеленым обозначен лес…

Я собрался с мыслями и кивнул. То, что капитан объяснил мое изумление тем, что я просто ничего не понял в карте, играло мне на руку. Придя в себя, я продолжил играть.

— А это, — я указал на Козлин, — село?

— Да, — кивнул капитан. — Это города, села и хутора. Тонкими черными линиями обозначены проселки, красными и оранжевыми – большие дороги, а это – железная дорога.

— Понятно, — сказал я и указал на обозначенное недалеко от нас болото. — А вот эти синие штришки?

— Болото, — ответил капитан. — А мы – здесь.

Теперь я смотрел на то место, куда указывал капитан. Положение было незавидным. Лагерь располагался в небольшом леске, который покрывал образованный излучиной реки выступ. Севернее лагеря, на нашем берегу, располагалось болото. За рекой, западнее нас, также было обозначено поросшее редким лесом болото. Зато на противоположном берегу реки раскинулся огромный болотистый лесной массив, правда весь изрезанный сеткой дорог и точками хуторов. Южнее нас виднелись только редкие зеленые пятна небольших лесков. Ситуация… Лично я, была б моя воля, бежал бы отсюда с максимальной скоростью. На север, форсировав реку и перейдя болото. Необходимо как можно скорее скрыться в большом лесу, потому что, если немцы нападут на нас здесь, не помогут никакие минные заграждения. Фактически мы оказались в ловушке, отрезанной с трех сторон рекой и болотом, а с четвертой – врагом.

— Уходить надо, товарищ капитан, — осознав ситуацию, только и смог сказать я.

Капитан удивленно посмотрел на меня.

— Река, — пояснил я и нервно хихикнул, вспомнив фразу из фильма «Свой среди чужих, чужой среди своих». — Если прижмут к реке – крышка…

— Сам знаю, — буркнул капитан. — Но об отходе мы уже говорили.

— Тогда, — я указал пальцем в заинтересовавшее место на карте, — давайте хотя бы перейдем сюда.

Я указывал на место, более приспособленное, на мой взгляд, к обороне. Севернее нас, на нашем же берегу, от реки отходил напоминающий галочку язычок озера. Правда, находилось это озеро в болоте, но, может быть, так оно даже лучше.

— Это же озеро? — спросил я и, дождавшись кивка, продолжил: – Смотрите, здесь излучина и озеро образуют мешок, в который можно попасть только по узкому проходу. Здесь болото, поэтому техника не пройдет. Если нас будут атаковать, то только пехота. И через узкое горлышко, которое я заминирую так, что никто и близко не подойдет. По болоту. Там мы можем устроить временный лагерь и несколько дней подождать. А за это время подготовимся к переправе через реку. Имущество и раненых перевезем телегами в несколько заходов.

Капитан рассматривал маленький, не больше сантиметра, кусочек карты и напряженно думал.

— Так болото же… — вдруг произнес он.

— Отправьте разведку, товарищ капитан, — тут же парировал я. — Пусть поищут тропы. А день-два лучше сидеть в болоте, чем здесь.

— А самолеты? — не сдавался капитан. — Если нас нащупают, тот клочок земли перероют бомбами.

— Товарищ капитан, если нас нащупают здесь, то немцам не понадобятся никакие самолеты.

— Ладно, — сдался капитан. — Я прикажу разведать это место, а ты продолжай работать. Мины делай только противопехотные.

Я отправился к себе. По дороге в голову пришла мысль – а не слишком ли много я на себя взял? Обычный боец, незнакомый с картами и тактикой, вдруг начинает давать командиру ценные указания, где лучше держать оборону. Подозрительно. Хотя, если будут какие-то вопросы, можно сослаться просто на логичность моих рассуждений. Мы имеем маленький клочок леса, с трех сторон ограниченный рекой и болотом, и немцев, которые, скорее всего, собираются прочесать лес. Сил для того, чтобы держать оборону, у нас нет. Отступать некуда. Значит, надо уходить на другое место, которое проще оборонять. Место, где нас могут атаковать только на очень маленьком участке. Еще раз повторим про себя всю цепочку рассуждений. Сформулируем так, чтобы создалось впечатление, что до такого додумается даже полный дурак. Вроде нормально получилось. По крайней мере, я так думал, когда шел продолжать работу над минами.

* * *

Когда я вернулся на поляну, бойцы уже почти закончили работу. Гришин и Винский, отправленные к реке, до сих пор не вернулись, а Лешка с Селивановым добивали последние патроны. На расстеленной мешковине были выложены штук сорок гильз. Поскольку ситуация изменилась, и, скорее всего, минировать будем болото, столько нам не надо было.

— Заканчивайте, — сказал я им. — Мины с нажимными взрывателями делать не будем. Только растяжки.

Из лесу вышли Гришин с Винским. Лешка, увидев пришедших, заржал.

— Был у нас в хозяйстве хряк, — еле произнес он. — Так ты, Максим, вылитый он!

Я тоже улыбнулся. Действительно, вид у Гришина был живописный. Боец был настолько измазан грязью, что казалось, будто весь день провалялся в луже вместе с тем самым хряком. Вдобавок ко всему с него еще и ручьями текла вода.

— Ты смотри, ребятам-то не попадись, — продолжал Лешка. — А то зажарят ненароком…

Гришин сначала насупился, а потом тоже рассмеялся.

— Тебя, Лешка, они скорее зажарят. Ты поупитаннее. — А потом объяснил свой внешний вид: – Над рекой, на обрыве глину нашел. Копать сильно глубоко, а по обрыву спуститься – никак. Попытался было, да в воду плюхнулся. Так из воды глину в котелок и набирал. А потом Андрей меня вытащил.

— Молодцы! — отсмеявшись, сказал я. — Объявляю благодарность!

Гришин вытянулся и, еле сдерживая смех, гаркнул:

— Служу трудовому народу!

— Вот отдохнешь с полчасика, и снова принимайся служить, — продолжил я и покосился на Митрофанчика. — Алексей пока нам глину замесит.

Лешка сразу стих.

— А чего я-то? — недовольно буркнул он.

— А чтобы мы потом сравнили, кто из нас больше на хряка похож, — за меня ответил Гришин, присаживаясь на траву и снимая мокрую гимнастерку.

— Только смотри, Лешка, — продолжал давать ценные указания я, — чтоб была липкая и вязкая. А то переведешь продукт – сам за глиной пойдешь.

Недовольный Митрофанчик принялся замешивать глину, а я пошел инспектировать результаты работы по разборке патронов. Ребята справились хорошо – ни одна гильза не была порвана. Учитывая, что вытаскивать без инструмента пули из 14,5-миллиметровых патронов – задачка еще та, бойцы заслужили поощрение. Только вот поощрить их, собственно, нечем. Ладно, что-то придумаем.

— Вроде готово, — сказал Лешка, вытирая грязные руки пучком травы.

Я подошел и взял из котелка щепотку глины. Растер ее между пальцами. Показалось, что раствор получился слишком густой. Добавил немного воды и перемешал палкой. Взял еще щепотку. Глина липла к пальцам, как пластилин. В самый раз. Теперь попробуем сделать осколочную рубашку.

Взяв горсть гвоздей, я густо рассыпал их на крышке одного из ящиков со снарядами, потом, зачерпнув из котелка глину, обмазал ей одну из гильз. Глины получилось многовато. Счистил немного обратно в котелок, снова обмазал гильзу, стараясь получить слой в пару миллиметров. Потом положил ее в центре россыпи гвоздей и прокатал. Гвозди прилипли хорошо.

— Отрежьте кто-то полоску мешковины, — сказал я наблюдавшим за моими действиями ребятам. — По ширине с полгильзы.

Сергей тут же выполнил мою просьбу и протянул мне полоску ткани. Одной рукой держа гильзу за дульце, второй я попытался обмотать ее мешковиной. Не получалось. Я пытался обмотать как можно туже, но глина выдавливалась тканью наружу, а большинство гвоздей обсыпалось. Немного подумав, я очистил с гильзы уже начинающую подсыхать глину и снова обмазал, прокатал в гвоздях.