— Мисс Плауден, — сказал старик, ибо Кэтрин сидела к нему ближе других, — это мой друг капитан Борроуклиф. Он уже давно добивался чести быть представленным вам, и, надеюсь, вы окажете ему такой прием, что он не будет сожалеть о знакомстве с вами.

Кэтрин, улыбнувшись, ответила несколько двусмысленно:

— Не знаю, как и благодарить капитана за ту заботу, которой он нас, бедных, окружил!

Капитан бросил на нее взгляд, который, казалось, грозил отплатой, но ответил весьма любезно:

— Ваша улыбка, мисс, будет достойным вознаграждением как за оказанные услуги, так и за те, что существуют пока только в намерениях.

Кэтрин поклонилась ему более благожелательно, чем обычно кланялась людям, носившим британскую форму, и полковник подвел его к Элис.

— Вот, капитан Борроуклиф, мисс Элис Данскомб, дочь почтенного пастора, который прежде служил в нашем приходе. Эта леди доставляет нам удовольствие своими посещениями, хотя визиты ее все же не так часты, как нам бы хотелось.

Капитан ответил на скромный поклон Элис, и полковник продолжал:

— Мисс Говард, разрешите мне представить вам капитана Борроуклифа, джентльмена, который в эти тяжелые времена добровольно взял на себя обязанности по охране аббатства и поэтому заслужил благосклонность его хозяйки.

Сесилия грациозно поднялась и приняла гостя весьма любезно. Офицер ничего не ответил на ее приветственные слова — мгновение он оставался неподвижным, не сводя глаз с ее выразительного лица, а затем невольно прижал руку к груди и поклонился, склонив голову чуть ли не до эфеса шпаги.

Когда все формальности были должным образом соблюдены, полковник изъявил готовность принять арестованных. Лишь только Диллон снова отворил дверь, Кэтрин устремила спокойный и внимательный взгляд на незнакомцев и увидела блеск оружия охранявших их солдат. Моряки вошли в комнату одни, но бряцание оружия и тяжелый стук мушкетов о каменный пол возвестили, что солдаты остались у дверей, дабы следить за таинственными пришельцами.

Три человека, вошедшие в комнату, казалось, нисколько не оробели перед присутствующими. Они были одеты в грубую, поношенную одежду моряков, которая, несомненно, еще недавно подвергалась воздействию суровой погоды. Молча проследовали они к указанному капитаном месту и остановились в дальнем конце комнаты с видом людей, разбирающихся в чинах и побывавших во всяких переделках, которые приучили их считаться с превратностями жизни. Как только воцарилась тишина, полковник Говард незамедлительно начал допрос.

— Надеюсь, вы честные и верные подданные его величества, — начал старик, считаясь с возможной невиновностью арестованных, — но в нынешние времена даже самые почтенные люди легко могут навлечь на себя подозрение. Поэтому, если наши предположения на ваш счет окажутся ложными, вам следует простить нашу ошибку, ибо она вызвана тем ужасным состоянием, в какое мятеж поверг государство. У нас есть большие основания опасаться, что неприятель замыслил какие-то действия у побережья, так как недавно в наших краях появились вражеские фрегат и шхуна, а дерзость мятежников можно сравнить только с их нечестивым неуважением к правам нашего государя.

В то время как полковник Говард произносил эту речь, трое арестованных с большим интересом смотрели на него, но, когда он упомянул о предполагающемся нападении, взгляд двоих из них стал особенно внимательным, и они украдкой многозначительно переглянулись между собой. Однако ни один из них ничего не ответил, и после короткой паузы, которую старик намеренно сделал, чтобы слова его произвели большее впечатление, он продолжал:

— У нас нет никаких доказательств, что вы хоть в малейшей степени были связаны с врагами нашего государства, но, поскольку вас встретили не на большой королевской дороге, а на обходной тропинке, — которой, я должен признаться, часто пользуются местные жители, но которая, тем не менее, всего лишь тропинка, — мы вынуждены из предосторожности задать вам несколько вопросов, и я уверен, что вы дадите на них удовлетворительные ответы. Пользуясь вашим же морским языком: откуда вы и куда держите курс?

Один из задержанных низким, глухим голосом ответил:

— Мы из Сандерленда и держим курс на Уайтхевн.

Едва лишь был произнесен этот ясный и прямой ответ, как внимание присутствующих привлекла

Элис Данскомб: тихо вскрикнув, она невольно привстала с места, а взор ее растерянно заметался по комнате.

— Вы нездоровы, мисс Элис? — участливо обратилась к ней Сесилия Говард. — Да, вам в самом деле дурно. Обопритесь на мою руку, я отведу вас в вашу комнату.

— Вы слышали тоже или мне только показалось?.. — спросила Элис, смертельно побледнев и дрожа всем телом, словно в конвульсиях. — Скажите, вы тоже слышали?

— Я ничего не слышала, кроме голоса моего дяди, который сейчас стоит возле вас, встревоженный, как и все мы, вашим ужасным волнением.

Элис все еще дико озиралась кругом. Она не успокоилась, оглядев тех, кто стоял возле нее, и начала жадно всматриваться в лица трех незнакомцев, которые терпеливо стояли, молчаливо и безучастно наблюдая эту странную сцену. Наконец она закрыла лицо руками, как бы отгоняя какое-то страшное видение, а затем, опустив руки, слабо улыбнулась и знаком показала Сесилии, что хочет выйти из комнаты. Жестом и взглядом Элис также выразила благодарность и отклонила услуги, вежливо предложенные ей джентльменами. Но, когда женщины прошли мимо стоявших в галерее часовых и остались наедине, она глубоко вздохнула и сказала:

— Это был голос из безмолвной могилы! Очевидно, мне только почудилось. Нет-нет, это мне справедливая кара за то, что некое создание занимает в сердце моем место, принадлежащее только создателю! Ах, мисс Говард, мисс Плауден, — вы обе молоды, вы находитесь в самом расцвете юности и красоты, вам неведомы и потому не страшны искушения и заблуждения нашего грешного мира!

— Она бредит, — с тревогой и участием прошептала Кэтрин. — Какое-то ужасное бедствие помутило ее разум!

— Да, должно быть, мои грешные мысли блуждали, и мне почудился голос, который было бы ужасно услышать, да еще в этих стенах, — несколько успокоившись, сказала Элис, со слабой улыбкой глядя на красивых девушек, которые с двух сторон заботливо ее поддерживали. — Минутная слабость прошла, мне стало лучше. Помогите мне дойти до моей комнаты и возвращайтесь в гостиную, чтобы не нарушать согласия, воцарившегося между вами и полковником Говардом. Мне, право, лучше, я совсем здорова!

— Не говорите так, мисс Элис, — возразила Сесилия. — Ваш вид противоречит тому, что вы говорите по доброте своей к нам. Вы больны, и поэтому я, несмотря на ваше приказание, вас не оставлю.

— Тогда оставайтесь со мной в роли доброй сестры милосердия, — сказала мисс Данскомб, кидая на Сесилию благодарный взгляд. — А мисс Кэтрин пусть вернется в гостиную, чтобы угостить джентльменов кофе.

К этому времени они уже дошли до комнаты Элис, и Кэтрин, пособив Сесилии уложить Элис в кровать, возвратилась в гостиную исполнять обязанности хозяйки.

При ее появлении полковник Говард приостановил допрос арестованных и с изысканной учтивостью осведомился о состоянии мисс Данскомб. После ответа Кэтрин он продолжал:

— Все ясно как божий день, Борроуклиф. Оказавшись в Сандерленде без работы, они отправились к своим знакомым и родственникам в Уайтхевн, где, надеются, им помогут устроиться. Все это очень правдоподобно и совершенно невинно.

— Конечно, конечно, мой уважаемый хозяин, — весело ответил офицер, — но мне представляется печальной несправедливостью то, что трое таких здоровенных молодцов заняты поисками места, где бы они могли приложить свои силы. Разве мало судов флота его величества бороздят моря в поисках врагов Англии?

— Ваши слова основательны, очень основательны! — воскликнул полковник. — Что скажете вы, молодцы? Нет ли у вас желания подраться с французами, испанцами или даже с моими соотечественниками-бунтовщиками? Нет, клянусь небом, наш государь должен воспользоваться услугами таких трех героев! Каждый из вас получит вот эти пять гиней, как только ступит на борт тендера «Быстрый», а сделать это совсем не трудно, потому что тендер вечером отдал якорь в двух милях к югу от нас, в маленькой бухте, где он укрыт от бури не хуже, чем в углу этой комнаты.