Во-вторых, в границах острова существовало ограниченное количество земли, пригодной для сравнительно безопасного земледелия. За эти наделы постоянно происходили драки. Особенно в период созревания урожая. Кстати, одной из доходных статей егерей было выступление на той, либо иной стороне конфликта. Расплачивались с ними продуктами и самогоном, естественно. Я спросил про женщин. Но старшина отрицательно покачал головой. Только те, которые сами готовы себя продавать. За насилие тут однозначная смерть с любой стороны, ибо женщин мало.

— Есть ещё черти, — сообщил старшина. — Ты их наверняка встретишь. Безобидные, но карман придерживай! Это те самые «вольные художники». Они тут совершенно опустились на своих плантациях мака и конопли. Раньше, пока мозги окончательно не атрофировались, пытались продавать свой товар поселенцам и нашим. Однако, тут им не там, — горько усмехнулся Вад. — Фермеры просто повесили первых же своих наркоманов рядом с продавцами. А затем устроили вылазку, и сожгли почти все плантации чертей. Черти теперь их бояться, как ладана. И есть причина. Как поймают поселенцы одного из них, так показательный процесс и неминуемое последующее прилюдное сожжение.

— Как сожжение? — Не понял я.

— Да очень просто, — подтвердил Вад, — к столбу привязывают конопляной верёвкой, пучок в штаны, пучок за пазуху, соломой с хворостом обкладывают и жгут. Вот только начинают со штанов и груди.

Что ж, каждое общество защищает свои интересы, подумал я. Разными способами. И этот не самый жестокий. Они же не истребляют «чертей» под корень, как сделали многие государства Земли в прошлом. А скатывание в варварство, закономерный, с точки зрения истории, процесс для замкнутых сообществ без внешних контактов с цивилизацией.

— А чем живут егеря? — решил, наконец, узнать я. — Не сеете, не пашите, но сыты всегда случаетесь.

Вад подошёл к жбану с квасом, поднял тяжёлую деревянную крышку и зачерпнул полную крынку странного напитка. Потом вошёл в комнату пыток и слегка плеснул на камни. Я следовал за ним по пятам, и этот удар нестерпимого ароматного жара принял если не первым, то сразу после этого усатого мазохиста.

Он помог мне усесться на лавку, которая совершенно потерялась в клубах раскалённого квасного пара. Сам расположился рядом, блаженно вдыхая пары этого самого кваса, наполнявшие весь объём помещения. Всё его тело источало удовольствие. Никак не мог ожидать подобного от человека, знающего о своей близкой смерти.

— Не то ты спрашиваешь, — вдруг услышал я его голос.

— Разве? — Удивился я.

Он лениво пожал плечами.

— Я слышал про твой мир, — сообщил он, — разве не интересно, что случилось с этим? А здесь была жизнь. На материках сплошные города. Нетронутые. Даже реклама ещё светится и лампы в квартирах горят, где не перегорели. Говорят, что даже жители за столами сидят, словно продолжают тот обед, который им никогда уже не доесть.

Бред. Подобный мир никогда бы не продали, как необитаемый. Это прямо запрещает закон. Это абсолютно невероятно. Можно использовать мир в параллели, где сотни и тысячи лет, как прекратилась разумная жизнь. Можно купить мир, населённый, но запрещено переносить в него технологии. Но планету, где ещё светятся огни рекламы… Это значит, что где-то могут существовать её обитатели. Продать этот мир агентство не имело права, не выяснив доподлинно судьбу местной цивилизации. Это элементарные принципы безопасности. Если нечто так моментально выкосило население этой параллели, то и Земля не находится в безопасности. Хотя, теперь понятно, от чего всё переселение ограничилось одним, пусть и большим, островом. Сунуться на остальные земли побоялись.

— Сочиняешь? — С некоторой надеждой спросил я.

— Нет, — спокойно ответил Вад. После пытки горячим паром, он был совершенно спокоен. — Про болотников я тебе ещё не рассказывал?

Это нечто новое. Про этот тип местного населения я ещё ничего не слышал. На память приходили, разве что, древние бортники — собиратели мёда. Они зачастую тоже жили на болотах, где есть особый цвет. Вот только этот рассказ оказался от них даже дальше, чем сами бортники от своих пчёл.

— Если в чертей стрелять, только боезапас зазря тратить, — как-то не весело пошутил Вадим, — они ребята незлобные, разве что очень приставучие. То по болотникам зарядов не жалей! Если сразу в пену их не превратишь, то утащат в болото и таким же, как они станешь.

Можно было посмеяться. Но я взглянул на выражение лица старшины. Такое может быть только у человека, видевшего пришествие дьявола на землю. Вне всяких сомнений — болотников этих он видел лично.

— Таким же, как они это как? — рискнул спросить я.

Мой источник информации на некоторое время замолчал. Видимо подбирал слова и решал, как коротко, но ёмко и убедительно поведать мне о главной опасности этого мира. А то, что главной опасностью являлись именно болотники, я уже не сомневался.

— Ты спросил, чем кормятся егеря? — Он заговорил также внезапно, как прежде того замолчал. — Помимо наёмничества мы выполняем ещё одну функцию — охраняем этот маленький мирок от болотников. Если б не мы, тут давно бы живыми остались разве что насекомые, да лягушки их поедающие.

— И болотники? — Предположил я.

— Нет. Они не живые. По крайней мере, я бы не называл их живыми.

И старшина рассказал про главное зло этого мира.

Эти существа (А по-другому со слов Вадима их назвать было сложно) обитали в самых недоступных местах болот. Где-то на редких островках суши посреди непроходимой трясины. Непроходимой для людей. Болотники, судя по всему, препятствия в ней не находили и шастали по болотам совершенно спокойно.

Внешне они походили на людей. Только цвет их кожи, покрытой вонючей слизью, был зелёно-коричневый. В большинстве своём они разгуливали абсолютно нагими, как мужчины, так и женщины. Однако среди них попадались и в той или иной степени одетые в обрывки того, что носили при жизни. Это были новообращённые.

— Недавний случай, — понизив голос чуть ли не до шёпота, поведал старшина, — пара поселенцев отправилась на болота. Вообще-то они болот жуть как боятся, но некоторые травки целебные да ягоды витаминные только там и растут. Так вот, — он наклонился к самому моему уху и зашептал. — Один вернулся. Три дня откачивали-отпаивали. На четвёртый только и рассказал, как дело было.

По рассказу вернувшегося следовало, что неожиданно на самой опушке наткнулись они на пятерых болотников. Чуть ли не в полдень! Такого, чтобы зелёные выползали так далеко от трясины да посреди белого дня и старожилы не припомнят. В общем, схватили болотники одного, а второй кое-как вывернулся и помчался сдуру не к посёлку, а прямо в лес. Может это его и спасло. Зелёные преследовать его не стали. Зачем, если дичь сама по собственной воле к ним в гости устремилась? А тот, проблудив в лесу изрядно, всё же выбрался на дорогу, где его егеря и подобрали и в поселение доставили.

А дней десять спустя, уже другие поселенцы встретили у самой кромки болот того первого, которого утащили.

— Внешне-то он и есть, — утверждал Вадим, — даже одежда на нём та же, в которой исчез. Только вся изодранная. Ну, как по буреломам лазил. Но сам зелёный, и глаза прозрачные! Хорошо рядом патруль наш случился. А то тот уже реветь начал — своих созывать.

— Поймали? — Заинтересовался я.

— Да бог с тобой! — Ужаснулся старшина. — Дали заряд дроби и в пену превратили. Успели значит!

— В какую пену? — Не понял я.

— В зелёную. Они, понимаешь, как их убьёшь, сразу пузыриться начинают. И пузырятся пеной, пока совсем не растаивают! Ни единой косточки не остаётся. От того только клочки одежды и сохранились.

Каким-то всё менее уютным в моих глазах становился этот мир. Может старшина и преувеличивал, как водится среди хороших рассказчиков. Однако перспектива превратиться в зелёного слизистого монстра меня отнюдь не радовала. Как я в таком виде предстану перед леди Изабелл?

— Так тот поселенец стал «новообращённым»? — Решил уточнить я. — То есть сам стал одним из них, или это они приняли его облик?