— Ты стал параноиком, — сообщила мне супруга, но не так уж уверенно. Как сказала бы это раньше. — Милый, ты же в любом случае выкрутишься!

Я пожал плечами. Жест, который после так станет меня раздражать в старшине.

Положительное начало в предложении властей было на лицо. И то, что Канцлер решился, невзирая на слухи о кровожадности вестников, сам его озвучить, говорило о многом. Однако, даже, если я получу официальный статус гражданина, мне до конца дней придётся, всё равно, нервно оглядываться. Тут уж, как не крути.

Ибо ещё живы близкие тех, кого я за деньги отправил на аудиенцию с богом. Но, в моём возрасте, пора опять подумать о детях, о тихой гавани, в которой можно спокойно прожить оставшиеся годы в этом мире. Хотя моих первых детей, как и жену, убили именно люди из этой параллели. Двоякое положение. И месть, и слёзы, и любовь. Однажды, когда состарюсь, попробую силы в философии.

— А этот налёт на твою виллу? — Из последних сил сопротивлялся я.

— Да он просто желал сэкономить, — Рассмеялась Изабелл. — Если бы тебя взяли живым, то заставили б служить за свободу. Ничего личного.

Заметив выражение моего лица, она тут же спохватилась:

— Он так думает.

И добавила:

— Слава богу, ребята из спецназа прочёсывали пустые комнаты. Это, разумеется, их работа, но я рада, что десятка полтора парней сегодня вернутся живыми к своим родным матерям и любимым женщинам.

Она имела полное право так считать. Белла и сама была нашей крови, от того прекрасно понимала, как встретили бы вечер того дня те несчастные.

— Я тоже рад за этих женщин, — согласился я. — Но браться за этот контракт мне совсем не хочется. Ты же знаешь, как погибло большинство из нас?

Она это знала.

После того, как наш наниматель, оказавшийся психически больным, но очень богатым человеком уничтожил наш мир. Мы, лишённые своих близких и самой планеты, убили его. Лично я убил. И тогда мы оказались никому не нужными посреди чужого мира, без средств к существованию, и без вариантов вернуться домой.

Самые первые из братства, кто встал на стезю наёмничества, особо не вникали в суть заказов. И мы потеряли первые десять братьев буквально за полгода. Прочие бросились мстить, не проведя должной разведки, и особо не скрываясь. Так мы потеряли ещё два десятка вестников. И только самые осторожные и предусмотрительные смогли укрепиться здесь. А последняя потеря до сих пор жжёт мои руки. Я сам убил вестника, чтобы сохранить жизнь Изабелл. Его нанял её сводный брат. Его я затем тоже убил.

— Понимаю, что тебя настораживает, — согласилась Изабелл. — Но, ты же сам желал однажды остепениться. Слава богу, денег ни мне, ни тебе не занимать.

— Что там говорить, — согласился я, — у нас есть целый мир! Тем более, к чему лезть в эту авантюру? Просто ты считаешь наш мир всего лишь провинцией. А Леди Монтгомери необходимо блистать!

У нас действительно был целый мир. Планета, где мы пока освоили лишь часть одного континента. Мир, за который я сражался с братьями своей подруги, и их наёмными армиями, которые мы победили вместе.

— Вот! Ты меня понимаешь, как никто. — Кивнула Изабелл. — Это станет просто последним усилием. Разве тебе не хочется больше не бояться полиции на улице?

Заметив мой удивлённый взгляд, она тут же поправилась:

— Ну, им не придётся бояться тебя встретить.

— Хорошо, я постараюсь, — произнёс я. — Хотя этот Тигр мне симпатичнее твоего Канцлера хоть в мешке, хоть без него.

— Вот и ладненько, — засуетилась жена. — Сейчас отправимся в наш арсенал. Надо же тебя как следует снарядить.

Белла прекрасно знала, что я не отправляюсь на работу вооружённым. Никогда не угадаешь, что именно там тебе потребуется. Всё необходимое вестник добывает на месте сам. Единственное, что я позволил себе сказать:

— Но, мне кажется это западнёй.

— Значит без «маячка» я тебя никуда не отпущу.

С этим я согласился, ибо это было разумно.

Спали мы прямо там на лавках. Этот вид сладостной пытки, называвшийся у местных «парением», практически полностью лишал мышцы тонуса. Сил одеться и выбраться из этого притона никаких не осталось совсем. Вад рассказывал, что баня входила в ритуал подготовки к предстоящей битве у их древних воинов. Но я не очень ему поверил. После такого ритуала любого даже самого сильного и искусного бойца можно брать голыми руками, ибо он просто не в состоянии окажется сопротивляться. Старшина пытался убедить меня в обратном. Мы вяло поспорили, и как-то незаметно уснули.

Утром нас разбудили несуразными криками какие-то птицы и дочь хозяина. Старшина слишком сильно ухватил её за грудь. Видимо баня всё же действительно прибавляла сил настоящему воину, правда не совсем тех, что потребны в бою.

Последовало короткое объяснение с братьями толстухи, стоившее мне пять золотых монет. Просто убить их за вольности моего спутника мне как-то не желалось. Ведь вся их вина состояла лишь в том, что они не выдали вовремя замуж свою перезрелую сестрицу. Сам Вадим только рассмеялся:

— Приговорённому к смерти развлекаться не возбраняется.

— Развлекайся, — разрешил я. — Только не смей мешать моим поискам.

— А чего им мешать? Вставай, собирайся и пошли.

— Тигр ждёт меня? — Догадался я.

— Нет, — усмехнулся Вад, — эта встреча больше нужна тебе.

Мы покинули поселение так же легко, как и вошли в него. Оружие, и даже мой нож нам отдали сразу, как мы вышли за рогатки. Под насмешливым взглядом Вадима, я засунул нож на его закономерное место. Снова дежуривший на посту Тим, проводил нас угрюмым взглядом. Вечером егеря тут снова побуянили. И караульные по этому поводу совсем не выспались. Сначала разнимали драчунов, потом растаскивали пьяных и пострадавших.

Так что нас выпустили с явным облегчением. Теперь мы стали чисто вымыты, и хорошо вооружены. Утро ещё не перешло в полдень. Роса не успела высохнуть, но дорога оставалась сухой за неимением дождя. И вела она нас, если верить Вадиму, прямо на встречу с целью моего путешествия. Хотя, путешествие оказалось каким-то скомканым. Оставалось только добраться до логова Тигра.

— Тигр знает, зачем я здесь?

Мои слова прозвучали без должного нажима.

— Разумеется, знает, — легко согласился старшина.

— И, как я понимаю, боязни перед Вестником не испытывает?

Даже во взгляде Вадима, которым он посмотрел на меня, я не увидел страха. Чего уж тогда рассуждать про его хозяина.

— Твой поход, — как-то рассуждая про себя, произнёс егерь, — может и имеет смысл, с точки зрения отрабатывания гонорара. Но ты не знаешь легенду про «зуб тигра», которую рассказывают старики в стране Индии на большой Земле.

Об этом даже легенда есть, оказывается. Чем больше я живу в той параллели, тем больше удивляюсь её многообразию. В моём мире тигры исчезли лет за триста до моего рождения. А легенды и сказки о них и того раньше.

— И что говорится в вашей легенде? — Из чистой вежливости поинтересовался я.

— Странно, что не знаешь, — усмехнулся Вадим. — Если я иду на зверя, то стараюсь изучить все его повадки. Иначе зверь может ударить совсем не с той стороны, откуда ждёшь.

— Не томи.

— Разумеется.

Мой спутник подкинул на спине предательски булькнувший мешок, в котором по его словам, находилась только провизия. Немного съестного, что собрала в его котомку ночная зазноба.

— Так слушай, — проигнорировав мой осуждающий взгляд, начал старшина. — Однажды очень смелый охотник сразился в джунглях с королём тигров. Бились они три дня и три ночи. С охотника клочьями слезала содранная когтями зверя кожа. Его кровоточащие раны окрасили джунгли в красный цвет. Но и его сильные руки ничуть не слабели в битве. И, в конце концов, разодрали хищнику пасть. Охотник решил на память о победе забрать себе приз. Но он не стал снимать с убитого тигра шкуру, отдавая должное его королевской чести. Он отломал клык у поверженного зверя, и, нацепив на золотую цепочку, повесил себе на шею.