В двадцати шагах прямо напротив него на обочине, широко раскинув руки и ноги, лежал человек. На корточках рядом с ним устроилась молодая женщина, судя по спецодежде, медик. Она что-то говорила двум стоящим рядом мужчине и женщине в штатском. Оба стоявшие слушали доктора весьма рассеянно, а лежащим, казалось, и вовсе интересовались мало. Гораздо больше их занимало взаимное общение. При этом мужчина использовал богатую мимику, то закатывал глаза, то улыбался, то строил рожицы. Женщина же отвечала односложно и была предельно собрана и серьёзна. Ни слова из разговора слышно не было, ибо всё перекрывал не смолкающий ни на минуту вой надоевших уже сирен.

Вокруг этой группы, словно вокруг центра мироздания, беспорядочно роились сателлиты-статисты. Чем они занимались все вместе, или хотя бы каждый в отдельности, понять было не возможно. Чуть в стороне стоял длинный и широкий автомобиль, судя по работающей мигалке на крыше, и являвшийся источником мерзкого воя. Рядом со скучающим видом расположились два толстых мужчины. Их форма цвета «Navy Blue» и начищенные бляхи позволяли безошибочно классифицировать их, как офицеров полиции. При чем принадлежащих к Департаменту Полиции Лос Анжелеса.

— Не наши, — заключил Козорезов.

— Разумеется, не наши, — поддержал его, незаметно подошедший грек. — Погляди внимательнее — тут больше половины чернокожих.

— И три азиата, и пара латиносов, — добавила возникшая с другой стороны Муза.

В эту секунду, откуда не возьмись, появился ещё один автомобиль. Из него легко выбралась уже не молодая, но холёная мулатка в строгом деловом костюме. При её появлении статисты засуетились ещё усерднее, полицейские, насколько смогли, подобрали животы, мужчина в штатском прекратил паясничать и вместе с серьёзной напарницей направился на встречу вновь прибывшей.

— На доклад отправились, — прокомментировал происходящее Муз.

— Откуда ты знаешь? — поинтересовался Козорезов. — Ни черта же не слышно.

— Ты меня поражаешь, Валерий! — Вступила в разговор девушка. — Это же сцена «стандарт +++»! Заметь, не просто «стандарт», в которой авторы ещё позволяют своей фантазии маневрировать, а «три креста»!

— А «три креста» — это намертво, — поддержал её Муз. — И безнадёжно, как на католическом распятии.

Слушая спутников, Козорезов упустил момент, когда и откуда у тела жертвы появились ещё двое в штатском. Одеты они были поскромнее первых двух, да и фигурами, и лицами смотрелись явно попроще. Поздоровавшись с медэкспертом и мельком взглянув на тело, они направились было в сторону своих, бес сомнения, старших товарищей. Однако, заметив, что те беседуют с мулаткой, остановились, перекинулись парой фраз, всё так же неслышимых из-за сирены, и остались ожидать окончания доклада в сторонке.

— Стопроцентные «три креста»! — с каким-то даже удовольствием констатировал грек.

Валера недовольно поморщился. Муз порой начинал его от чего-то раздражать. Толи вот этой своей безапелляционностью, толи нахальным тоном, на который всё чаще и чаще переходил. А ведь муза выглядит такой, какой я сам её создаю, вдруг вспомнил он, и расстроился.

Рядом с ним на корточки присела девушка, и нежно потрепала его запорошенные пылью волосы на голове.

— Ну что ты, чудак! — видимо иначе поняв причину его расстройства, сказала она. — Он прав. Сам посмотри. Вдоль дороги. Направо и налево.

Без особого желания он всё же последовал её совету и был поражён.

Буквально через каждые метров двадцать сцена на дороге повторялась! Снова тело на обочине и склонившийся эксперт. Снова двое в штатском. Опять машина с мигалкой, вой сирены и два толстяка-полицейских. И даже суетящихся вокруг статистов, казалось, было ровно то же количество.

— Не понимаю, — удивился Валера, — зачем столько одинаковых сюжетов? Если это создано разными авторами, то тут чистой воды плагиат.

— Авторы действительно всякий раз разные, — подтвердил грек. — Хотя я не стал бы называть их столь благородным именем.

— А как бы ты их назвал? — поинтересовалась Муза.

— Сборщики.

— Почему?

— Ну, ты же не станешь почитать автором, к примеру, нового автомобиля того, кто просто внёс в его облик некоторые изменения. Поменял на старом резину с высокого профиля на низкий, обивку сидений с велюровой на кожаную, и перекрасил кузов в другой цвет.

— Всё равно не понимаю, — упрямо повторил писатель. — Может, наконец, кто-нибудь объяснит мне толком.

— А ты присмотрись внимательнее, — посоветовала ему девушка, — это не одинаковые сюжеты, это вариации одного и того же сюжета. Видишь?

И присмотревшись, Козорезов и правда, увидел разницу. Во втором случае, главными героями-напарниками оказались не мужчина и женщина, а две женщины. Причём одна из женщин продолжала изображать сосредоточенную серьёзность, в то время как вторая буквально пародировала мужчину из первого варианта. А их начальником вместо мулатки оказался пожилой лысый негр.

Взглянув вдоль дороги в противоположную сторону, Валера вновь обнаружил некоторые перемены в персонажах, хотя сама сцена оставалась прежней, разве что труп оказался женским. Теперь напарниками были два мужчины — чёрный и белый. Чернокожий был в возрасте, подтянутый и аккуратно подстриженный и выбритый. Белый являл собой его полную противоположность. Он был молод, растрёпан, носил длинные волосы и видавший виды джинсовый костюм. И в целом выглядел не совсем психически здоровым человеком.

Дальше и вправо и влево вид уже заслоняли предыдущие сцены. Но, судя по доносящимся оттуда звукам всё той же сирены и всполохам полицейских мигалок, и там происходило всё то же самое.

— Абсолютно всё то же, — кивнула Муза.

— Но это же халтура! — возмутился Козорезов.

— Разумеется. Только они называют это кинобизнесом. Хотя цели и методы их достижения одинаковые в обоих случаях. Получить как можно больше за как можно меньшее время, сляпав на скорою руку нечто внешне напоминающее произведение.

— Сначала, — пустился в объяснения грек, — берётся действительно хороший фильм, имевший успех у зрителя, и на его основе создаётся сериал с теми же главными героями. На этом этапе ещё требуется, пусть и не самая квалифицированная, но всё же работа автора.

— Почему «не самая квалифицированная»? — не согласился Козорезов. — «Приключения Шерлока Холмса» Конана Дойла или «Пуаро» Агаты Кристи — своего рода и есть сериалы. Но никто не может назвать Кристи и Дойла слабыми писателями.

— Но и никому никогда не придёт в голову поставить этих уважаемых авторов в один ряд с Толстым, Достоевским или Гоголем, — улыбнулась девушка.

— Хорошо, — примирительно произнёс грек, — беру назад свои слова про квалификацию.

— То-то, — довольный своей маленькой победой, усмехнулся писатель.

— Правда, я и говорил, что на этом этапе превращения фильма в сериал, авторы ещё востребованы. А вот дальше, при условии, что и сериал зрители примут с энтузиазмом, и начинается то, последствия чего мы сейчас видим перед собой.

— В дело вступают сборщики, — подсказала Муза.

Снова спутники повторили свой трюк по разделению его внимания, заметил Валера. Это было даже приятно, когда попеременно сменяясь, звучали то огрубевший от сухого воздуха этого мира голос грека, то мягки с нотками нежности голосок Музы, если бы только не приходилось постоянно вертеть головой справа налево.

— Да, сборщики, как я их называю, или можно ещё — реконструкторы, — продолжил Муз. — Они берут этот удачный сериал и вносят в него небольшие изменения, не затрагивающие самой сути сюжета. Меняют имена, пол, возраст и расовую принадлежность героев. Переносят действие в другой город, переиначивают название конторы, которая, как в нашем случае, ведёт расследование и так далее.

— Чикагское бюро расследований превращается в Нью-Йоркский Центр Криминальной Экспертизы, к примеру, — подхватила Муза. — Начальница превращается в начальника. Да и всем прочим героям, и главным и второстепенным, меняют их пол и цвет кожи. Так же и со специализацией. Главный герой или героиня может быть полицейским детективом, оперативником ФБР, коронером, частным сыщиком и кем угодно ещё. При этом существует лишь несколько незыблемых правил, вызванных к жизни пресловутой политкорректностью и воинствующим феминизмом.