— Не надо спешить, — проворчал Козорезов, — я тут не задержусь.

— Как знать, — ухмыльнулся Муз. — Если станешь так тянуть время, то реально можешь заменить Одю на посылках у Гомера.

Как-то незаметно за разговором перед путниками возник дворец, выполненный в стиле Афинского Храма. У дверей скучали за игрой в кости штук десять голых стражей. Из одежды на них были только сандалии и долгогривые шлемы.

— Беда с этими писателями, — снова озорно подмигнув Валере, заявил Одиссей, — пальцы они что ли жалеют лишний раз по клавишам побарабанить? Полгорода голышом ходит!

Совершенно не стесняясь пришельцев, пара бойцов лениво встала, подошли к дверям и толкнули их внутрь. Из недр дворца дыхнуло прохладой и благовониями. Обе музы жадно втягивали эти ароматы — они оказались в своём прошлом.

А вот для обоняния Козорезова эти вонючие курительные смеси были, сравни запаху компостной кучи в огороде на даче родителей. Если так реально пахло в античности, то он бы ни за какие коврижки не согласился бы там жить.

Трон с сидящим на нём старцем возник словно ниоткуда. Сидеть на мраморе даже жарким летом, тем более во мраке дворца, прямой путь к геморрою. От этого великий пиит оказался от пяток по шею укутанным в не выбеленную шерстяную материю. Шерсть «кусалась», от чего он постоянно ёрзал.

Слепец лишь успел открыть рот, как под сводами прозвучал бас:

— Мест в городе нет!

Старик пошамкал беззубым ртом, и хотел снова что-то сказать.

— Совсем нет! — прогрохотал тот же бас.

Слегка хохотнув и шлёпнув Валеру по плечу, оживился Одиссей.

— Они не по программе эмиграции, Ясон, — выкрикнул он, — туристы!

Слепец, похоже, ничего из разговора так и не понял. Из-за его спины вышел широкоплечий атлет, опять в одном шлеме.

— Так бы сразу и говорили, — неожиданно фальцетом произнёс он. — Стал бы я деда вывозить и трубу заплёвывать.

Он нежно поднял старика на руки и пересадил в кресло-каталку, которое очень удачно оказалось рядом.

— Нечего тут рассматривать, — неожиданно проворчал Гомер, отчаянно шепелявя. — А живому писателю тут и вовсе не место.

Валера вырвался из рук, неожиданно схватившего его Муза, и шагнул навстречу Великому Слепому. В нём неожиданно вспыхнула старая — ещё со школьной скамьи — нелюбовь к авторитетам. Ещё тогда, на зло своей учительнице по литературе, он отказывался понять, отчего считается, что Пушкин писал лучше Баратынского, а длиннющие предложения Льва Толстого гениальны, тогда как его самого за тоже самое критикуют.

— Я ищу свой сюжет! — громко объявил он. — И коль уж вы тут навеки застряли призраком, может подскажите: не забредал ли он к вам?

— Призраком… — эхом отозвался старец. — И ты меня сменишь, когда Пожиратель покончит со мной. — Добавил он. — А за свой сюжет не бойся — он его не тронет.

Вспомнив окопавшегося неподалёку главного героя, Валера уныло покачал головой. Верить давно выжившему из ума деду причин не было.

— Уже тронул, — выдавил он из себя.

Рядом совершенно откровенно поперхнулся Муз. Девушка некультурно толкнула писателя в плечо, а затем начала стучать греку по спине.

— Ты рехнулся? — возмутилась она. — Он же твоя муза! Он бы уже знал.

— А ты богат, — скрипуче рассмеялся старик, — целых две музы. Правда, у меня, в своё время, было сразу три!

Отмахнувшись плечом от девушки, и убедившись в том, что Муз прокашлялся, Валера вновь вернулся к интересному старче. Всё-таки любопытно, как приобретаются сразу три музы. Хотя, слепец в молодости явно был красивым мужчиной. Как он, кстати, ослеп?

— Вот так и ослеп, — словно услышав мысли Валеры, пробормотал дед. — Думаешь, с кого я сочинил выбор среди трёх богинь Парисом?

— Так это был ты сам? — восхитилась Муза.

— Сам, — подтвердил слепец, промокая платком слезящиеся глазницы, — вот только богини не любят, когда выбирают не их.

— Разве, выбранная тобой Афродита, не могла тебе помочь? — удивился Муз. — Да кто она после этого?

Гомер грустно рассмеялся.

— Богиням нет дела до какого-то там пастуха, — произнёс он, — выбрал и выбрал. Может мне ещё и повезло. Не известно, какую бы казнь придумала Афродита, не выбери я её. А так я стал великим пиитом. Она обещала мне вечность, и я её получил!

— Здесь, в этом месте? — удивился Валера.

— Ты поймёшь, когда окажешься на моём месте.

Козорезов разозлился. Этот пророк в окружении своих собственных созданий его жутко начал раздражать.

— Я с богинями не якшался, — закричал он, — яблоки им не дарил. Своими собственными персонажами себя не окружал. И на ваше место не претендую. Некому и не за что меня вечностью ни благодарить, ни наказывать.

— Гоголя читал, писатель? — профальцетил Ясон.

— Ты о чём? — не понял Козорезов.

— Не стоит искать чёрта тому, у кого он за спиной!

И Ясон, и Одиссей рассмеялись так, будто сами читали Гоголя за три тысячи лет до его рождения.

— Тьфу на вас, — выругалась Муза.

— Я ж говорил — нечего сюда ходить, — сквозь зубы процедил грек. — Состарившийся ещё до новой эры псих, окруживший себя собственными персонажами и обрывками недосказанных сюжетов.

— Он что-то говорил про Пожирателя, — задумчиво произнёс Валера.

— Это тебе твой барханный друг подсказал? — усмехнулась Муза.

— Так вы всё время это знали! — возмутился Козорезов. — Знали и молчали? Какие же вы друзья после этого?

Валера гневно посмотрел на девушку.

— Но ты-то? — с укоризной произнёс он. — Знала про Пожирателя и молчала! Нас всех могли уничтожить.

— Ну, пока мы живы, Зевс подери, — с улыбкой произнёс Муз. — Тебе же сказали, что твой сюжет жив!

— А он жив? — Валера снова поймал подозрительный взгляд девушки.

— Разумеется, — довольно грубо ответил Муз.

— От чего ты так уверен? — Валера помнил полузакопанного куска сюжета в том вале на границе с дорогой.

— Что за пессимизм, — со вздохом произнёс грек, — я бы знал.

Одиссей тронул руку Ясона, и тот увёз старика куда-то в воняющую мглу. Сам он, где-то незаметно вооружившись медным мечом, приблизился к компании путников и, уставившись на девушку, утратив все признаки веселья, спросил:

— Узнать-то чего хотели?

— Про сюжет, — уже совсем неуверенно, глядя на внушительных размеров ножик, произнёс Козорезов.

— Тебе ответили, — продолжая внимательно рассматривать Музу, сказал герой. — Как ты стала человеком, муза? — поинтересовался он.

— Не тронь её, — посоветовал Муз, — иначе станешь иметь дело со мной.

Герой Илиады приторно улыбнулся и пошевелил мечом.

— Да, — добавил он, — и при встрече скажите Пожирателю, что тут не только я с Ясоном, но и весь состав «Арго». И мы давно уже созданные образы. Наши клинки вполне годятся даже для человека. — И он снова посмотрел на девушку. — Ему тут ничего не светит.

Началась игра в переглядки. Валера смотрел на Музу. Она смотрела на грека. А тот просто прожигал взглядом Одиссея. Так продолжалось пару минут, пока не появился освободившийся от поэта Ясон.

— Колыбель ищите? — Спросил он, как показалось Валере, совершенно равнодушно. — Это рядом. Дойдёте до дороги с историческими фантазиями, а там, чуть за холмами, трасса с космическими войнами.

— И зачем она нам? — поинтересовался Муз.

— Эти джедаи так быстро летают, — усмехнулся Ясон, — вмиг домчитесь до Колыбели. А уж там кому как повезёт.

— Спасибо, — сказал Валера.

Аргонавт как-то очень странно посмотрел на него. Толи с жалостью, толи с сочувствием. Так смотрят на щенят от случайного приплода, которых несут топить в ближайшем озере рачительные хозяева.

— Дорогу к нам не забудь, писатель, — порекомендовал он. — Гомер стар, прочие развоплотившиеся в этом мире писатели — совершенно не годятся для административной работы. Давно ждём молодого хозяина.

— Сплюнь через левое плечо, — посоветовала Муза.

Многоголосый смех был ей ответом. Из тени мрачных стен на свет вышли все древние герои. Муз попятился, а девушка заслонила собой Валеру.