— Так ты — главный герой! — догадался писатель.

— Вроде того, — согласился череп. — Если б мы успели до своего автора добраться, может ещё и пронесло бы.

— А что помешало?

— Да набрался он, прошлой ночью какой-то импортной гадости, — брезгливо поморщившись, ответил лысый. — Мы притормозили до утра, как муза посоветовала, тут нас за хвост и прихватили. Теперь меня ищут. Без главного героя сюжет не сюжет, как рагу из кролика без кролика!

Козорезову поплохело. Неожиданно всплыло откуда-то в памяти, что в его гениальном исчезнувшем сюжете герой и впрямь был лыс, как коленка. Неужели и правда этот окопавшийся беглец и был всем, что осталось от его надежды на бессмертие в одном ряду с классиками? Но погодите, подумал он, этот сюжет ожидала муза. Женский род! А его грек уж точно не женщина. Значит, с алкоголем просто совпадение. Мало ли писателей периодически напиваются в зюзю импортными напитками?

— А что там? — немного успокоившись, спросил он голову, указывая в сторону, где над песками продолжал клубиться мираж.

Оборачиваться обладатель лысого черепа не стал, да и не смог бы. Но, он явно хорошо знал местность и то, что этот остаток зверски, надо понимать, съеденного сюжета, называл миражом.

— Это город Затерянных Душ. Туда лучше тоже не ходи. Пожиратель рано или поздно доберётся и до них.

Сзади послышались чертыханья, вперемешку с шорохом осыпающегося песка. На бархан лезли отставшие от своего автора музы.

— Вот чёрт, — череп снова сплюнул, — ни слова про меня! — и он так резво вновь себя закопал, что уже через минуту сама встреча показалась Козорезову миражом.

Грек и Муза достигли гребня вала одновременно. Муз изо всех сил старался изобразить из себя запыхавшегося на подъёме путника. При этом он, как бы исподволь, рассматривал своего автора. Пока ещё такая опека Валеру забавляла.

— Ты с кем-то разговаривал? — спросил он писателя.

— Разве что с песком, — не сильно греша над истиной, мрачно ответил Козорезов.

— Что случилось? — более чуткая Муза раньше почувствовала настроение своего любимого. — Ты словно увидал…

И тут она проследила его взгляд. Мираж, как оказалось, никуда не делся. Его видели все трое. Вот только реагировали по-разному.

— Ну, кто бы мог подумать, что у этого слепого до сих пор такая мощная харизма, — пробормотал грек. Он снова казался чем-то недовольным. Правда, Валера к пессимизму Муза уже практически привык, потому и не обратил внимания на то, как шевельнулся песок у его ног.

— Это же Город Затерянных Душ! — забыв свои разногласия с Музом, благоговейно произнесла девушка и опустилась на одно колено.

Козорезов с интересом наблюдал за обоими. Сдавалось ему, что обе музы пытаются нащупать в его душе струны, на которых затем можно будет сыграть. Вот только отдавать любому из них власть над собой он ни в коей мере не собирался. А потому просто начал спускаться с бархана, старательно обойдя место, где прятался лысый.

Как он и предполагал, первым нагнавшим его оказался грек. Не то, чтобы он плохо думал о физических способностях женщин. Однако, жизненный опыт подсказывал, что циничный, лишённый всякого юношеского налёта романтики, мужской мозг в решающих ситуациях реагирует быстрее.

— Зачем мы туда идём? — стараясь слышаться совершенно безразличным, поинтересовался Муз. — Если мне память не изменяет, мы торопились отыскать скоростную трассу к Колыбели. Или я нечто упустил?

— Не каждый день бываешь в идеальном мире, — нарочито безразлично ответил писатель, — и потом, при наших скоростях мы ещё успеем.

— Разумеется, успеем, — проворчал Муз. — Вот только зачем посещать по пути сумасшедший дом? Смотрите, как бы, утешая их, не оказались вместе с ними в шестой палате!

— Они вовсе не сумасшедшие, — возразила подоспевшая Муза. — Прежде, чем очернять Приют, ковбой, объяснил бы своему автору, кто в нём обитает.

Они уже спустились с вала, и, поскольку грек никак не среагировал на предложение девушки, Козорезов резко остановился и сел прямо на песок, запахнув полы халата над коленями под поясом.

— Девочки и мальчики, слушайте, — подражая голосу ведущего «Пионерской зорьки» из прошлого его папы, заявил он, — мне надоели ваши закулисные склоки. Не надо меня делить. Меня хватит и на любовь, и на творчество. Это, во-первых…

— Э-э, о чём это ты? — вырванный из мира собственных мыслей, растерялся грек.

— Ты дурак, Козорезов! — без обиняков констатировала Муза.

Теперь Валера и впрямь себя таковым ощутил. А следом пришло остальное отнюдь не сладкое понимание. Он начинал растворяться в этом мире. Он терял волю — самое главное, что отличает автора, от его персонажа. И он внезапно понял, и ничуть не сомневался в своей догадке о том, кто обитает в Городе Затерянных Душ.

— Я иду туда, — объявил он. — Вы со мной?

Девушка не колебалась и минуты.

— Я с тобой.

Чуть дольше возился грек, продолжая ворчать что-то про неполные сюжеты и слепых гениев. Однако, в конце концов, снова обругав непотребными словами само мироздание и всех богов по очереди, что заняло у него изрядно времени, Муз присоединился к паломникам.

— Хорошо, — заявил он, — я пойду. Но только ради того, чтобы спасти моего автора от чар слепого. И снова говорю, что мне эта затея совсем не нравится.

Все трое более не пререкаясь, отправились к горизонту, не доходя которого над песками высились миражи пальм и башен. И даже Валера не обернулся, и не увидел, с какой тревогой в глазах смотрел ему вслед последний осколок его пропавшего сюжета.

Все трое остановились перед призрачными воротами. На вид те выглядели вполне прочными, хотя и парили в проёме башни подобно туману. Рядом сидел привратник — седой старик с длинной бородой, одетый в сильно поношенную хламиду и со смешной остроконечной шляпой на голове.

— Гендальф? — удивился Валера.

— Что? — приложив руку ракушкой к уху, переспросил старик.

— Козорезов, перестань нас позорить, — прошипел Муз. — Если ты не заметил, пропадают пока только нереализованные сюжеты. Если встретим по пути сюжеты фэнтази, ты таких гендальфов в остроконечных шляпах сотни увидишь.

— Как и старух с помелами, — кивнула Муза. — И мальчиков с волшебными палочками, и девочек с контрабасами.

— Вы к кому? — вновь подал голос глухой.

— К слепому, — заявила девушка.

Удивительно, но, как оказалось, на этот раз старик расслышал хорошо. Трижды постучав костлявым кулаком в створки призрачных ворот, от чего те немедленно распахнулись, он указал пальцем куда-то вдаль.

— Вам туда.

Оба Валериных спутника благодарно кивнули, хотя сам он ничего не увидел в указанном дедом направлении.

— Пошли, — подтолкнула его Муза. — Сам же хотел. Теперь уже поздно разворачиваться — ворота закрылись.

Козорезов обернулся. Ворота и впрямь оказались закрыты. Помимо двух огромных засовов размером с железнодорожную шпалу, на створках пламенел затейливый узор наложенного колдуном заклятия.

Грек неожиданно повеселел.

— А не так всё и плохо, — бодро произнёс он, — побывать в этом мире и не поручкаться с Великим слепцом — это, как побывать в московском метро и не погладить нос собаки на «Площади Революции».

Валера заметил, как девушка бросила на его партнёра взгляд полный подозрительности. Это продолжалось не более одного мгновения. Но и грек, заметив его, казалось, несколько смутился.

Неловкую ситуацию разрешил, возникший, словно из-под земли загорелый до бронзоты невысокий мужчина, одетый в козлиную, судя по запаху, шкуру.

— Разрешите представиться, — улыбаясь во весь рот, полный жемчужного блеска зубов, скороговоркой произнёс он, — Одиссей! Для друзей и туристов просто Одя! Уши и, так сказать, глаза нашего мэра!

Заметив удивление в глазах Валеры, он поспешил объясниться:

— Вы бесконечно правы! Большей частью в этом мире живут ещё не получившие своего автора сюжеты. Я — одно из исключений. Великому Слепому нужен был помощник. А так, как женщин он на дух не переносит, пришлось остаться мне. А теперь из-за этого Пожирателя работы столько, что не приведи Зевс! Скрываем недоеденные им сюжеты, ну и вот таких писателей, — Одиссей подмигнул Валере.