— А-а-а-а-а!!!!! — Заорал я от боли. Хрен там, а не вода! Первым ощущением было, словно по спине прошлись каленым железом. Мне казалось, что я чувствую запах своей паленой кожи. Ноги помимо воли понесли меня вперед в спасительную темноту, сквозь чертову повозку и забор, окружающий трактир.

Я несся к частоколу, огибая дворы, а спину казалось разрывало на части. Упёршись в бревна стены, попробовал ухватиться руками за край, но даже толком поднять их не смог, не говоря уже о том, чтобы подпрыгнуть. Резко усилившаяся боль в спине обожгла до зубовного скрежета. Стало ясно — здесь частокол мне не преодолеть, я банально не смогу ухватиться за его верх. Пришлось мчаться дальше и искать место, где частокол будет пониже.

Не знаю, сколько времени я крался вдоль частокола, в деревне уже засветилось много окон, потянулись на улицу люди. Из-за света и плохого контроля мое ночное зрение частенько сбоило и отключалось, поэтому от перелома рук и ног меня спасала просто невероятная удача, но я чувствовал, что везение может прекратиться в любой момент. Проползая мимо еще одного дома, в котором засветились окна, мельком успел заметить свисающую с частокола веревку. Это и стало моим спасением.

В тот момент мне было все равно, кто ее оставил и зачем, мне нужно было поскорее убраться отсюда. Преодолевая резкую боль, скрипя зубами, я взобрался на частокол и перевалился по другую сторону. Сильный удар о землю чуть не выбил из меня дух, а спина с новой силой прострелила болью. Немного отдышавшись и придя в себя, я рванул в ночь, в ту сторону, где предположительно оставил свои вещи и песца.

После того случая, когда меня огрели граблями по спине, я всегда перед походом в деревню скручивал свои вещи в небольшой тюк и вешал его на ветку, где оставлял под надзором песца. Такие меры были рассчитаны на подобный случай, когда надо уносить ноги, а времени на сборы практически нет. Поиски своего добра продлились непозволительно долго, мне даже началось казаться, что где-то рядом бродит толпа крестьян с зажженными факелами и острыми вилами. Правда зря волновался — пока искал вещи, ни одна живая душа не показалась рядом.

К тому времени, когда их нашел, боль немного утихла, но еще не прошла до конца, зато мысли пришли в порядок и я начал более-менее нормально соображать. Нужно было уходить отсюда, крестьяне знают эту местность гораздо лучше, и найти меня под утро им не составит больших проблем. Идти в сторону «цивилизации», то есть на восток, тоже будет глупостью, ведь первое направление о котором подумают, это именно восток. На выбор оставалось только два варианта, север и юг. По сути, мне было без разницы куда именно, но ближе всего я был к северу от деревни, поэтому и выбрал это направление.

Бежать придется долго, практически до самого утра — понимал я. Иначе могут поймать… Взгромоздив свою поклажу на здоровое плечо, а песца поверх неё, легкой трусцой побежал сквозь лес в направлении севера, немного отклоняясь восточнее, чтобы не уходить далеко от своего первоначального пути. Думалось, сделаю небольшую дугу и вернусь на дорогу, но сначала нужно будет выспаться днем. Ведь в какое время суток идти, с недавних пор, для меня вообще перестало быть проблемой…

Бежал долго, навскидку где-то часов пять, с перерывами и остановками, но старался делать их короткими. Пытался не ломать кусты и наступать там, где есть возможность не оставлять следов. Ведь было точно известно — в деревне есть охотники и следопыты, которые нечета нашим современникам. Они всю жизнь прожили, зарабатывая своим ремеслом на хлеб, поэтому они точно найдут мой след. И я старался оттянуть этот момент, насколько это было возможно.

На очередном привале, когда осматривал небольшие кусты на предмет сломанных веток, заметил, что песец немного встревожился, правда списал это на дикое зверье. За всю нашу дорогу он частенько так делал — поводит носом, встопорщит уши или просто замрет на месте. Черт, надо больше присматриваться к своему питомцу, это может однажды спасти мою жизнь….

— Who ли сел? — Прозвучало где-то справа таким хриплым, низким голосом. Да так отчетливо, что я подпрыгнул на месте и замер, вслушиваясь в лес… — Я тебе че сказал? Идем без остановок, пока ноги не отвалятся!

Мне даже показалось что у меня шизофрения, и голос обращается ко мне…

— Бл? да не могу я уже, Летрик. Они уже отваливаются… — Проблеял второй мужской голос.

Меня с одной стороны расслабило — фух, не шизофрения. А с другой напрягло — какие-то хмыри находятся прямо за кустом. И кто их знает, из деревни они или нет… Для меня оба варианта не радужные, потому что если из деревни, то точно по мою душу, а если нет, то тем более. Добропорядочные граждане ночью по лесам не ходят. Мне оставалось только тихо сидеть, не создавать шума и выжидать, когда же эти ребятки (сколько их там? двое? больше?) отвалят.

Было страшно, я сидел и трясся, а спина саднила, напоминая, что можно повторно получить 3.14дюлей. Думал, страшнее не будет, но тут взгляд зацепился за некую неровность на стволе дерева в паре метров от меня.

Эта неровность медленно ползла вниз, смотря на меня с песцом миндалевидными черными зенками. Когда она моргала, чернота превращалась в вертикальный зрачок, окруженный яркой пурпурной радужкой. Через десяток секунд нарост достиг земли и начал медленно отлипать от дерева, все так же не сводя взгляда и превращая свою кожу-кору в бархатную черную шкуру. Похоже, не только я умею отлично маскироваться….

«Сука, ну почему сейчас? Почему не на пятнадцать минут позже?» — билась в голове мысль. А тварь все приближалась и приближалась. Песец вообще на нее не обращал внимания, словно она для него не существовала, и только я видел, как она медленно перетекает по земле. Её взгляд плавно сместился с меня на моего питомца, а тело твари собралось в сжатую пружину. Похоже я совершенно ее не пугал. И мне это не понравилось…

Зверь, которого не чувствует мой питомец, да еще такой, что не боится «двуногих»…. Что же за тварь так неудачно нам встретилась? Пот градинами начал катиться по спине, обжигая солью и без того саднящую рану, а рука медленно потянулась к тюку, где торчала рукоять клинка.

Все дальнейшее произошло мгновенно — тварь прыгнула в тот момент, когда я только успел вытащить оружие. Моя рука, наверное разрывая ткань мироздания, на всей возможной скорости понесла клинок наперерез существу, а песец, заметив мое резкое движение, начал уходить в сторону, подныривая под ноги.

Секунда и клинок торчит в теле твари. Резкий визг бьёт по ушам, и тварь начинает извиваться, словно насаженная на шампур. Рукоять клинка обдала меня холодом, а причудливая вязь на лезвии стала наливаться тусклым синеватым свечением. Тело твари резко дернулось, завиваясь кольцами словно змея, из её подбрюшья показались сотни когтистых лапок, как у сороконожки, которые засучили, шкрябая по лезвию…. От такой неожиданности я просто не успел удержать клинок и он вырвался из рук, оставшись в извивающемся теле.

Наверное, я пропустил тот момент, когда мои «соседи» всполошились. Вспомнил про них только после того, как по бокам от меня зашуршали кусты и показались две рожи. Именно рожи, лицами такое не называют.

— Это же Шуршун! — Выдала та, что справа.

— А это похоже человек… — Выдала вторая, повернувшись к первой и цепляясь взглядом за мою фигуру.

— Привет. — Единственное, что я успел произнести. А потом понеслось….

Под визги непонятного Шуршуна слева и справа на меня рванули два мужика. От первого, самого худого из них, я отмахнулся как-то рефлекторно, легко так… Второй вцепился в меня, как клещ, и мы с ним покатились по земле. Я пытался схватить его за шею, руки или еще за что-то, чтобы поймать в какой-нибудь удобный захват, но у меня ничего не выходило. И тут почувствовал, что эта сука тычет в меня чем-то острым. Хорошо хоть он пытался это сделать спереди, где комбинезон был цел. Порезать не порезал, но и приятного в этом было мало.

Только тут я понял, что это тот выбор, где либо я, либо он…. До этого даже басты меня не ставили в такое положение. Со зверьми — это другое… Тут человек, я это прекрасно понимал. И во мне боролись те остатки «окультуренности» из моего прошлого и «зверь», который последнее время взращивался этим миром. Вот он, противник, знаю — надо его убить, иначе умру я. Но только мысль наскакивает на слова «убить» и «человек», как что-то во мне противится этому, во все горло кричит «нельзя!»