– Поздравляю, – с улыбкой сказал Дворжецкий. – Теперь ты стал одним из нас.

А Воронин, сияя, показал Егору два больших пальца.

– И что теперь? – утираясь рукавом, хрипло спросил Егор. – Может, попросить Лабиринт перенести меня в какое‑нибудь более приятное место? Он сможет это исполнить?

Дворжецкий и Воронин обменялись быстрыми тревожными взглядами.

– Не стоит, пожалуй, – мягко сказал Воронин Егору. – Ты лучше ножками своими, ножками шевели. Можешь смело ступать по узору, теперь Лабиринт ничего тебе не сделает.

– А мог бы?

– Вполне.

Первый шаг Егор сделал с опаской, будто на тонкий лед. Но теперь Лабиринт вел себя как обычный кафельный пол, однако, Егор знал, что он только притворяется.

Дворжецкий смотрел на Егора с непонятным выражением во взоре.

– А где же мой меч? – спросил у него Егор голосом хитрого мальчугана, которому взрослые за хорошие отметки обещали подарок.

– Будет тебе меч, – ответил Дворжецкий. – Ступайте оба на улицу и ждите там.

На улице Егор присел на нагретый солнышком капот жигулей, подставил лицо ветерку, утомленно вздохнул. После прогулки по Лабиринту он не прочь был и полежать, только полежать было негде.

Воронин остановился рядом, взглянул на Егора сочувственно – видимо, припомнив свой собственный опыт инициации; сказал:

– С этого момента твой статус изменился, и Ёсицунэ Минамото может пытаться убить тебя только вызвав на поединок по всем правилам бусидо.

– Ёсицунэ Минамото – это тот длинноволосый продавец из магазина Проспект? – уточнил Егор.

– Да.

– Ну, теперь я чувствую себя гораздо спокойнее, – с сильным сарказмом сказал Егор. – Выходит, все, чего я добился – что на меня не будут нападать исподтишка, а только после предупреждения.

– Это немало, согласись, – сказал Воронин. – Предупрежден – значит вооружен. Кстати, об оружии. Ты сам‑то как думаешь, сможешь справиться с Ёсицунэ, если придется сражаться с ним на настоящих мечах?

– Наверное, – сказал Егор. – Он фехтует неплохо, но ограниченно. Только я не собираюсь с ним драться.

– Но он же убийца, – с горячностью сказал Воронин. – Он убил твоего друга. И тебя, безоружного, пытался убить.

– Да, пытался, – согласно кивнул Егор. – Но я‑то не такой, как он. Я – не убийца.

– Боюсь у тебя невелик выбор, – сказал Воронин, хмурясь. – Либо ты, либо он.

– Да‑да, – устало покивал Егор. – Должен остаться только один.

– Вот именно, – сказал Воронин. Кажется, он не уловил иронии.

Щель в приоткрытых дверях склада налилась малиновым светом, потом пурпурным – и внезапно безмолвно взорвалась бело‑голубым, словно Дворжецкий там, внутри, запалил целую кучу магния.

– Что там происходит? – вяло поинтересовался Егор, наблюдая за дверью из‑под полуопущенных век.

– Дворкин шаманит, – пояснил Воронин. – Добывает тебе меч.

– Потрясающие визуальные эффекты, – сказал Егор с явно чужими интонациями в голосе.

– Видел бы ты себя со стороны, когда шел по Лабиринту, – усмехнулся Воронин. – Вот тогда были эффекты…

– Сняли бы на видео, – сказал Егор. – А я бы потом посмотрел.

– Да пытались несколько раз на видео снимать, – сказал Воронин. – Ничего не получилось, одни помехи. И фотопленка здесь засвечивается.

Егора поразила неприятная догадка.

– Радиация, – сказал он, содрогнувшись.

– Радиация в пределах фоновой, – успокоил его Воронин. – Я проверял.

– Ф‑фу, блин, – с облегчением выдохнул Егор. – А я уж испугался…

– Я тоже испугался, когда мне такая же мысль в голову пришла, – сказал Воронин. – Поэтому и таскался сюда с дозиметром.

– Слушай, а чей это склад? – спросил Егор. – В нынешнее времена такие помещения ценятся высоко и пустыми не стоят.

– Строение складского типа принадлежит гражданину Дворжецкому Вэ Ю, – скучным голосом сообщил Воронин. – Гражданин Дворжецкий Вэ Ю приватизировал данное строение по остаточной стоимости… не помню, какого числа, года четыре назад, короче. Наш уважаемый мэр всячески тому содействовал.

– Понятно, – сказал Егор. И задал еще вопрос: – А Вершинин, он кто в вашей иерархии?

– Оберон. – Воронин был краток, да это сообщение и не требовало дополнений.

– О! – сказал Егор.

– Да, – сказал Воронин.

Заскрипела отворяемая настежь дверь склада, и в дверном проеме показался изнуренный шаманством Дворжецкий. И вышел он не с пустыми руками.

– Ох‑хо‑хоюшки. С каждым разом это дается мне все труднее, – пожаловался Дворжецкий, подойдя к машине, и протянул Егору длинный, слегка изогнутый меч в ножнах, скромно украшенных тонким серебряным рисунком.

Егор соскользнул с капота жигулей, вытянулся перед Дворжецким во фрунт и бережно, обеими руками, принял меч из рук мага.

– Принц Мерлин, – торжественно объявил Дворкин, – этот меч – единственный в своем роде, другого такого нет. Теперь он – твой, береги его, пуще зеницы ока.

Егор молча поклонился. Затем он вытянул меч из ножен и для пробы взмахнул клинком – словно молния сверкнула и тонко пропел рассекаемый мечом воздух.

– Ух ты! – восторженно воскликнул Егор. Меч идеально лег в ладонь, пришелся кстати, словно новая часть тела, и вместе с ним пришло незнакомое доселе ощущение, невыразимое словами. Егор теперь прекрасно понимал ревность Воронина, передавшего ненадолго Грейсвандир в чужие руки, и был уверен, что свой меч он не отдаст никому.

– Есть ли имя у этого меча? – спросил Егор у Дворжецкого.

– Это твой меч, ты и дай ему имя, – сказал Дворжецкий.

Егор снова взмахнул мечом, выписав вокруг себя сверкающую смертоносной сталью восьмерку.

– Знаю, знаю, как его назвать. Сайдвиндер!

13

…Против кармы не попрешь.

Объединенными усилиями Дворжецкий и Воронин убедили Егора в том, что дуэли с Ёсицунэ Минамото ему ни в каком случае избежать не удастся, так что лучше раньше, чем позже…

Но за спиной Егора между Дворжецким и Ворониным состоялся короткий разговор, из которого следовало, что судьба, вообще‑то, не так уж и жестока, и события могли бы развиваться иначе.

…По возвращении в город Дворжецкий повез Егора в спорткомплекс моторного завода, где и передал новоиспеченного принца Мерлина под присмотр другого принца – опытного и закаленного в боях мастера меча Бенедикта, он же Ерофеев Виктор Борисович, бывший тренер бывшего чемпиона городских соревнований по фехтованию Трубникова.

Егор, ни разу не встречавшийся с Ерофеевым за последние десять лет, тем не менее сразу узнал его – Виктор Борисович почти не изменился внешне, совсем не постарел, разве что стал еще суровее видом.

– Позанимайся с ним, – сказал Дворжецкий Ерофееву, кивнув на Егора. – Вспомни молодость.

– Хорошо, – сказал Ерофеев. И, когда Дворжецкий, попрощавшись, отправился дальше по своим таинственным делам, поприветствовал бывшего ученика: – Ну, здравствуй, принц.

– Здравствуйте, Виктор Борисович, – сказал Егор и переложил меч в ножнах из одной руки в другую, демонстрируя его как бы ненароком, – мол, а у меня вот что есть.

Ерофеев только усмехнулся снисходительно и сказал:

– Иди за мной.

Странно, день в разгаре, а в спортзале отчего‑то не было ни одного человека. Только неофициальный, но полновластный хозяин этого места Ерофеев и его гость Егор.

Свет солнца, слегка перевалившего за полдень, вливался в большие окна, защищенные изнутри веревочной сеткой от шального волейбольного или баскетбольного мяча. Вдоль стен стояли желтые деревянные скамейки и пара гимнастических коней. В дальнем от входа углу, возле шведской стенки, с потолка свисал толстый белый канат, под ним ровной стопочкой были сложены изрядно потрепанные поролоновые маты.