Где-то за углом пронзительно заорала кошка, и Рэй вздрогнул, едва не потеряв сознание снова. Нужно было выбираться из этого злачного места, и чем быстрее, тем лучше. Небо над крышами домов начинало бледнеть, предвещая серый зимний рассвет. Должно быть, родители уже разыскивали его.

  Улица за углом была пуста, и Рэй торопливо шмыгнул из закоулка. Он побрел наобум мимо приземистых, словно вросших в землю трехэтажных домов с узкими бойницами окон, поверх которых скрещивались ржавые решетки. Ботинки мгновенно набрали воду, и пальцы ног одеревенели от холода. Дома сменились темными бараками конюшен, затем показалось несколько серых монолитов, за стеклами которых горел свет. При виде этого небольшого напоминания о человеческом присутствии Рэй почувствовал себя немного легче. Но когда в отдалении послышалась речь и хриплый смех, юноша метнулся к стене и осторожно выглянул из-за угла.

  Впереди узкая улица впадала в небольшую площадь, которая, судя по мусору и брошенным у стен лоткам, днем служила пристанищем для рынка. Сейчас же она пустовала, лишь в дальнем конце, где улица продолжала свой путь, горел костер. У огня полукругом темнели фигуры; по площади гулко разносились звуки странного незнакомого языка. Чуть дальше стояли обтянутые пестрым полотнищем фургоны и клетка, которую что-то беспрестанно раскачивало.

  Рэй сглотнул, собрал все силы в кулак и ступил в открытое пространство. Шаг за шагом он медленно продвигался вдоль дальней от бродячей труппы стены, молясь, чтобы его оборванная фигура казалась как можно неприметнее. Когда один из сидевших мужчин зашелся громким хриплым смехом и бросил пару слов своему соседу, Рэй замер, чуть дыша.

  Но чужеземцы продолжали сидеть, помешивая нечто, булькавшее в котелке над костром. Отблески огня плясали по их смуглым, бородатым лицам и пестрой одежде. Даже если они и заметили его, то явно не питали ни малейшего интереса к грязному оборванцу.

  Рэй двинулся смелее, прибавив ходу. Он подбежал к клетке и нырнул в ее тень, отделив себя от чужеземцев у костра. Теперь оставался какой-то десяток шагов. Клетка вновь содрогнулась, так, что толстые прутья скрипнули в пазах, и Рэй с интересом вгляделся в полумрак за решеткой.

  На мгновение ему показалось, что во тьме мигнул красный огонек. Когда огонек мигнул еще раз, юноша зачарованно приблизился.

  Внутри, на тонкой подстилке из соломы сидел человек. Позвонки на его голой истощенной спине темнели шипами, голова скрылась за сутулыми острыми плечами, а руки без конца шевелились, словно раздирая нечто, сокрытое от глаз Рэя. С сопением втянув воздух, человек замер и осторожно обернулся. На Рэя уставилось бледное, заостренное лицо, обрамленное клочьями черных волос. Чуть поколебавшись, человек изогнул губы в робкой улыбке и поманил юношу серым пальцем.

  Его глаза вновь мигнули алым.

  Клетка содрогнулась от тяжести ударившего в нее тела, но к тому мгновению Рэй был уже далеко. Он мчался вперед, не разбирая дороги, путаясь в грозивших соскользнуть ботинках, задыхаясь и мучаясь от невыносимой боли в боку. Вслед доносились крики чужеземцев и шипение упыря, но юноша не останавливался и даже не оборачивался, боясь вновь увидеть тот жуткий оскал. Те ослепительные во тьме клыки, клацнувшие в растянутом рту.

  Кто-то когда-то рассказывал ему, что в Богемном районе были обнаружены самые настоящие вампиры. И черви длиной с состав поезда, которые жили в канализации и съедали решивших там переночевать бездомных. Раньше Рэй не верил в подобные россказни, считая их чепухой. Вампиры и другие темные создания обитали в Брюхвальде и не очень-то любили выбираться за его границы, это знал каждый ребенок. Но теперь, со страхом заглядывая в раззявленные двери подъездов, скрипевшие на ветру, он почти ожидал появления бледной тени из скопившегося у обочины сумрака. Сколько похожих тварей могло сбежать из хлипких клеток бродячих трупп? Если нечисть и обитала в Петрополисе, то только в отвратительной грязи Богемного района.

  Миновав заброшенную фабрику с заколоченными воротами, он отыскал первый указатель. "Ткацкая аллея", гласила покосившаяся желтая табличка. Поняв, что находится на верном пути, Рэй почувствовал себя немного лучше и припустил с удвоенной скоростью.

  Когда он наконец вышел на широкие мостовые центральных улиц, над городом разгоралось утро. Первые лучи солнца прорезались сквозь бледные тучи, улицы постепенно наполнились прохожими, цокотом лошадиных копыт и надсадным ревом мотора. Вонь дешевого квартала осталась позади, и теперь смрад исходил лишь от самого Рэя.

  Какая-то богато разодетая дама с отвращением отшатнулась от него. Заметив это, юноша пожалел, что не одет, как подобает сыну знатного семейства. Видела бы она его вчера, не стала бы морщить свой нос и искать глазами полицию, надулся Рэй, но все же инстинктивно подался в тень под крышами домов. Еще не хватало, чтобы друзья увидели его в чужих лохмотьях, словно бездомного бродягу.

  Добравшись до знакомой парадной двери, Рэй расправил плечи и постучал в окованное чугунной решеткой стекло.

  К удивлению, лицо дворецкого презрительно скривилось, совсем как лицо дамы несколько минут тому назад. Окинув Рэя холодным взглядом, он вновь задернул шторку, оставив юношу стоять в недоумении на пороге.

  Лишь спустя некоторое время тот понял, что открывать никто не собирался.

  -- Эй!-- выкрикнул он и вновь замолотил в окошко.-- Постук! Ты впустишь меня или нет?!

  -- Открой немедленно! -- потребовал он, когда дворецкий вновь выплыл из сумрака за дверью. Но Постук даже не потянулся к дверному запору.

  -- Убирайся отсюда, грязный оборванец,-- отрезал он. Пару мгновений Рэй в растерянности глазел сквозь стекло. Происходящее казалось ему дурным сном, наваждением, плохой шуткой, которая слишком затянулась. Он продрог, дурно пах и стоял без копейки денег и ключей на крыльце, словно нищий, вымаливающий подаяние. Какой стыд...

  -- Да как ты смеешь! -- взорвался Рэй.-- Я -- Рэймонд Павлинс, это -- мой дом, и ты не можешь так со мной обращаться!

  -- В этом доме нет юношей по имени Рэймонд.-- Под гладко выбритыми скулами дворецкого заходили желваки.-- Еще раз постучишь, и я вызову полицию.

  -- Вызывай! Вызывай, черт возьми! Я с радостью расскажу им, как сумасшедший дворецкий битый час держал меня на пороге! А после тебя уволят, слышишь?!

  Постук поджал тонкие губы и скрылся за шторкой, оставив Рэя наедине со своим отражением. Из серого отражения на него уставилась страшная рожа со всклокоченными волосами, короной венчавшими голову. На рябом лице темнели глубоко посаженные глаза, один из которых украшал здоровенный синяк. Все остальное было скрыто густой бородой, у висков сраставшейся с бровями.

  Бородач в отражении испуганно скривился. Он больше походил на дикую обезьяну в одежде, чем на человека.

  -- Это я? -- прошептал Рэй. Губы оборванца в отражении повторили произнесенные слова.

  -- Хорошо, что не я,-- ответил ему недовольный голос сзади. Обернувшись, Рэй уставился на рыжего констебля. Затем на дубинку в его руках и рукоять револьвера за поясом.

  -- Слава богу, вы пришли! -- с облегчением выдохнул юноша.-- Меня не пускают в собственный дом. Этот чертов дворецкий, Постук, совсем сошел с ума. Может быть, ваши слова на него повлияют. Скажите, что это противозаконно...

  С каждым словом вид констебля становился все отрешеннее и отрешеннее. Он выглядел, как человек, мысленно пребывавший в неком прекрасном месте, и оно уж точно было лучше поганой действительности. Вспомнив о лохмотьях, в которых оставил его преступник, Рэй понимающе кивнул.

  -- Пусть вас не смущает мой внешний вид. Произошло недоразумение. Я -- Рэймонд Павлинс, ночью меня ограбили и оставили в Богемном районе. Последним я помню прием в Оперном доме...

  Рыжий констебль издал странный звук, словно в его горле что-то застряло.

  -- Мои друзья могут знать грабителя, вам стоит их навестить. Теренс Фаворик, спросите его. -- Рэй шмыгнул забитым носом, стараясь сдержать подступавшие слезы, и умоляюще протянул к констеблю руки.-- Пожалуйста, помогите. Позовите моих родителей, они сразу скажут, кто я...