Первый монстр умер почти сразу. Он не успел среагировать на атаку, и мощные челюсти мертвой хваткой сомкнулись на позвонках согнутой шеи: существо как раз в очередной раз обнюхивало траву. Резкий хруст и обмякшее тело, возвестили о том, что теперь у зверя остался один противник. Зато второй имел в своем распоряжении достаточно времени, чтобы отреагировать. Могучим прыжком он метнул своё тело к ближайшему дереву, оттолкнулся от него и приземлился уже за спиной врага. Правда, зверь успел оставить поверженного противника умирать на окровавленной траве, хрипя и в бессильной злобе хрустя мощными челюстями, что позволило ему встретить атаку. Два тела сшиблись ещё в воздухе, и именно это обстоятельство спасло зверя от неминуемого поражения. Существо атаковало не только челюстями, но и внушающими уважение когтями на передних конечностях. Окажись зверь чуть менее проворным, и это опасное оружие неминуемо вонзилось бы ему в живот, разрывая внутренние органы. А так они только полосовали ему спину и бока: больно, но не смертельно. Удара мощных челюстей монстра ему тоже удалось избежать, но вот вонзиться в глотку врага не получилось: клыки лишь скользнули по нижней челюсти, а по большей части только разорвали в клочья левую скулу врага. Оказавшись на земле, монстр отшвырнул противника от себя и прыгнул на толстую ветку ближайшего дерева. Дикий рев прокатился по лесу, заставляя даже самых свирепых хищников остановиться и замереть. В ответ зверь издал боевой клич своего народа, одновременно похожий и не похожий на вой местных волков. Монстр зарычал и словно огромная обезьяна перепрыгнул на другое дерево. Потом на следующее. Он стремительно перемещался на безопасной высоте вокруг противника, выжидаю удобный момент для решительного броска. Зверь едва успевал следить за его прыжками.

   Что-то изменилось в сознании. Неведомая доселе ненависть к врагу, вызванная предчувствием близкого поражения от более слабого, но лучше приспособленного к таким схваткам противника, словно сломала какие-то невидимые барьеры в душе. В поисках пути к победе, дух зверя потянулся куда-то в глубину, откуда ему навстречу по невидимым тропам уже спешил двуногий. К звериным инстинктам будто подключилась логика, присущая человеку, заставляя плоть стремительно изменяться, чтобы соответствовать потребностям схватки. Пока тварь совершала очередной прыжок, зверь словно поплыл. И когда монстр снова посмотрел на землю, то увидел там существо, сильно напоминающее его самого. Но посторонний наблюдатель, случись ему присутствовать при этих событиях, отметил бы в изменённом звере больше сходства с человеком и некое благородство, в то время как рычащая в кроне дерева тварь являлась воплощением звериной силы и дикой злобы.

   Звериные инстинкты никуда не делись, но теперь они служили проводником логически выверенным решениям. Могучие руки сомкнулись на ещё вздрагивающем теле, и когда злобная тварь совершила очередной прыжок, запустили в полёт этот весьма необычный снаряд. Оба монстра: живой и мёртвый, столкнулись в воздухе, после чего улетели в пространство между могучими стволами лесных великанов. А следом метнулось мощное тело, покрытое светлым, почти белым мехом, и кровавыми пятнами. Противники сцепились и покатились по ковру из опавших листьев и сухих веток. Яростное рычание вырывалось из двух глоток, щёлкали мощные челюсти и хрустели кости в смертельных объятиях. Наконец противники остановились: светлая фигура сумела прижать своего врага к земле, навалившись всем весом тому на спину и ухватив за лодыжки. Медленно, но неумолимо зверь начал выгибать своего противника в дугу до тех пор, пока его позвоночник не выдержал давления и сломался с противным хрустом. Дикий вой возвестил обитателям ночного леса о поражении второго монстра, но он быстро прервался, когда хрустнули позвонки сворачиваемой шеи.

   Изменившийся зверь встал, задрал могучую пасть к двум тускло сияющим лунам, и издал протяжный клич, повествующий о его победе. Потом он челюстями раздробил шейные позвонки у поверженных противников и оторвал уродливые головы от тел. С этими жуткими трофеями в руках, он направился в ту сторону, куда ушла стая двуногих.

  ***

   Лангак едва успел остановить, натянувших луки воинов, когда из ночной тьмы к их укрытию вышел человек. Он шёл достаточно твёрдо, но в отблесках костра тело ночного визитёра засверкало, словно натертое жиром, а слабый ветерок дохнул хорошо знакомым каждому охотнику запахом крови. В руках пришелец держал две уродливые головы, с оскаленными пастями, тусклыми глазами и свисающими лохмами жил и кожаных лоскутов вместо шеи.

   - Греф, - будто не веря самому себе, возвестил Лангак, - Это Греф.

   Действительно, к ним пришёл их необычный соплеменник, совсем недавно бежавший из плена людей, землю которых отряд недавно покинул. И в руках он держал оторванные головы самого страшного оружия племени Волков - головы оборотней. Теперь стали понятны звуки недалёкой ночной битвы и странных завываний, которые заставили всех воинов забыть о сне и взяться за оружие. Один оборотень дрался с двумя другими, идущими по их следу, и победил. Но когда Греф подошёл к костру, стало понятно, что эта победа далась ему очень нелегко. Кровоточащие раны покрывали его спину и бока, а кровавые кровоподтёки так и вовсе располагались по всему телу, не оставив без внимания руки и ноги. Воины застыли, недоумевая: как в таком состоянии человек ещё сохраняет способность передвигаться без посторонней помощи?

   Лангак опомнился первым, как и подобает предводителю отряда. Повинуясь его нарочито громкому и уверенному голосу, все занялись делом. Вскоре соплеменника отмыли от запекшейся крови, перевязали, напоили и уложили на охапку еловых веток, поверх которой был наброшен чей-то плащ.

   Греф оказавшись среди людей, будто выдохся. Он пил много воды, вяло и неохотно пытался жестами отвечать на вопросы, смысл которых смутно улавливал, а вскоре и вообще погрузился в глубокий, но неспокойный сон.

   - Мы выступаем, как только небо на востоке начнет светлеть, - решил Лангак, - Нужно приготовить носилки: он ещё не скоро сможет передвигаться самостоятельно. И не забудьте очистить и набить травами эти головы, пока ещё не начали вонять. Будем двигаться к берегу великой реки. Там построим плот и дальше поплывём: с раненным на руках мы не сможем сохранять необходимую скорость.

   - Как он смог один и без оружия победить этих тварей?

   - Расскажет, когда снова выучит наш язык, - ответил Лангак, несколько секунд помолчал, после чего добавил, - Если захочет рассказать.

  ***

   Практически всю обратную дорогу к селению Греф предавался размышлениям. Первые двое суток после присоединения к отряду молодых воинов, он почти полностью посвятил сну, прерывая это приятное времяпровождения только для принятия пищи или оправления естественных потребностей. Потом его организм преодолел потерю крови и уже не испытывал нужды в столь огромном количестве сна. К этому времени путешествие по земле закончилось, и теперь отряд неспешно двигался к лагерю на двух плотах, используя течение реки. Свободного времени было много, занять его было практически нечем, и Греф начал размышлять над тем, что же он успел узнать об этом новом мире и его обитателях.

   Если судить по своим субъективным ощущениям, то по своим общим характеристикам его новый дом не отличался от покинутой Земли. Тело не чувствовало никаких дополнительных нагрузок, а это значило, что сила тяжести здесь соответствовала земной. Физические законы, насколько он успел убедиться, тоже остались неизменны. Впрочем, существовала вероятность, что разница в силе тяжести не ощущалась по той причине, что он просто позаимствовал тело у одного из местных жителей: заселился, так сказать, в уже обустроенный другим обитателем дом. По большому счёту, это ничего не значило. Главное, что общие принципы развития миров схожи. Скорее всего.

   Были отличия другого плана. Лун здесь оказалось две - обе непривычно маленькие и тусклые, отчего местные ночи казались гораздо темнее земных. Климат казался несколько жарче привычного, но он не знал: ни в каком климатическом поясе оказался, ни высоты над уровнем моря, и даже длительности местного года. По всем признакам сейчас здесь был то ли разгар, то ли окончание лета. Подобные вопросы просто повисали в воздухе: требовалось выучить язык, чтобы получить необходимые ответы.