Кероглу накрошил черствый хлеб в молоко, взял в руки ложку и принялся хлебать. За это время и Гырату вдоволь досталось свежей травы.

«Если я приеду на кочевье в этой одежде, — подумал Кероглу, — меня узнают. Самое лучшее обменяться одеждой с чобаном».

— Брат-чобан, — сказал он, — ты хорошо угостил меня. Даст аллах, будет время, я отплачу тебе за добро. А сейчас у меня к тебе просьба.

— Изволь, брат! Все, что смогу, сделаю, — отвечал чобан.

— Брат-чобан! Я не здешний. Приехал издалека. В наших краях бараны маловато, а тут вон какие стада, и продаете дешево. Я хочу закупить скот и погнать в свои края. Да боюсь — увидят меня в этой одежде, при оружии, побоятся, и никто не захочет продать мне бараны. Давай обменяемся одеждой. Пускай и конь мой остается тут, у тебя. Я пойду куплю, что надо. А когда вернусь, я в долгу у тебя не останусь.

— Ну, что ж, брат, — ответил чобан, — как хочешь, так и сделаем. Лишь бы дело твое сладилось.

Кероглу переоделся чобаном, взял в руку дубину и пошел к кочевью.

Ашуг Джунун разузнал, где лавка мясника, отца Эйваза, и все объяснил Кероглу. Тот и пошел прямо к лавке. Видит, лавка заперта. Он расспросил, что и как. Оказалось, что Эйваз с отцом, мясником Гассаб-Алы, отправился в поле, где паслись их отары. Кероглу сразу повеселел. Выведал он дорогу на пастбище и пошел туда. Только вышел он к пастбищу, смотрит, старик-мясник тащит из стада жирного барана. Кероглу подошел и поклонился. Тот ответил на поклон, а потом спрашивает:

— Что прикажешь?

— Приказывать ваше дело, хозяин. Я гуртовщик, хочу купить баранов.

Услышав это, Гассаб-Алы крикнул:

— Эй, Эйваз, поди сюда, пришел покупатель. Помоги мне.

Смотрит Кероглу, с другого конца пастбища идет к ним отрок, да какой!.. Как Джунун ни расписывал его, а все ж не дотянул. И в самом деле, вот кто достоин быть сыном Нигяр-ханум! Эйваз подошел к ним, поклонился. Кероглу ответил на поклон.

— Ну, друг, — спросил Гассаб-Алы, — сколько баранов надобно тебе?

— Да хочу купить тысячу убойных баранов, хозяин.

Повеселел Гассаб-Алы.

— Сын мой, — сказал он, — вот эта отара хороша. Хочешь, отдам ее тебе, не прогадаешь.

Осмотрел Кероглу двух-трех баранов и спросил:

— Сколько же ты хочешь за своих баранов?

— Клянусь аллахом, — ответил мясник, — сейчас бараны в цене. Но вижу, ты издалека. Только для тебя возьму по два тумана[73] за каждого.

— Нет, хозяин, за такую цену взять не могу.

Как ни бился с ним Гассаб-Алы, видит, нет, покупатель не из сговорчивых. В конце концов он спросил:

— Теперь ты скажи, за сколько возьмешь?

— Вот, что хозяин. В наших краях цена барану десять туманов. Если возьму их у тебя по два тумана, заработаю на каждом восемь туманов. Такой несправедливости не потерпит ни небо, ни земля. Уплачу я тебе за каждого пять туманов. Согласен, бери деньги, нет — пойду поищу другого.

Смотрит Гассаб-Алы, что за покупатель, не с неба ли свалился? И говорит:

— Что ж, сынок, пусть будет по-твоему. Послушай, Эйваз, сгоняй отару.

Эйваз согнал отару. А Кероглу принялся отсчитывать деньги. Раз, два, три, пять, десять, когда дошел до ста туманов, накинул еще пятнадцать со словами:

— А это на долю твоего сына. На каждые сто туманов по пятнадцати туманов, на каждые сто туманов по пятнадцати туманов…

И взяло Эйваза сомнение… Посмотрел он на Кероглу, взглянул на его усы и сказал:

— Отец!

— Кто же он, если не гуртовщик, сынок? — сказал Гассаб-Алы. — Ты посмотри на его одежду. Видно, и впрямь в их краях баране цены нет.

А Эйваз возразил ему:

Понял Кероглу, что Эйваз узнал его. Понравилось ему, что тот такой смышленый, да побоялся, что разгадают они, что он замыслил, и тогда пиши — пропало Эйваз.

Поэтому Кероглу сказал Эйвазу:

— Вижу я, что ты славный паренек, и отчего же мне не дать тебе безделицу? Захочешь, пустишь ее в оборот. Почему ты смотришь на меня, как на разбойника? Не хочешь, сторгуюсь с другими.

Мясник рассердился на сына:

— Нашел время краснобайствовать! Дай нам вести свое дело.

Эйваз ни словом не возразил отцу, отошел и стал в сторонке.

Кероглу отсчитал деньги, отдал мяснику и сказал:

— Хозяин! Мои чобаны остались на той стороне перевала. Дай мне в помощь кого-нибудь, чтобы перегнать отару.

Гассаб-Алы приказал Эйвазу:

— Ступай, помоги гостю перегнать отару за перевал.

Эйваз, не сказав ни слова, принялся сгонять стадо.

Кероглу всю дорогу не разговаривал с Эйвазом. Оба молча гнали баранту по склону горы. Перегнал, смотрит Эйваз, там и в самом деле огромное стадо.

— Постой тут немного, паренек, около овец, а я позову своего чобана.

И Кероглу поспешил к чобану.

— Брат-чобан, я вернулся, давай мою одежду и оружие.

Он переоделся, взял свое оружие, подтянул на коне подпругу и сказал чобану:

— Теперь хорошенько слушай меня. Да будет тебе известно, что я не гуртовщик. Я Кероглу из Ченлибеля!

Как сказал он это, чобан остался без кровинки в лице. Хотел он было встать, да Кероглу опустил руку ему на плечо, тот так и сел на место.

— Не поднимай шум-гам! Я нашел то, что искал. Возвращаюсь с добычей. Никакой баранты мне не надо. Ровно половину отары дарю тебе, другую вернешь Гассаб-Алы и передашь ему, что Кероглу увез Эйваза.

Сказав это, он вскочил на коня, и чобан только и видел, как Гырат исчез с глаз.

Эйваз стоял, ожидая гуртовщика. Смотрит, мчится какой-то всадник, несется словно молния. В одно мгновение всадник очутился рядом с ним. Поднял Эйваз глаза и увидел, что всадник этот — давешний гуртовщик.

Кероглу предложил ему:

Эйваз понял все, но Кероглу не дал ему опомниться. Он хлестнул Гырата так, что из ноздрей его вырвалось пламя. Закусил удила, окрылился конь, обратился в вихрь, когда же повернулся он в сторону Ченлибеля, Кероглу налетел словно сокол, схватил Эйваза и усадил на коня.