В Камбодже они были особенно массовыми. Убийства за неимением современного оружия производились ножами, мотыгами, молотами, дубинками. Палачами, обретавшими навыки в пыточном ремесле, часто были дети — так «красные кхмеры» давали им образование. Сегодня эти массовые могилы постепенно вскрываются.

Система трудовых лагерей была изобретена и получила свое развитие при советском строе. Нацизм всего лишь перенял ее. Слово «лагерь» («Lager») — почти одинаково звучит по-русски и по-немецки. Первые лагеря были открыты в советской России в июне 1918 г., через каких-нибудь полгода после захвата власти Лениным и его партией.

Советская система лагерей, ссылки, высылки была куда более масштабным и сложным явлением, чем нацистская. В Германии существовали, хотя и не были оформлены, различия между лагерями со сравнительно низкой смертностью (Дахау) и лагерями с такой высокой смертностью (Дора), что она почти достигала уровня массового уничтожения. В Советском Союзе гамма была более широкой, а категории — более четкими. Можно различить три основных категории.

Первая — это высылка целых народов: крымских татар, чеченцев, поволжских немцев и т. д. — или целых «социальных» групп:10 миллионов «кулаков» Пик смертности приходился на этап, осуществлявшийся почти в таких же условиях, как в нацистских эшелонах, шедших в лагеря, но в СССР они юли на куда более далекие расстояния; затем — на первый год высылки, когда насильственных переселенцев доставляли в среднеазиатские степи, сибирскую тайгу или тундру без теплой одежды, сельскохозяйственных орудий, семенного материала. Смертность при высылке обычно оценивается в 50 %. Высылка целых народов — чисто советская практика, не встречающаяся при описании других зон коммунизма либо за неимением таких просторов, либо там, где этническая однородность не создавала помех коммунистическому замыслу. С советской высылкой можно соотнести насильственное и смертоносное выселение немцев из Польши и Чехословакии после окончания войны.

Вторая категория — «исправительно-трудовые» лагеря. ГУЛАГ стал огромной административной конструкцией, которая обрела свою классическую форму в 30-е годы. Он был способен управлять значительной долей (по некоторым оценкам до 11 %) рабочей силы страны. Достаточно обильная литература дает нам описание, напоминающее нацистский трудовой лагерь. Побудка, поверка, рабочая бригада, норма выработки и соответствующий выполнению нормы паек, голод, избиения, пытки, казни — день Шаламова на Колыме проходит так же, как день Леви в Освенциме. Конкретные детали те же: всеобщее воровство, «каждый за себя», физическое истощение, медленная или довольно быстрая нравственная деградация, те же бараки, те же нары, тот же сон и те же сны. В нацистском лагере заключенный, который дошел до предела, больше не сопротивляется и того гляди умрет, назывался «мусульманином», в советском — «доходягой».

Некоторые вариации связаны со степенью организованности и климатом. В Освенциме побудка подавалась колоколом — на Колыме колотили но подвешенному рельсу. Мертвецов там не жгли в крематориях. Зимой их складывали мерзлыми штабелями, с биркой на большом пальце ноги, дожидаясь, пока можно будет рыть могильные рвы. В обширном архипелаге лагерей, раскинувшемся но северо-востоку Сибири, еще одну ноту к отчаянию прибавлял ужас, наводимый холодом, унылой природой, бесконечными просторами, отделяющими от населенной людьми «ойкумены» В некоторых лагерях смертность доходила до 30–40 % в год — учитывая длительность сроков и долголетие советскою строя, это приближается к массовому уничтожению, но здесь нет того неизбежною уничтожения по образцу Треблинки, не оставляющего никакой надежды.

Третья категория: вокруг ГУЛАГа как такового простирается зона каторжного труда и поднадзорного жительства. Рабочая сила используется на «великих стройках» — на строительстве плотин, каналов, тайных военных арсеналов. Очертания этой категории расплывчаты: в конечном счете при коммунистическом строе свободой не пользуется никто. Потому-то, отвечая на вопрос, сколько в СССР политзаключенных, Владимир Буковский полушутя ответил: «270 миллионов».

Лагеря существовали почти на всей территории, где воцарился коммунизм. В Румынии, например, на стройке канала Дунай — Черное море погибли 200 тысяч человек, практически вся бывшая элита общества. О вьетнамских лагерях, о китайских («Лаогай») сведения доходят обрывочно. Бывший советский зэк рассказал мне: заключенный «Лаогая», которому удалось бежать в Сибирь, попал в лагерь, где сидел мой рассказчик, и считал, что оказался в раю! И действительно, в ГУЛАГ посылали на определенный срок, в то время как в Китае он сидел без срока и выход на волю зависел от его «морального перевоспитания» (лагерь рассматривается как «школа»). В советском лагере вечером разводят по баракам — в Китае же он оставался на своем рабочем месте, на цепи. От немногочисленных имеющихся сведений о лагерях в Северной Корее волосы встают дыбом. А эти лагеря и сегодня действуют с прежним размахом.

Два типа смертной казни используются регулярно при коммунизме и лишь время от времени при нацизме. Первый из них — смертная казнь по приговору.

Нацизм не применял ее к евреям: с его точки зрения, они не принадлежали к роду человеческому и, следовательно, не подлежали никакому «правосудию». Приговоры выносились оппозиционерам, сопротивленцам, партизанам — после более или менее приблизительного, но все-таки реалистического расследования фактов.

Смертная казнь при коммунизме (массовый расстрел, пуля в затылок, повешение) в принципе должна вытекать из судебного расследования, чтобы «народ» или его представители (рука партии) могли опознать и осудить явного или тайного врага. Поэтому казни, поначалу бессудные, постепенно, по мере того как совершенствовался аппарат (прокуратура), приобретали судебную форму. В эпоху, начавшуюся в 1934 и названную «большим террором», всеми средствами стремились исторгнуть признания, причем самым простым и распространенным средством были пытки.

Этому периоду свойственно то, что к большинству арестованных — а аресты часто производились для того, чтобы выполнить заранее спущенный план, — предъявленные обвинения не имели ни малейшего отношения: либо это были люди пассивные, неспособны к какому бы то ни было противостоянию, либо искренние коммунисты, страстно любившие Сталина, преклонявшиеся перед ним. Отсюда вытекал тот мучительный страх, тяготевший над всем населением страны. Отсюда же вытекало ощущение кошмара и безумия, потому что людям не удавалось проникнуть в рациональную основу этой дробилки и мясорубки. Люди ждали ареста, потому что видели, как беззвучно исчезают их соседи, и по ночам с заготовленным тюремным узелком под кроватью они прислушивались к шагам на лестнице. Большинство коммунистических государств, европейские и особенно азиатские «страны народной демократии», прошли через такие периоды. Есть основания считать, что вдохновителем «большого террора» был Гитлер. В «ночь длинных ножей» (1934), в эту молниеносно проведенную чистку национал-социалистической партии, погибли, быть может, 800 человек. Сталин умножил это число более чем в тысячу раз.

Голод в отличие от вечного дефицита, — это «привидение, которое возвращается» на протяжении всей истории коммунистических режимов. Голод мы видели или даже сегодня видим в СССР КНР, Эфиопии, Северной Корее.

Голод — почти всегда следствие коммунистической политики. Эта политика нуждается в том, чтобы поставить под контроль всех подданных. Коммунисты не могут допустить, чтобы крестьяне имели возможность организоваться стихийно, в стороне от власти. Экспроприируя крестьян, они насильственно помещают их в искусственные рамки колхозов, народных коммун и тем самым неминуемо вызывают продовольственный кризис. Нельзя, однако, сказать, что власть прямо планирует голод, — она согласна платить эту цену за достижение своих политических и идеологических целей. В Казахстане, например, население вымерло от голода наполовину.