…Стоя поодаль, Тала смотрела на мужа, и по щекам ее мелкими капельками ползли слезы.

* * *

В один из весенних дней, когда солнце уже успело раскалить землю, а от весны осталось одно название, Тирайн получил письмо. В тот день он собирался уехать на несколько дней – говорили, на юго-востоке идет саранча. Для мага – два дня работы, а для скота – беда. Он был в лаборатории, укладывал в седельную суму то, что пригодится для работы. Стихии ведают, что там за саранча, значит, надо брать с запасом.

Окно было распахнуто, легкий ветерок, колыхавший занавеси, облегчал жару. Гомонили и перекликались во дворе слуги, где-то смеялся Лит – на днях ему минуло полтора года. Малыш уже уверенно ходил и бегал, и любимым его развлечением теперь стало добежать до высокой травы, растущей у ограды замка, и спрятаться, затаиться в ней. Переполох и сердечный приступ нянькам обеспечен. Правда, с пятого раза слуги сообразили, куда прячется непоседливый княжич, и, хоть и без особенной радости, подыгрывали – а Лит смеялся колокольчиком, то и дело выныривая из травы. «Ему и жара нипочем», - с легкой завистью подумал Тирайн, выглянув из окна. Русая макушка малыша отлично была видна сверху. Конечно, так и есть – вон, прячется почти у самых ворот.

Письмо… ах да, письмо! Сначала князь с удивлением вглядывался в незнакомый и словно смутно знакомый почерк. Кто это мог быть, от Веррена весточка пришла на прошлой неделе. Но потом… потом он вспомнил, кому принадлежали прежде эти летящие строчки. И подумал, что, наверное, это жара играет с ним скверные шутки.

Молча упал он на стул, благословляя Стихии за то, что рядом нет жены. И только спустя несколько минут, задернув легкую штору, дрожащими пальцами вскрыл конверт.

Через час ему удалось взять себя в руки. Тирайн спокойно вышел, кликнул слуг, приказал приготовить лошадь – он уезжает вечером, и не на юг, а в Инатту. Саранча подождет. Сам собирал вещи и с тайной радостью думал, что руки уже не дрожат и голос не срывается, значит, все хорошо. Сумел так же спокойно поцеловать жену, чуть удивленную внезапной переменой поездки, и объяснить: Веррен просит приехать, почему такая срочность – неясно, а впрочем, вряд ли его не будет долго. И только отъехав от города на несколько миль, остановился, спешился… и долго стоял, глядя на закат, пересыпал в пальцах песок. Силы великие, неужели это правда?

Он скакал без отдыха, зная, конечно, что не увидит того, кого надеялся увидеть. И боялся этой встречи - не меньше, чем ждал ее. Встречный ветер трепал волосы, холодил разгоряченное лицо. Кого он встретит, кого? Явно не прежнего веселого мальчика, с которым они вместе смеялись, работали, спорили, любили… одну девушку на двоих. Да уж, смешнее и нелепее не придумаешь. Познакомьтесь, это моя жена. А должна быть ваша жена. Если Саадан захочет дать ему в морду, он будет иметь на это право. И никакие отговорки вроде «мы не знали, что ты жив» не будут иметь силы.

Северную границу он пересек быстро и без проволочек – князь все-таки. Инатта, родная, тоже родная страна. Сразу стало прохладнее, и было видно, что здесь весна в разгаре, но все-таки не лето. Ему не нужно было заезжать вглубь страны, путь его лежал в маленький пограничный город. Почему Саадан назначил встречу здесь? Не хотел привлекать внимания? Не хотел утруждать друга долгой дорогой? С него станется. Но, Силы, как, почему, почему стала возможной эта встреча?! Неужели они все-таки ошиблись? Страшно, невозможно ошиблись…

Маленькая гостиница в центре маленького города была дешевой и скромной. Отчего именно здесь - Саадан беден? Но хозяин, у которого Тирайн осведомился, в какой комнате остановился маг Воздуха, поклонился ему так почтительно и так любезно проводил его до комнаты постояльца, что сомнений не оставалось – плата за это убогое обиталище была непомерно высокой, и расчет произведен с небрежностью, показывавшей – этот человек достоин лучшего. Иначе с чего бы так стелиться перед проезжим иностранцем хозяину пусть небогатой, но единственной в городе гостиницы?

На короткий стук в дверь изнутри раздалось негромкое:

- Открыто.

Коротко выдохнув, Тирайн шагнул через порог.

Он поднялся ему навстречу из-за стола и встал спиной против света, этот высокий светловолосый человек в темной одежде. Поэтому Тирайн не смог сразу разглядеть его – солнце било в запыленное окно. И он остановился посреди комнаты, растерявшись – потому что не знал, ни что сказать, ни как сказать.

А человек шагнул к нему. И негромко и просто проговорил:

- Здравствуй…

Они обнялись и какую-то долю секунды стояли так, не разжимая объятий. А когда Саадан отстранился и так же негромко выдохнул «Тир…», у Тирайна вырвалось:

- Прежний…

- Нет, Тир, - усмехнулся Саадан. И добавил, помедлив: – А ты… почти прежний.

Они расцепили сжатые ладони и какое-то время молча смотрели друг на друга. Потом Саадан кивнул на придвинутые к столу простые стулья с деревянными спинками:

- Садись уже…

Это был сон, это не могло быть правдой. В окно снаружи било солнце, гвалтливо орали на улице воробьи. Это сон. Они не верили, не верили, не верили – в то, что мертв тот, кто не мог быть мертвым, не должен был погибнуть! А вот теперь он вернулся – и в это опять не верится. Совсем.

Потому что тот, кто сидел перед ним, прежним Сааданом быть не мог никогда.

И дело даже не в том, что он изменился внешне, дело в том, какон изменился. Светлое, улыбчивое прежде лицо стало жестким и спокойным, и таким же спокойным и холодным стал взгляд серых – как сталь, а прежде они были серебряными – глаз. И улыбка стала скупой, и волосы выцвели, словно их пеплом присыпали. Только в улыбке этой порой мелькало что-то прежнее.

- Ты позвал меня, - сказал Тирайн. – Я приехал.

- Спасибо.

- Я не мог не приехать.

Опять молчание. Их разговор изобиловал паузами, отчуждением, молчанием… таким непривычным, не нужным прежде молчанием.

- Вина? – Саадан поднялся – так же легко и стремительно, как раньше, поставил на стол два бокала. Вино было золотисто-медовым, тягучим… и легким, словно глоток солнца. Того, прежнего, солнца. И это оставалось единственным, что связывало их – теперь.

- Как Тала? – спросил Саадан спокойно, пригубив из бокала.

И Тирайн увидел, что спокойствие это не показное, не внешнее. Все прошло. Сгорело, развеялось золой по ветру. И можно говорить без утайки. И так же спокойно он ответил:

- С ней все в порядке.

- Вы поженились?

- Да, - только на одно мгновение запнулся он, а потом договорил: - Мы думали, что ты погиб.

- Я знаю, - кивнул Саадан.

- У нас сын, - и легкое ласковое облачко скользнуло по его лицу.

- Большой уже?

- Полтора года…

- Молодцы. Поздравляю.

- Спасибо.

- А Кервин? Он… точно погиб?

- Да. Он похоронен в Ледене.

Падали, падали эти ничего не значащие, скупые слова, но что же еще им можно было сказать друг другу?

- Тир, я не за тем позвал тебя, чтобы вспоминать прошлое, - сказал, наконец, Саадан. – Я предпочел бы вообще никогда не возникать в вашей жизни, чтобы не… - теперь уже он запнулся на миг, - чтобы не тревожить вас. Но у меня дело к тебе, Тир. Серьезное дело.

- Говори.

«Зачем мы так, Саа, зачем? Встретились – и словно чужие. Я виноват перед тобой, но, Силы Великие, эта вина останется со мной до конца жизни…»

- Тир, - Саадан переплел и сжал длинные пальцы, чуть вздохнул. – У меня просьба.

- Говори.

Пауза.

- Тир. Отдай мне свой Камень.

- Зачем?! - изумился Тирайн.

- Он нужен мне. Очень нужен, поверь. Я не могу сказать сейчас, это долго объяснять, но… просто поверь. Потом я все расскажу.

- Саа… - Тирайн – растерянный, ошеломленный - пытался подобрать слова и не мог. – Ты что? Ты… понимаешь, о чем просишь?

- Понимаю, Тир. Если б не понимал – не стал бы просить. Но прошу. Отдай. Он очень нужен мне.