И не хрена писать о войне, если ты знаешь о ней в лучшем случае понаслышке. Литература слишком сильно воздействует на человеческие души. Как эта американская писательница Уилла Кэсер[69], которая написала о войне книгу, вся последняя часть которой списана с сюжета «Рождения нации»[70], а бывшие солдаты завалили ее письмами со всех концов Америки, в которых сообщали ей, что они обо всем этом думают.

Один индеец уже спал. Во сне он продолжал жевать табак, поджав губы и склонив голову на плечо товарища. Бодрствовавший индеец указал на того, который спал, и слегка тряхнул плечом его голову.

— Ну, как тебе понравилась моя речь? — спросил Йоги бодрствовавшего индейца.

— У белого вождя ума палата, — сказал индеец. — Белый вождь сильно образованный.

— Спасибо, — сказал Йоги. Он был растроган. Только здесь, среди простодушных туземцев, единственных истинных американцев, он нашел подлинное понимание. Индеец посмотрел на него, стараясь не двигаться, чтобы голова спящего товарища не откинулась назад, на засыпанные снегом бревна.

— Белый вождь был на войне? — спросил он.

— Я высадился во Франции в мае 1917-го, — начал Йоги.

— Я так и подумал: наверное, белый вождь был на войне, раз он так про нее рассказывает, — сказал индеец. — Вот он, — индеец приподнял плечо так, чтобы последние лучи заходящего солнца осветили лицо спящего товарища, — он получил Крест Виктории. Я сам получил орден «За безупречную службу» и «Военный крест» с орденской планкой. Я был майором Четвертого канадского полка карабинеров.

— Рад знакомству, — сказал Йоги. Странным образом он почувствовал себя униженным. Темнело. Лишь далеко на горизонте, над озером Мичиган, там, где небо встречалось с водой, светилась узкая полоска заката. Йоги наблюдал, как полоска становится все более багровой, сужается до тонкой линии и исчезает. Солнце опустилось в озеро. Йоги встал с бревен. Индеец тоже встал. Он разбудил товарища, и спавший индеец, поднявшись, посмотрел на Йоги.

— Мы идем в Петоски, чтобы вступить в Армию спасения, — сказал тот индеец, что был крупнее и не так любил поспать.

— Белый вождь идти с нами, — сказал тот, что поменьше, соня.

— Я пойду с вами, — решил Йоги. Кто были эти индейцы? Какое ему до них дело?

После захода солнца раскисшая дорога начала снова подмерзать и сделалась тверже. А что, может, весна и не придет? И может, совсем не факт, что у него пропало желание? Теперь, когда выяснилось, что весна, может, еще и не наступает, это, второе предположение тоже оказалось под сомнением. Он отправится в город с индейцами и поищет там красивую женщину и постарается захотеть ее. Он двинулся обратно по подмерзшей теперь дороге. Индейцы шагали рядом. Все шли в одном направлении.

Шагая в ночи по обледенелой дороге, они втроем вошли в Петоски. Пока шли, не проронили ни слова. Под их башмаками ломался свежий ледяной наст. Время от времени нога Йоги проваливалась сквозь тонкую пленку льда в лужу. Индейцы лужи обходили.

Они спустились с холма, миновав фуражную лавку, пересекли мост через Медвежью — при этом их шаги по замерзшим доскам отдавались звенящим эхом — и мимо дома доктора Рамси и «Домашней чайной» вскарабкались на другой холм, к бильярдной. Перед входом в бильярдную индейцы остановились.

— Белый вождь гоняет шары? — спросил большой индеец.

— Нет, — сказал Йоги Джонсон. — Мне на фронте покалечило правую руку.

— Белому вождю не повезло, — сказал маленький индеец. — А может, сгоняем партию в снукер?

— Его ранили при Ипре — отстрелили обе руки и обе ноги, — сказал тихо, в сторону, большой индеец. — Он очень ранимый.

— Ладно, — согласился Йоги Джонсон. — Одну партию я сыграю.

Они вошли в душное, прокуренное тепло бильярдной. Нашли свободный стол и взяли из подставки у стены кии. Когда маленький индеец тянулся за своим, Йоги заметил, что вместо обеих рук у него протезы, сделанные из коричневой кожи и пристегнутые к плечам выше локтя. Они начали игру на гладком зеленом сукне под яркой электрической лампой. Через полтора часа Йоги Джонсон обнаружил, что проиграл маленькому индейцу четыре доллара тридцать центов.

— А вы мастер, знатно финтите, — заметил он маленькому индейцу.

— После войны уже не так хорошо, — ответил маленький индеец.

— Белый вождь хочет немного выпить? — спросил большой индеец.

— А где взять? — спросил Йоги. — Я обычно езжу за выпивкой в Чебойган.

— Пусть белый вождь идет с краснокожими братьями, — сказал большой индеец.

Они покинули бильярдную. Вернув свои кии в подставку у стены, расплатились и вышли в ночь.

По темным улицам крались домой мужчины. Мороз вернулся и все сковал холодом. Чинук в конце концов оказался не настоящим чинуком. Значит, весна еще не наступала, и мужчин, пустившихся было во все тяжкие, остановил холод, Давший им понять, что чинук был фальшивым. Да, достанется завтра этому мастеру, подумал Йоги. Может, насосные фабриканты нарочно все это устроили, чтобы избавиться от мастера? Такое бывало. В ночной тьме мужчины украдкой расходились по домам маленькими группами.

Двое индейцев шагали по обе стороны от Йоги. Все трое свернули в переулок и остановились перед зданием, которое было похоже на конюшню. Это и была конюшня. Индейцы открыли дверь, и Йоги последовал за ними внутрь. Наверх вела приставная лестница. В конюшне было темно, но большой индеец зажег спичку, чтобы Йоги видел лестницу. Маленький индеец вскарабкался первым, при этом металлические шарниры его ножных протезов поскрипывали на каждом шагу. Йоги полез вторым, другой индеец шел последним, освещая Йоги дорогу спичками. Маленький индеец постучал в потолок над головой, куда упиралась лестница. Снаружи раздался ответный стук. Маленький индеец, в свою очередь, ответил тремя четкими раздельными ударами. Люк в потолке поднялся, и они пролезли через него в освещенную комнату.

В одном углу комнаты находился бар с высокими плевательницами, огороженный медными перилами. Стена за стойкой была зеркальной. По всему помещению были расставлены мягкие кресла. Имелся бильярдный стол. Со стен свисали на рейках иллюстрированные журналы. Портрет в раме Генри Водсворта Лонгфелло[71] с автографом был задрапирован американским флагом. В креслах сидели и читали индейцы. Небольшая группа стояла возле стойки.

— Славный маленький клуб, не правда ли? — подошел и поздоровался с Йоги за руку какой-то индеец. — Мы с вами почти каждый день встречаемся на фабрике.

Это был человек, чей станок находился на фабрике неподалеку от рабочего места Йоги. Подошел еще один индеец и обменялся с Йоги рукопожатием. Он тоже работал на насосной фабрике.

— Какое гадство с этим чинуком, — сказал он.

— Да, — сказал Йоги. — Оказалось — ложная тревога.

— Пойдемте выпьем, — сказал первый индеец.

— Я с товарищами, — ответил Йоги. Кто они, в сущности, такие, эти индейцы?

— Так зовите их, — сказал первый. — Где один, там и несколько.

Йоги оглянулся. Два индейца, которые привели его сюда, исчезли. Куда они подевались? Потом он их увидел. Они были у бильярдного стола. Высокий рафинированный индеец, с которым разговаривал Йоги, проследил за его взглядом и понимающе кивнул.

— Они лесные индейцы, — словно бы извиняясь, объяснил он. — А мы в большинстве своем — городские.

— Да, конечно, — понимающе кивнул Йоги.

— У того маленького парня отличный боевой послужной список, — заметил высокий рафинированный индеец. — А другой, кажется, был майором.

Высокий рафинированный индеец повел Йоги к стойке. За стойкой работал бармен. Он был негром.

— Как насчет эля «Собачья голова»? — спросил индеец.

— Отлично, — сказал Йоги.

— Две «Собачьи головы», Брюс, — бросил бармену индеец. Бармен хихикнул.