— Что тебя рассмешило, Брюс? — спросил индеец.

Негр разразился неудержимым визгливым смехом.

— Моя знать, масса Красный Пес, — сказал он. — Моя знать, что вы всегда заказать этот «Собачья голова».

— Он у нас весельчак, — заметил индеец, обращаясь к Йоги. — Разрешите представиться: Красный Пес — это мое имя.

— А мое — Джонсон, — сказал Йоги. — Йоги Джонсон.

— О, мы все прекрасно знаем ваше имя, мистер Джонсон, — улыбнулся Красный Пес. — Позвольте представить вам моих друзей: мистер Сидящий Бык, мистер Отравленный Бизон и вождь Скунс, Бегущий Задом Наперед.

— Имя Сидящий Бык мне знакомо, — заметил Йоги, пожимая руку.

— О, я не из знаменитых Сидящих Быков, — сказал мистер Сидящий Бык.

— Прапрадед вождя Скунса, Бегущего Задом Наперед, некогда продал весь остров Манхэттен за несколько ниток бус из раковин, — объяснил Красный Пес.

— Как интересно, — сказал Йоги.

— Дорого обошлись те раковины нашей семье, — печально улыбнулся вождь Скунс, Бегущий Задом Наперед.

— У вождя Скунса, Бегущего Задом Наперед, все еще хранится кое-что из тех ожерелий. Хотите взглянуть? — спросил Красный Пес.

— Конечно.

— На самом деле они ничем не отличаются от других таких же, — сердито пояснил Скунс Задом Наперед. Он вытащил из кармана нитку раковин и передал ее Йоги Джонсону. Йоги стал с любопытством ее разглядывать. Какую же огромную роль сыграли эти ракушечные бусы в истории нашей Америки!

— Не желаете взять на память одну-две ракушки? — спросил Скунс Задом Наперед.

— Мне бы не хотелось вас обездоливать, — запротестовал Йоги.

— Сами по себе они никакой ценности не представляют, — объяснил Скунс Задом Наперед, снимая с нитки две раковины.

— Для семьи Скунса Задом Наперед они дороги лишь как память, — сказал Красный Пес.

— Это чертовски любезно с вашей стороны, мистер Скунс Задом Наперед, — сказал Йоги.

— Сущий пустяк, — сказал Скунс Задом Наперед. — Вы бы, не задумываясь, сделали то же самое для меня.

— Очень любезно с вашей стороны, — повторил Йоги.

Перегнувшись через стойку, бармен Брюс наблюдал за тем, как ракушки переходят из рук в руки. Его черное лицо сияло. Внезапно, ни с того ни с сего, он залился своим неудержимым визгливым смехом. Темным негритянским смехом.

Красный Пес недовольно посмотрел на него.

— Послушай, Брюс, — строго сказал он, — твое веселье немного неуместно.

Брюс прекратил смеяться, вытер лицо полотенцем и виновато закатил глаза.

— Ой, масса Красный Пес, не могу удержаться. Когда я видеть миста Скунс Зада Наперед передавать эти ракушки, я просто не могу. Продать такой большой город, как Нуйок, за эти ракушки?! Ракушки! Ой, не могу!

— Брюс оригинал, — объяснил Красный Пес, — но он замечательный бармен и добросердечный парень.

— Точно, масса Красный Пес. — Бармен наклонился вперед. — Я иметь сердце — чистый золото.

— Он, конечно, чудак, — извинился Красный Пес. — Совет нашего клуба постоянно требует заменить бармена, но я, как ни странно, люблю этого малого.

— Я в порядке, босс, — сказал Брюс. — Просто, когда я видеть что-то смешной, я не удержаться от смех. Вы же знать, я не иметь в виду ничего дурной, босс.

— Знаю, знаю, Брюс, — согласился Красный Пес. — Ты честный парень.

Йоги Джонсон окинул взглядом комнату. Индейцы, сидевшие в баре, уже разошлись, и теперь Скунс Задом Наперед показывал свои раковины небольшой группе других, только что пришедших индейцев в смокингах. Двое лесных индейцев продолжали играть в бильярд. Они сняли пиджаки, и от света лампы над столом металлические шарниры ручных протезов маленького индейца отбрасывали яркие блики. Он только что положил в лузу одиннадцатый кряду шар.

— Этот малыш мог бы стать выдающимся бильярдистом, если бы ему не помешала война, — заметил Красный Пес. — Не желаете ли осмотреть клуб? — Он взял у Брюса чек, подписал его и повел Йоги в соседнюю комнату.

— Это кабинет заседаний нашего комитета, — сказал Красный Пес. На стенах были развешены портреты с автографами вождя Сутулого, Фрэнсиса Паркмена[72], Д.Г. Лоуренса[73], вождя Мейерса[74], Стюарта Эдварда Уайта[75], Мэри Остин[76], Джима Торпа[77], генерала Кастера[78], Гленна Уорнера[79], Мейбл Додж[80] и портрет маслом в полный рост Генри Водсворта Лонгфелло.

За кабинетом заседаний совета находилась ванная комната с глубокой ванной или, скорее, небольшим бассейном.

— Этого, конечно, смехотворно мало для клуба, — сказал Красный Пес. — Но для нас это уютная норка, куда можно заглянуть вечерком, если станет тоскливо. — Он улыбнулся- — Знаете, как мы его называем? Вигвам. И он — предмет некоторого моего тщеславия.

— Ой, масса Красный Пес, не могу удержаться. Когда я видеть миста Скунс Зада Наперед передавать эти ракушки, я просто не могу. Продать такой большой город, как Нуйок, за эти ракушки?! Ракушки! Ой, не могу!

— Чертовски славный клуб, — воодушевленно воскликнул Йоги.

— Можете вступить, если хотите, — предложил Красный Пес. — Вы из какого рода?

— Что вы имеете в виду?

— Ваш род. Из каких вы — из саков и фоксов? Джибвеев? Или, может, из племени кри?[81]

— Ах, это, — сказал Йоги. — Мои родители шведы.

Красный Пес пристально посмотрел на него, прищурившись.

— Вы меня не разыгрываете?

— Нет, они приехали то ли из Швеции, то ли из Норвегии, — сказал Йоги.

— То-то мне показалось, что вы смахиваете на белого, — сказал Красный Пес. — Какое счастье, что все вовремя выяснилось. А то был бы такооой скандал! — Он схватился за голову и вытянул губы трубочкой. — А теперь слушайте. — Он внезапно повернулся лицом к Йоги и схватил его за грудки. Йоги почувствовал, как ему в живот уперлось дуло пистолета. — Сейчас вы тихонько пройдете к выходу, возьмете свое пальто и шляпу и покинете клуб как ни в чем не бывало. Вежливо попрощаетесь со всеми, кто с вами заговорит. И никогда сюда не вернетесь. Поняли, вы, швед?

— Да, — сказал Йоги. — Уберите свой пистолет. Я его не боюсь.

— Делайте, что велено, — приказал Красный Пес. — Что же касается тех двух бильярдистов, которые вас сюда привели, то с ними я живо разберусь.

Йоги прошел в ярко освещенную комнату, бросил взгляд в сторону бара, откуда за ним внимательно наблюдал Брюс, бармен, взял пальто и шляпу, попрощался со Скунсом Задом Наперед, который поинтересовался, почему он так рано уходит, после чего Брюс открыл ему люк. Когда Йоги начал спускаться по приставной лестнице, неф громко захохотал.

— Я знать, — надрывался он от смеха. — Я все время знать. Никакой швед не обмануть старина Брюс.

Йоги оглянулся и посмотрел на смеющееся черное лицо, обрамленное прямоугольником света, льющегося через поднятую крышку люка. Добравшись до пола, Йоги огляделся. Он был один. Под ногами — замерзшая и задубевшая солома, оставшаяся от бывшей конюшни. Где же это он побывал? В индейском клубе? Что все это значило? Конец ли это приключения?

У него над головой открылась щель, сквозь которую пробился свет. Потом ее загородили две черные фигуры; послышались звук пинка, удар, шмяканье — то глухое, то звонкое, — и две человеческие фигуры кубарем скатились по лестнице к его ногам. Сверху обрушился неизбывный темный негритянский смех.

Двое лесных индейцев поднялись с соломы и захромали к выходу. Один из них, маленький, плакал. Йоги последовал за ними в морозную ночь. Было холодно и ясно. Высыпали звезды.