В основе представления Фурье об истории развития человечества лежит идея прогресса, которую он воспринял от просветителей XVIII века.

Судьбу человечества Фурье связывает с общей схемой развития вселенной. Каждая планета, по его словам, рождается и, подобно человеку, проходит фазы детства, юности, зрелого возраста, упадка и старости. Разумеется, и человечество не будет жить вечно. Оно пройдет определенный цикл развития, который, по подсчетам Фурье, продолжается в общей сложности 80 тысяч лет и распадается на 32 периода и четыре закономерно сменяющиеся фазы. Первые семь периодов — время дисгармонии, когда человечество набирает силы, фаза детства, в конце которой мы сейчас пребываем. Продолжительность ее — 5 тысяч лет. Затем идут 18 периодов Гармонии, которые делятся на две фазы: возмужалости (в 35 тысяч лет) и упадка. С 26-го периода начнется фаза дисгармонии — время старческой слабости. Она будет продолжаться 5 тысяч лет, и с ее завершением наступит конец земного существования человечества.

Впоследствии в «Новом промышленном мире» Фурье даст более четкую классификацию первых восьми периодов социальной эволюции, снабдив ее соответствующей таблицей:

Исследователями наследия Фурье эта таблица будет рассматриваться в ряду его многочисленных фантазий, но она интересна тем, как автор объясняет смену одного периода другим. Дисгармония первых периодов, по его убеждению, результат недостатка средств существования на земном шаре. Период «счастливого детства», «естественного состояния, когда человечество только начинало заниматься земледелием и скотоводством», сменился другим, с более усовершенствованными орудиями труда и появлением относительного изобилия, необходимого для развития человечества на новой исторической ступени. Как видим, подобно Руссо, Фурье объясняет исторический процесс, исходя из противоречий между потребностями человека и ресурсами общества.

В таблице социальной эволюции интересно и то, что определяющим признаком каждого исторического периода Фурье считает уровень организации материального производства, так как «организация производственного механизма — стержень человеческого общества» и только «преобразование производства — непременный путь ко всякому благотворительному преобразованию иного рода». Фурье предполагает, что переход к новому социальному периоду всегда отмечен увеличением количества производимых благ и влечет за собой лучшее их распределение. Прогресс, по его словам, «пролагал себе путь в едва заметных изменениях орудий производства».

От первобытных серий, от дикости и инертности человечество двигалось к патриархату под влиянием образования раздробленных хозяйств, изобретения орудий труда. От патриархата к варварству — вследствие зарождения и роста средней промышленности, от варварства к цивилизации — благодаря предоставлению гражданских прав женщине, а также в связи с развитием крупной промышленности, наук и искусств.

Фурье утверждает, что между различными социальными периодами образуются промежуточные общества и что в этом процессе не существует «чистого общества», лишенного остатков старых хозяйственных форм. В качестве примера он берет Россию и Китай, говоря, что именно в этих странах представлено смешение различных общественных форм — патриархата, варварства и цивилизации.

В своих взглядах на историю развития человечества Шарль Фурье ближе всего подошел к идеям научного материализма. Это отмечал Ф. Энгельс: «…ярче всего проявилось величие Фурье в его понимании истории общества… Фурье, как мы видим, так же мастерски владеет диалектикой, как и его современник Гегель»[15]. Эта оценка Энгельса замечательна тем, что он отмечает научную значимость классификации, которую предлагал Фурье. Несмотря на утонченную фразеологию и обилие наивно-мечтательных конструкций, Фурье при исследовании истории человеческих обществ исходил все же из реального процесса жизни, быта и труда людей. Он строил картину будущего на основе познания прошлого и настоящего.

Фурье предрекает закат буржуазного общества не только исходя из анализа его экономического состояния. Этот закат виден уже и по многим иным признакам, взять хотя бы вырождение животного и растительного мира. Средний рост первобытного человека, по его подсчетам, достигал 73 1/2 парижского дюйма, а продолжительность жизни была равна 128 годам. Рост же современного человека достигает 63 дюймов, а человеческая жизнь уменьшилась почти в два раза. Цивилизация исчерпала все свои внутренние силы и на данной стадии приносит человечеству только вред.

Процесс перехода строя Цивилизации к более совершенному без вмешательства человека может затянуться. Поэтому управление этим процессом должен взять на себя разум человека. Один он может не только ускорить или замедлить развитие общества, но даже миновать его отдельные этапы.

К чему же придет человечество в своем развитии? — спрашивает Фурье. Представляя читателю будущее общество, он не сдерживает своей фантазии.

Как оправдание звучит вступление автора к главе «Северный венец». Фурье говорит, что эта глава «скорее любопытна, чем необходима, и ее можно опустить и перейти к последующим», но автор уверен, что она читателям будет интересна.

Строй Цивилизации вследствие беспорядочного хозяйствования постоянно портит климат земного шара, а потому в будущем обществе «воздух — это поле, столь же подверженное хозяйственной разработке, как и почва», и на исправление климатических условий будут направлены огромные созидательные работы, в результате которых улучшится атмосфера земного шара и утроятся урожаи. Фурье, в частности, отмечает, что климат Франции заметно испортился, хотя бы потому, что все дальше на юг отступает масленичное дерево. Полвека тому назад оно еще встречалось в Монтелимаре, сейчас же его находят только ниже Дюрансы, самого южного притока Роны. Апельсиновое дерево исчезло из района южного приморского города Иера. Все культуры в опасности, потому что обнажены от лесного покрова Альпы и другие горные цепи.

Земледельческая ассоциация, объединения людей в группы по страсти, свободный и вдохновенный труд создадут изобилие, а изобилие изменит весь земной шар. У Северного полюса появится искусственный венец, который будет излучать тепло. Он будет виден и в Охотске, и в Петербурге, и на всем протяжении 60-го градуса широты.

Влияние Северного венца будет настолько огромно, что температура земного шара поднимется на 5—10 или даже на 12 градусов. Фурье обещает жителям Стокгольма, Петербурга, Тобольска и Якутска температуру Гасконии и Ломбардии. А морскому побережью Сибири температуру Неаполя… Жители на территории от Петербурга до Охотска будут снимать два урожая в год!

Фурье старается убедить читателя, что на земном шаре даже сейчас существует достаточно примет, предвещающих это событие. Например, если посмотреть на все три материка южного полушария, то они заострены к полюсу, чтобы иметь возможно меньшее общение с полярными широтами, а форма северных материков — противоположна: они расширяются с приближением к полюсу и группируются вокруг него, чтобы воспринять лучи венца…

И в один прекрасный день Северный венец засияет! Как можно этому не верить!

Обобщая свои географические наблюдения, Фурье говорит:

«Можно сетовать, что Бог слишком далеко расположил Магелланову точку… Но намерения его были таковы, чтобы этот путь был заброшен и чтобы у Суэца и Панамы были устроены два канала, судоходных для крупных кораблей». (Это предсказание Фурье сделал за 50 лет до постройки Суэцкого и Панамского каналов.)