Эйприл съела ягодку земляники, смакуя ее прохладную ароматную мякоть. Внезапно у нее возникла идея, как можно взбодрить мужчину.

Хватило прикосновения к его губам, чтобы Глен проснулся.

— М–м–м, какая ты вкусная, — пробормотал он хриплым, низким голосом. — Жаль, что я на вкус гораздо хуже.

Эйприл возилась с кнопками его рубашки, обнажая широкую грудь. От ночной прохлады кожа Глена покрылась пупырышками. Эйприл пронзила дрожь нетерпения. Взяв половинку ягоды из своей вазочки, Эйприл провела земляникой по соскам Глена.

Мужчина застонал.

— Ты хоть понимаешь, что ты делаешь со мной?

Эйприл улыбнулась в ответ. Это должно сработать. Она наклонила голову и поцеловала его кожу, влажную от ягодного сока.

Глен весь горел, и Эйприл чувствовала, как возбуждение нарастает в ней с каждой минутой. Острое желание бродило в ней пузырьками шампанского и замирало сладкой дрожью внизу живота.

Глен потянулся к ней и крепко обнял. Его губы, прижавшиеся к ее рту, были сухими и горячими.

Отклонившись, Эйприл протянула Глену бокал с шампанским, чтобы смочить его пересохшие губы. Глен приподнял голову, и она поднесла бокал к его рту. Мужчина сделал глоток.

В следующее мгновение Глен резко вскочил на ноги, и Эйприл оказалась на полу.

— О–о–о, — не переставая, стонал Глен, обхватив голову руками и бегая по веранде.

— Глен, с тобой все в порядке? — встревоженно спросила Эйприл.

— По–моему, я умираю.

Эйприл встала на его пути, вынуждая мужчину остановиться. Только так она могла выяснить, что произошло.

— Я что–то сделала не так?

Глен опять покачал головой.

— Знаешь, как бывает, когда хлебнешь холодный кислый рассол и у тебя сводит челюсти и болит за ушами?

— Да.

— Представь, что мне в тысячу раз хуже.

— О, бедняжка! — Эйприл поцеловала его в лоб. — Ты горишь, как в лихорадке. Где еще болит?

— Везде, — пожаловался Глен. — У меня болят все мышцы, а голова просто раскалывается.

Он вернулся на скамью. Глен говорил таким несчастным голосом, что Эйприл не сомневалась — он очень страдает. Господи… симптомы Глена ничем не отличаются от признаков болезни маленькой Хитер, которые появились у нее вскоре после свадьбы…

Эйприл присела рядом с Гленом. Осторожно, чтобы не сделать ему больно, она погладила его шею и подбородок. Пальцы ощутили горячие припухлости в нескольких местах.

— Только не это! — вырвалось у Эйприл.

На мгновение Глен прекратил дрожать и, нахмурившись, взглянул на нее.

— Что?

Эйприл обняла мужчину за талию и прижалась к его плечу, надеясь скрыть разочарование. Не исключено, что она ошибается. Вдруг все обойдется?

— По–моему, ты заболел свинкой.

— Я не думаю, что тебе можно покидать постель, — сурово произнесла Эйприл.

— А я думаю, хватит нянчиться со мной и указывать, что можно, а что нельзя.

Глен тут же пожалел, что нагрубил Эйприл. Она ни в чем не виновата. Он всегда становится сварливым, когда приходится бездельничать.

Эйприл находилась с ним рядом в течение последних пяти дней, лишь изредка отлучаясь в лагерь или в магазин.

Она мерила ему температуру, кормила куриным бульоном, крекерами и имбирным пивом… Эйприл была прирожденной матерью.

Глен встал с кровати и подошел к окну, у которого стояла Эйприл, глядя на дорогу. Он нежно обнял ее за талию и положил подбородок ей на плечо. Он все еще думал о предупреждении доктора.

Врач рассказывал о методах лечения, приводил какую–то статистику, но Глен ничего не помнил. В его память врезались всего два слова: возможное бесплодие. Взрослые мужчины, переболевшие свинкой, в большинстве случаев не могут иметь детей. С тех пор Глен думал лишь о том, что его болезнь коренным образом изменила их отношения с Эйприл. Больше им не быть семьей.

Глен поцеловал Эйприл в теплую щеку и немедленно пожалел о своем поступке. Щетина на подбородке оцарапала нежную кожу Эйприл.

— Прости, что нагрубил, — тихо сказал он. — Я не привык так долго сидеть без работы. — Глен сделал паузу, зная, что надо договаривать до конца. — У меня было много времени на размышления.

Так же, как и у нее. Глен спрашивал себя, когда Эйприл предложит развестись. Ведь теперь ей надо искать другого отца для ребенка. Глен вдруг вспомнил ее шуточную фразу о более молодом парне. Несомненно, она дразнила его, но в каждой шутке есть доля правды, не так ли?

Эйприл развернулась в его объятиях и посмотрела на него с самой ласковой улыбкой из всех, которые он видел на своем веку. Или хотел бы видеть.

— Si. знаю, тебе не терпится приступить к работе, но доктор сказал, что ты должен отдохнуть еще недельку. Так что даже не думай о возвращении на работу до выходных. — Эйприл погладила его по подбородку. — Почему ты не смотришь телевизор? Или, если хочешь, давай сыграем в лотерею?

Лотерея! Как будто в жизни мало приятных сюрпризов и обманутых надежд! Глен отошел от женщины, которая была его женой в течение столь короткого времени… и все же сделала его самым счастливым человеком в мире.

— Я хочу посмотреть, пришла ли почта.

— Хорошо, — сказала Эйприл, и в ее голосе послышались снисходительные нотки начальника, позволившего своему подчиненному сделать несколько глотков свежего воздуха. — Только не прыгай через скакалку с близнецами Парли и не катайся на скейте с Патриком. Ты все еще источник инфекции.

Глен поднял правую руку.

— Торжественно клянусь не заражать соседских детей.

Глен снял с вешалки свою шляпу и нахлобучил ее на голову. Выйдя на улицу, он вдохнул приятный запах близящейся летней грозы и поблагодарил Бога, что не сидит в душном кабинете. Рядом с почтовым ящиком рос куст дикой ежевики, склонившийся к земле под весом ягод. Две ягоды уже потемнели, Глен сорвал их и бросил в рот.

Он достал почту и быстро просмотрел послания. Телефонный счет, рекламные проспекты, журнал. И конверт из Центра репродукции, адресованный Эйприл.

Боль, мучившая его последние дни, вернулась. Заныло сердце, закололо в боку, и свернулся в тугой комок желудок. Симптомы, которые не имеют ни малейшего отношения к свинке. Их причина в белом конверте. Перевернув конверт, Глен увидел, что он заклеен очень слабо.

Глен колебался лишь одно мгновение. Он никогда не решился бы вскрыть почту Эйприл без ее согласия, но письмо из клиники касалось его не меньше, чем ее. Несмотря на это, Глен не мог отделаться от чувства вины, когда распечатал конверт и достал два листа бумаги.

Первая страница приглашала Эйприл приехать на процедуру искусственного оплодотворения в течение ближайших трех недель. На второй странице Глен увидел список потенциальных доноров. Идентификационный номер, рост, вес, цвет волос и глаз. В список внесли даже уровень образования и карьеру. Теперь у Эйприл есть все данные, чтобы выбрать отца для своего ребенка. Увы, Глен Редвей не значился в ее каталоге.

Глен посмотрел на почтовый штемпель. Понедельник. Всего через три дня после того, как он свалился со свинкой. Да, Эйприл решила не тратить время понапрасну и изменила свой план в соответствии с новыми обстоятельствами. Жаль, чертовски жаль, что она ничего ему не сказала.

Возможно, Эйприл просто щадила его чувства. В конце концов, большинство парней болезненно реагируют на сомнения в их мужской силе.

Глен аккуратно сложил бумаги и вернул их в конверт, с трудом сдерживая желание смять послание и выбросить его в мусорный ящик. Он не может больше продолжать изображать счастливый брак. Как только доберется до телефона, он позвонит одному человеку. Несомненно, Айвон поможет ему.

Глен с головой окунулся в работу в кемпинге. Эйприл казалось, что он еще недостаточно окреп. Но на все просьбы поберечь себя он только смеялся и говорил, что больше не нуждается в заботливой мамочке.

Однако Эйприл все–таки удалось уговорить Глена сделать маленький перерыв и выпить колы. Она только достала из холодильника две банки, как звякнул дверной звонок у входа в магазин.