Правда, ее состоятельный папаша — окружной шериф, а его отец, обремененный многочисленным семейством, переехавшим в Штаты из Палермо шесть лет назад, всего лишь владелец лавчонки недорогой обуви. Ну и что из того, что он, Грегори Примо, пока не сильно богат, мягко говоря? Да он горы свернет, но сделает все, чтобы его жена ни в чем не знала отказа! Уж это точно.

— Грег, милый, я так счастлива! — прошептала Кристина, вернув его к действительности.

— Кристи, милая, моя дорогая, любимая… — произнес он срывающимся голосом.

Кристина слегка отстранилась, расстегнула ремень у него на брюках, вытянула подол рубашки, расстегнула одну пуговицу, другую…

Господи, что же это с ним?! Прочь все преграды! В одно мгновение Грегори освободился от всей своей одежды и остался в одних трусах.

Кристина обвила Грега руками за шею и приникла к его мускулистому торсу.

— Кристи, если бы ты знала, как страстно я хочу тебя! — сказал он хриплым голосом.

— Я знаю… — сказала она. Помолчав, добавила: — Но я хочу, чтобы и ты кое-что знал. Нет, чтобы запомнил на всю оставшуюся жизнь. Греги, я, твоя жена, буду всегда, при любых обстоятельствах соблюдать клятву верности супружескому долгу, которую ты и я полчаса назад повторяли за мистером Терби. Я навеки с тобой, Греги, и в печали и в радости, в болезни и добром здравии, и никогда тебя не покину, что бы ни случилось. А ты?

Грегори молча кивнул.

— Я буду тебе хорошей женой… — Кристина запнулась. — Во всем, понимаешь, во всем. Вот сейчас, например, я хочу, чтобы тебе было хорошо со мной, хотя это, как ты знаешь, у меня в первый раз, и я не знаю, что это такое…

— Кристи, я навеки твой, — сказал Грегори, поцеловал ее и повел к кровати.

В этот момент у него за спиной раздался чудовищный грохот. Распахнулась и, едва не слетев с петель, ударилась о стену дверь. В комнату хлынул яркий солнечный свет.

— Успел! Мать честная, успел… — рявкнул мужской голос.

Кристина обернулась и ахнула.

— Папочка, папа! — вскрикнула она в ужасе. — Господи, что же это такое? Зачем?

Грегори мгновенно заслонил собой Кристину от мечущих громы и молнии глаз ее отца и не лишенных любопытства нескромных взглядов помощника шерифа и менеджера отеля.

Глотая тихие слезы, Кристина молча одевалась у него за спиной.

— Папа, папочка… — произнесла она погодя дрожащим голосом, — послушай… Если хочешь знать, я…

— Дома поговорим! — оборвал ее отец. — Надеюсь, моя дорогая, ты теперь хотя бы отучишься метать бисер перед…

— Папа, ну папа же…

— Приступайте, — обернулся шериф к своему помощнику, стоявшему с парой наручников в проеме дверей.

— Папочка, выслушай меня, прошу тебя… Зачем все это?

— А затем, что в моем округе произошло ограбление, и у меня есть все основания приструнить этого отпетого… твоего дружка.

Грегори не произнес ни единого слова, когда помощник шерифа защелкнул наручники у него на запястьях, и потом, когда тот голосом, лишенных всяческих эмоций, перечислял права, какими обладает арестованный Грегори Примо.

Испытывая жгучий стыд — не за себя, а за Кристину, оказавшуюся в ситуации, какую и врагу не пожелаешь! — он совестился встретиться с ней взглядом.

— Вы не имеете никакого права! Снимите наручники! — кинулась она к помощнику. — Он ни в чем не виноват, он не сделал ничего такого, чтобы его арестовывать!

Грегори молчал. Кристина взяла его за руку, и он, выпрямившись и стараясь не смотреть на нее, тихо сказал:

— Кристи, не мешай человеку выполнять свои обязанности.

— Но ведь ты, ты же не…

Он резко отвернулся от нее, и она осеклась. А он в ту же секунду понял, что Кристина готова допустить худшее. Что ж, значит, так тому и быть! Обвинять кого бы то ни было в предвзятости он, конечно, не станет. Он уже давно свыкся с предубежденностью властей одного его считать виновным во всякого рода нарушениях общественного порядка. Господи, пусть другие думают о нем все что угодно, но Кристина… Неужели поверила? Ведь он всегда был перед ней нараспашку. Какие они были счастливые!..

Заболело сердце, заныла душа, ибо нет горше боли, чем воспоминания о счастливых мгновениях в час беды.

Можно, конечно, попытаться объяснить Кристине, думал он, что за ним нет никакой вины, и она, вне всякого сомнения, поверит ему. А ее папаша? Да ни в жизнь!

Грегори мучился оскорбленностью человека, духовное превосходство которого слишком велико, чтобы пускаться в объяснения, и слишком мало, чтобы никак не отреагировать и оставаться внешне равнодушным. Ладно, он им всем докажет! Что именно докажет? — встрепенулся внутренний голос. Там посмотрим, подвел он итог своим мыслям.

Кристина была ошеломлена. Она молча наблюдала, как помощник отца вел ее Грега к патрульной машине, как, распахнув заднюю дверцу, подтолкнул его и тот опустился на заднее сиденье.

— Похоже, наш зарвавшийся возмутитель спокойствия загремит на пару годков, — бросил помощник в пространство, ни к кому конкретно не обращаясь. — Одевайся! — швырнул он Грегу на колени ворох одежды.

Кристина бросилась к патрульной машине, но отец положил ей на плечо свою тяжелую ладонь, как бы веля одуматься. Но она не послушалась.

— Грег, я обязательно найду кого-нибудь, кто за тебя заступится, — сказала она скороговоркой, подбежав к машине. — А во время разбирательства я буду мысленно с тобой. Мы же поклялись, Греги…

Грегори поморщился. Кому он нужен, кто в этом городе станет на его защиту?

— Не стоит! — Наконец он отважился взглянуть на нее. — Не хватает еще, чтобы из-за меня ты унижалась перед всякими надутыми законниками!

— Ну хорошо, не стану, — быстро согласилась она, заметив, что отец идет к машине. — Я буду ждать тебя, буду навещать каждый день!

Грегори нисколько не сомневался в искренности ее слов. Знал, что она поступит именно так, как говорит. Но он этого не позволит, так как создавшаяся ситуация не для таких, как Кристина — чистая, нежная, прекрасная. Лучше будет, если она перестанет считать себя связанной с ним узами клятвы верности! И надо ей об этом сказать прямо сейчас. Это единственный способ оградить Кристину от всяких мерзостей и подлостей.

— Не надо, не приходи! — бросил он с кривой усмешкой. — Между нами все кончено. Забудь обо мне, желаю тебе всего хорошего.

В своей жизни Грегори не единожды совершал поступки, о которых просто не хотелось вспоминать, но он помнил и не находил себе оправдания за то, что позволил неслыханную жестокость прощальных слов, заставивших Кристину заплакать навзрыд.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Говорят, что у женщин нет прошлого.

Может быть…

А вот у Кристины Клейн «ее прошлое» в один прекрасный апрельский вечер возникло на пороге ее собственного дома.

Да, да! Грегори Примо… Собственной персоной. Умопомрачительный, сногсшибательный и, конечно, по-прежнему необыкновенно притягательный.

В отлично сшитом костюме — сама элегантность — он производил впечатление весьма преуспевающего делового человека. В руке он держал стильный портфель. Не саквояж, не кейс, не папку, а именно портфель — в каких обыкновенно хранят важные документы.

Кристина смотрела на него прямым и ясным взглядом. В нем не было ни упрека, ни разочарования.

— Ты?! — произнесла она с улыбкой. — Какими судьбами? Спустя десять лет забежал мимоходом на минутку?

С годами приобретенное нелегкое умение взглянуть объективно на события собственной жизни со стороны, спокойное чувство юмора, не раз помогавшее удерживать себя и своих близких от крайних человеческих проявлений, весьма опасных, поскольку эти проявления, как правило, отрывают человека от людей и делают его одиноким, помогли и сейчас.

А в чем, собственно, Грег виноват? В конце концов, любовь и нелюбовь — это вопрос чувства, не имеющего никакого отношения к морали.

Только бы не дрогнуть, только бы не обнаружить слабую струну! — внушала она себе, когда, отворив дверь, увидела его. В первое мгновение захотелось броситься ему на грудь, замереть в его объятиях, начать все с самого начала, вернее — с того момента, где подстерегла их коварная судьба. Однако благоразумие, как всегда, одержало верх над эмоциями. Правда, не без труда.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: