А затем пришло первое письмо, из Дублина. Поверенный дяди сообщал, что Бриджит унаследовала дом в Эйре.

Что говорить, дом этот находится как раз там, где, по мнению доктора, и следовало бы жить Дженни, но… Бриджит содержала себя и сестру, а ее работа — единственный источник их существования — была в Лондоне. Отделенные же средства столь скудны, что их едва хватит на переезд, кроме того, дом, все-таки, слишком велик. Вот если продать его вместе с обстановкой, то денег должно хватить и на гнездышко поскромнее, и на спокойную жизнь…

Она еще раз обвела взглядом комнату и хотела уже отойти от окна, как вздрогнула, услышав снизу звук шагов. В доме был кто-то еще! Но как, же так? Она отлично помнила, что заперла все двери.

Какое-то время Бриджит напряженно прислушивалась, а затем, набравшись смелости, бесшумно скользнула вниз по лестнице. Теперь она сожалела о том, что отпустила таксиста. Тот, кто был внизу, беззаботно насвистывал мотивчик известной песенки «Поверь мне, крошка» и, казалось, вовсе не смущался тем, что столь нахально вломился в чужой дом. Отбросив последние сомнения, Бриджит быстро прошла к двери в кабинет, отперла ее и распахнула настежь.

У стола, спиной к ней, стоял мужчина и, погрузив руки чуть ли не по локоть в ворох бумаг, что-то искал.

— Как вы вошли, и что вы здесь делаете? — резко спросила Бриджит.

Мужчина застыл на мгновение, затем повернулся к ней. Он был высок, строен, темноволос, и на его тонком загорелом лице не мелькнуло ни тени смущения, словно это он находился здесь по праву, а оправдываться следовало именно ей. Его губы сложились в ироничную улыбку, он окинул ее с головы до ног критическим взором и заговорил неожиданно приятным голосом:

— Что я здесь делаю? Ищу фотоаппарат… а также все остальное.

— Откуда вы вообще знаете о фотоаппарате? — тон Бриджит, вполне мог бы заморозить цветы на окнах, если бы они там были.

— Дело в том, милая девушка, — нарочито терпеливым голосом ответил он, — что это мой фотоаппарат. И лежал он здесь, на этой книжной полке, не далее как сегодня утром…

— Ваш фотоаппарат??

— Кроме того, на столе стоял поднос с образцами мха, а кто-то, излишне… хм… расторопный, невесть куда его засунул… Да, кстати, а вы-то что здесь делаете? — спросил он, пряча ехидную улыбку.

Вот, казалось бы, и настал звездный час Бриджит, но его уверенный тон выбил у нее почву из-под ног, и она почти устало ответила:

— Теперь этот дом принадлежит мне.

Она не могла не почувствовать удовлетворения, увидев, как у незнакомца от удивления отвисла челюсть, но последовавший за этим недоверчивый смешок понравился ей куда меньше.

— Принадлежит вам? Уж не хотите ли вы сказать, что я имею удовольствие лицезреть ту самую девицу из Англии, которой, по иронии судьбы, выпала честь быть племянницей Вильяма Хэйра?

Бриджит покоробило от этой «девицы из Англии», и она холодно заметила:

— Если вы имеете в виду, что я не замужем, то это действительно так. И зовут меня Бриджит Хэйр.

— Допустим, — заявил он, опираясь руками о край стола. — Вы — его племянница, но это еще не значит, что вы можете хозяйничать здесь так, словно ничего обо мне не знаете. — Он кивком указал на связку ключей в ее руках и добавил: — Разве поверенный, Мит, не сказал вам о нашем с ним соглашении?

— Я не видела мистера Мита, — ответила Бриджит. — Мне хотелось сначала посмотреть дом, и в Дан-Логхейре меня встретил клерк, который и передал ключи. Так что я и понятия о вас не имела.

— Вы не знали, что я жил в этом доме вместе с вашим дядюшкой до самой его смерти?

— Я что-то слышала о его приятеле, неком профессоре… Вероятно…

— Никакой я не профессор. Просто Дайон Кристи. Я изучаю разновидности мха и наблюдаю за птицами здесь, в провинции Виклоуз, а также пишу книги, чтобы дать настоящим профессорам возможность поспорить всласть. После похорон я перебрался в отель, но несколько дней назад Мит сказал мне, что вы еще не решили, когда именно намерены вселиться, и позволил вернуться в комнату, которую я до сих пор и занимал. Я пользуюсь этим входом, — он кивнул в сторону двери, от которой у Бриджит не оказалось ключа. — Странно, что он не поставил вас в известность.

— Теперь понятно, — ответила Бриджит. — Просто я не думала, что вы…

— А! — перебил он ее. — Вы ожидали увидеть ровесника своего дяди, этакого старца с длинной седой бородой? Что ж, я вас себе тоже представлял по-другому. Вильям всегда говорил о вас с сестрой, как о «беднягах из Англии, несчастных девицах», вот я и решил, что вы — старая дева, которой давно перевалило за сорок. — Он снова склонил голову немного набок и оценивающе посмотрел на нее: — Однако вам, похоже, нет еще и тридцати. Я прав?

Слово «тридцать» больно резануло слух Бриджит, и она возмущенно ответила:

— Мне двадцать три. Не понимаю, как это дядя Вильям совсем ничего о нас не знал, хотя и упомянул меня в своем завещании.

— О, смею вас уверить, вы мало его интересовали. Все, что он знал о вас — это «племянницы женского пола в количестве двух человек», как и указывал в своих анкетах. Что же до подробностей… Кстати, вы и сами могли бы просветить его на этот счет, если бы захотели, разумеется. Вы ведь даже ни разу не приехали навестить его, разве не так?

Бриджит вспыхнула от незаслуженного упрека:

— Они с моим отцом не виделись годами. Я даже не знала, что он вернулся из Новой Зеландии.

— Я очень любил его. Он был желчен и эксцентричен, но боготворил Ирландию и всегда тосковал по ней. Возможно, оставляя этот дом вам, он просто хотел помириться с вашим отцом. Но, как мне кажется, он также страстно желал, чтобы домом владел кто-нибудь одной с ним крови, пусть даже женщина.

— Он, похоже, недолюбливал женщин?

— Вы правы. По этой причине мы с ним и…

— Значит, — едко заметила Бриджит, — и вам нет до них дела?

— Я отлично понимал его, — мягко ответил Дайон Кристи. — Большинство женщин совершенно невыносимы, они вечно лезут не в свои дела… это, кстати, напоминает мне о досадном происшествии с моим фотоаппаратом. Полагаю, вы распорядились им, исходя из собственных соображений целесообразности?

Бриджит достала аппарат из ящика стола и отдала ему:

— Вы бросили его на самом видном месте. Кто угодно мог заглянуть в окно и соблазниться…

— Вы напрасно беспокоились, — довольно равнодушно отозвался он. — В Талборе просто некому красть.

— Что же касается ваших мхов, — невозмутимо продолжила Бриджит, — то их я даже не видела.

— В самом деле? Значит, это я куда-то их засунул. — Он беспомощно осмотрелся по сторонам, но, так и не найдя искомый поднос, спросил: — Когда вы намерены переехать в этот дом?

— Я не собираюсь переезжать сюда. Я хочу его продать.

— Продать?? — он резко повернулся к ней, на его лице застыло выражение искреннего изумления. — Вы хотите сказать, что решили продать дом, даже еще толком его не осмотрев?

— Именно так.

— Но ведь это же пощечина покойному Вильяму! Он завещал вам дом, чтобы вы жили в нем. Он недостаточно велик для вас? Или вам не нравятся окрестности?

Бриджит почувствовала укол совести, но, не желая показать этого, прохладно ответила:

— Это явно не дом моей мечты. Во-первых, он слишком велик. Во-вторых, он не в Англии. Кроме того, я вовсе не обязана объяснять вам свои намерения и поступки. Насколько мне известно, в завещании нет никаких условий или ограничений.

— А обязанность исполнить последнюю волю покойного для вас не «условие»? Что же вы за человек в таком случае?? О, куда как просто забыть несчастного старика, плюнуть ему в душу, нанять агентов по продаже, а потом купить себе на вырученные деньги развалюху в «старой доброй Англии», порвав тем самым последние нити, соединяющие вас с землей ваших предков!

«Что за манера взрываться из-за пустяков? — невольно подумала Бриджит. — Не удивительно, что ирландцев считают вспыльчивыми драчунами…»

— Ваши сентиментальные возражения просто смешны, — сухо сказала она.