Постепенно девочка превратилась в юную девушку, и в то время как за сверстницами ухаживали видные женихи, ей пришлось заняться охотой. Она чувствовала, что причиной тому была какая-то трагедия, произошедшая с главой семьи, однако не была уверена в этом до конца.

Девушка из сна – ее второе «я» – прекрасно владела топором, ножом и кремневым ружьем, в котором порох перед каждым выстрелом нужно было поджигать спичкой. Баффи снилось, что она может подстрелить индейку за сто пятьдесят ярдов*, гусей и уток в полете. Она была знакома с луком и стрелами и пользовалась ими не только на охоте, но и на рыбалке.

В промежутках между шитьем, приготовлением пищи и охотой были еще образы других людей, но Баффи не представляла, кто это, хотя скорее всего это были друзья и семья девушки.

Когда девочке исполнилось пятнадцать, природа видений начала изменяться. И очень сильно. Индейцы перебили большинство близких ей людей, которых Баффи видела в предыдущих снах, а она сама в отместку начала убивать индейцев. И чем старше она становилась, тем больше убивала всякой мерзости. Вампиров. Зомби. Демонов, маскировавшихся под квакеров, британских аристократов и тех же индейцев. Все это казалось Баффи очень знакомым. Только вот эпоха была совсем другой.

Однажды ночью видение внезапно превратилось в связное повествование. Все началось с того, что девушка из сна оказалась на чистой аккуратной площади какой-то незнакомой деревушки. Тут и там виднелись островки смерзшегося снега. Звезды на небе и масляные фонари на земле освещали огромную деревянную церковь. Судя по тому внушительному виду, который она имела по сравнению с магазинами и конторами, это здание было для местных жителей самым главным.

В центре площади возвышалась виселица. Несколько разъяренных мужчин в простых черных костюмах толкали молодого человека в одеянии священника к ступеням, ведущим к петле. У некоторых в руках были старинные кремневые ружья, где порох и пулю заряжают по отдельности. Стоило юноше остановиться, как его тут же подталкивали дулами.

Баффи посмотрела вниз. Девушка из сна сидела верхом на лошади; поперек седла наготове лежало ружье. На запястье подергивалась жилка. Она прикинула, сколько потребуется времени, чтобы перезарядить, и сколько человек она сможет застрелить, если те бросятся на нее.

Нужно признать – намерения отнюдь не праведные. Она вздохнула и выстрелила. В воздух.

____________________

1 ярд равен примерно 91,4 см. – Прим. пер.

Послышались негодующие и испуганные вскрики, некоторые мужчины принялись поносить ее на чем свет стоит и трясти кулаками, однако ни один не сделал к ней и

шага. Ее руки и патронташ слились в одно пятно – так молниеносно она

перезаряжала ружье, а перезарядив, тут же направляла его на стоящего впереди человека.

– Простите меня, джентльмены, обычно я стараюсь не вмешиваться в дела правосудия.

Мужчина, в которого она целилась, был высок, тучен и явно уверен в своих силах и власти. Он презрительно взглянул на нее снизу вверх и улыбнулся, однако за этой вызывающей улыбкой прятался страх, хотя сложно было сказать, относился ли он к ее «я» из сна или вызван ситуацией в целом.

– Саманта Кэйн. Мне следовало бы догадаться. Ты опять опоздала.

– Меня задержали.

– Злые силы, не так ли? Саманта Кэйн пожала плечами.

– То, что является злом в ваших глазах, сэр, не обязательно является таковым в моих.

Она опустила ружье и слезла с лошади. Мужчины в толпе украдкой перешептывались. Саманте Кэйн было на это наплевать. Она знала, что ее считают необычной девушкой. В то время женщины ее возраста не ездили верхом, не путешествовали в одиночестве, не умели метко стрелять, и никогда, никогда их не боялась чернь. Таких женщин обвиняли в колдовстве, не признавая никаких смягчающих обстоятельств, и отправляли на виселицу.

Однако Саманту Кэйн не смели обвинить в колдовстве. Этому мешала ее репутация.

– Очень рада вас видеть, судья Дэнфорт, хотя мне бы хотелось, чтобы наша встреча произошла при более благоприятных обстоятельствах.

– Обстоятельства в наше трудное и опасное время никогда не бывают благоприятными, Саманта Кэйн. Как поживаете? – Взгляд его подобрел, страх исчез, и глаза словно потухли.

– Хорошо. А вы, мой друг? – Саманта Кэйн обращалась к судье Дэнфорту как к союзнику, хотя у нее по-прежнему были подозрения на его счет.

– Достаточно хорошо для того, чтобы нести груз моих печальных обязанностей. Этого беднягу только что признали виновным в отправлении колдовских обрядов и контактах с ведьмой. Приговор должен быть приведен в исполнение немедленно.

– Немедленно?

Дэнфорт пожал плечами и нахмурился.

– Обычно тем, кого обвиняют в сношениях с дьяволом, дают двадцать четыре часа, в надежде, что они признают свою ошибку, станут молить о прощении, и душа их будет спасена. Но этот бедняга, – усмехнулся судья, – был моим протеже. Я верил, что когда-нибудь он возглавит общину и сам будет спасать других. Поэтому мне очень грустно видеть, как низко он пал.

Саманта посмотрела «бедняге» в глаза. У него были золотистые, проникновенные глаза, и она поняла, что они ей понравились.

– Ваше имя, сэр, – потребовала Саманта. Он холодно поприветствовал ее:

– Преподобный Джон Гудмэн. А вы Саманта Кэйн, охотница за ведьмами?

– Помимо всего прочего.

Несмотря на истрепавшуюся в заключении одеж-Ду и, что гораздо важнее, утрату сана, Джона Гудмэна по-прежнему украшал белый воротник священнослужителя. Лицо в синяках, длинные рыжие волосы всклокочены. И все же он неплохо держится для человека, которого ждет петля.

– Эй, вы, – сказала Саманта, обращаясь к толпе, но в первую очередь к мужчине, который поливал китовым жиром дрова, – подождите пока.

– Почему это? – усмехнулся он, видимо, считая, что она ничем не отличается от ведьм.

Саманта ухватила его за жилет, притянула к себе и тихо прорычала:

– Потому что сегодняшняя ночь не слишком подходит для того, чтобы умереть. – Она оттолкнула его, затем осмотрелась вокруг. – Ваш «колдун» может с тем же успехом умереть и завтра ночью.

Судья Дэнфорт взял ее за руку и мягко потянул в сторону от Гудмэна и толпы.

– Вы что, защищаете этого человека? – спокойно поинтересовался он. – Этого служителя дьявола?

– Да, я не присутствовала при обвинении Гудмэна, поскольку убивала всякую гадость в Нью-Йорке. – Перед глазами Саманты промелькнули индейцы, восстающие из могил, чтобы напасть на собрание горожан. – Однако у меня есть причины подозревать, что и вас, и других одурачили.

Дэнфорт был шокирован,

– Сначала Гудмэн донес на женщину за то, что она ведьма. После того как мы обсудили все доказательства и вынесли решение испытать ее, мы нигде не смогли его найти. Он снова появился только тогда, когда ее признали виновной и назначили наказание. Вскоре после того как он навестил ее в темнице, она сбежала. Эта ведьма по-прежнему на свободе. Разве из этого не следует, что он заодно с дьяволом?

– А разве можно говорить о справедливости суда, который приговаривает к казни невинного человека? – вопросом на вопрос ответила Саманта. – Я знаю больше вас.

– Что, например? – спросил Дэнфорт.

– Эту женщину обвинили только из-за его доноса? Или были и другие, кто посчитал, что она в сговоре с дьяволом?

Уголки рта Дэнфорта поползли вверх. Он кивнул в сторону человека, в котором Саманта узнала шерифа Корвина, в свою очередь указавшего на того, кого оттолкнула Саманта.

– Выведи девушек, – сказал шериф Корвин, -выведи их немедленно и покажи ей дьявола, который вовсе не в Нью-Йорке, и не в Вильямсбурге, и не где-либо еще. Сегодня, в 1692 году, дьявол здесь, в Салеме.

В 1692 году в Салеме! Баффи подскочила на постели во сне. Значит, Истребительница находилась в самой гуще охоты на ведьм, которая в те далекие времена велась в Салеме, штат Массачусетс! Это был один из самых ярких эпизодов раннеколониального периода истории Америки. Баффи много знала об этом из фильмов ужасов.