Король был доволен. Настроение у него улучшилось, и, по-видимому, чесались руки сделать что-нибудь "хорошее" для своего строптивого вассала.

   - Великолепный праздник, герцог. Давно так не веселился. Я тоже решил сделать тебе приятное.

   Он взглянул на капитана.

   - Я сам посвящу твоего капитана в рыцари.

   Марк взглянул на герцога. У того при словах короля лицо побелело от гнева. Это было чуть ли не прямое оскорбление, и король наверняка знал это и не упустил возможности лишний раз уколоть хозяина праздника. Но герцог сдержался и промолчал.

   После турнира король двинулся в свою резиденцию. Марк занял место в отряде личной охраны короля. Под одеждой у него был спрятан увесистый мешочек с золотыми монетами. Выкуп, который он получил за доспехи и оружие убитого им барона от его родственников в соответствии с законами турнира, и награда за победу. Настроение у него было на высоте. Как-никак, завелись деньги, и вопрос вступления в армию был уже решен. Теперь предстояло добраться до места сражения.

   Конь раздавил кованным копытом рыхлый комок ссохшейся грязи и подал в бок. Марк покачнулся в седле и, прогнав остатки утренней полудремы, взглянул на горизонт.

   Двадцатитысячная армия Фридриха уже пятый день упорно двигалась на Милан. Король горел желанием еще раз наказать непокорные города. Из разговоров с солдатами и рыцарями Марк узнал, что прошлый поход не удалось довести до конца. Сам бог был против германцев, и войско поразило чума. Треть армии вымерло. Фридрих вернулся назад и собрал новое войско, которое теперь двигалось на юг.

   На полученные от турниров деньги Марк приобрел себе сносное снаряжение и коня. Кольчуга, сплетенная из мелких колец, удобно сидела на плечах, не стесняя движений. Рогатый шлем висел за спиной, уставившись в небо слепыми прорезями для глаз, и мерно покачивался в такт шагам лошади. На щите Марк попросил мастера изобразить молнию черного цвета. Теперь это был его рыцарский герб.

   Прислугу брать он не стал, за недостатком денежных средств и чтобы не связывать себя излишними хлопотами. Теперь он ловил на себе высокомерные взгляды светских рыцарей, которые считали его нищим и проходимцем. Некоторые из них тащили с собой целую свиту с шатрами, котлами для варки пищи, треногами, складными стульчиками, ночными горшками и гамаками. У кого свита была многочисленнее, тот считался круче иных и посматривал на оных с высока. В этой иерархии рыцарь с черной молнией на щите, но без единого слуги был ниже плинтуса и подвергался полной обструкции. Но ему это было скорее на руку. Никто не приставал с разговорами.

   Марк дал шпоры коню и проскакал немного вперед. Конь был хорош. Пришлось отдать почти все оставшиеся деньги, но он не жалел и теперь радовался удачной покупке. Высокий вороной легко и свободно нес его вместе с доспехами и оружием, плавно перескакивая через ямы и кочки. На нем Марк уже успел объехать все войско и прикинул численность и возможности армии. Рыцари составляли шестую часть армии и являлись основной ударной силой. Таранной атакой, в своих тяжелых доспехах и с длинными копьями, они были способны опрокинуть любого противника, и этот удар всегда решал исход сражения. За каждым из них двигались пешком, верхом или повозках многочисленные оруженосцы, стремянные и прочие кнехты. Бывалых воинов можно было определить по разумно-подобранному снаряжению и ухоженному оружию. Светских же представителей военного сословия отличал украшенный доспех и крикливо инкрустированные рукояти и ножны дорогих мечей и кинжалов. Но, несмотря на кажущуюся разношерстность, армия представляла собой грозную силу, тягаться с которой в нынешней Европе вряд ли кто был способен.

   Разгромом войск Лиги оканчивались первые два похода Фридриха. И в этом походе, по мнению Марка, ломбардийцам светила та же участь. Не обученные, не организованные и плохо вооруженные итальянские крестьяне и ремесленники не имели никаких шансов на успех. Даже купленные мечи наемников не могли исправить положения. Но в том-то и дело, что Марк твердо помнил из истории, что Фридрих проиграл это сражение и, потеряв значительную часть армии, сам еле спасся бегством. Марку предстояло выяснить, что или кто дал ломбардийцам возможность разбить рыцарей.

   Войска шли весь день и, достигнув к ночи крутого берега неширокой реки, окаймленной лесом, остановились на отдых. Застучали топоры, превращая в дрова близстоящий сушняк. Громче топоров была слышна перебранка оруженосцев, стремящейся отхватить для своих господ место для ночлега получше. По всей территории лагеря вырастали большие и маленькие шатры рыцарей и их прислуги. Марк выбрал себе место на краю лагеря, недалеко от подступившего леса.

   Топора у него не было, а просить у кого-либо было не принято, если не хочешь упасть в глазах сослуживцев. Благо сухих толстых веток вокруг валялось пока в достатке. Достав трут и огниво, он разжег костер и принялся жарить соленую свининуиз своих запасов.

   Где-то рядом стукнулось о камень железо. В сгустившихся сумерках какой-то солдат тоже готовился к ночлегу. Он быстро собрал дрова для костра и высек огонь. Пламя высветило его лицо.

   Марк сразу узнал его. За его постоянно выпученные, как у рыбы, глаза Марк прозвал его "пучеглазым". С самого начала похода этот неприятный тип, как тень, держался около него, не говоря ни слова, и все время слушал, о чем он разговаривает с солдатами. Это было не слишком приятно, но Марк решил не обращать на него особого внимания, поскольку слежка по причине и без нее были здесь явлением обычным.

   Закончив ужин, Марк сгреб в сторону прогоревшие угли и, завернувшись в плащ, улегся на прогретую костром землю. Через пару минут его дыхание стало ровным и глубоким. Он даже стал тихонько похрапывать себе в нос. Слегка приподняв веки, сквозь ресницы он наблюдал за соседним костром.

   Пучеглазый спокойно ужинал еще минут десять, постоянно поглядывая на Марка. Но вот он отложил в сторону еду и, поднявшись на ноги, осторожно подошел. Доспех и оружие он снял, видимо, что бы не загреметь железом в самый неподходящий момент. Несколько секунд он внимательно осматривал место ночлега и шагнул к седлу с сумками.

   Дождавшись, когда он повернулся спиной, Марк тихо встал , благо тоже был без лат, и, по-кошачьи мягко ступая, подошел сзади к любопытному соседу. Пучеглазый подпрыгнул и выхватил нож, когда Марк хлопнул его рукой по спине. Марк тут же его обезоружил и приставил к его животу его же клинок. Солдат затрясся. Из его горла вырвался сдавленный возглас и тут же прервался. Это Марк слегка сжал ему шею левой рукой.

   - Тише, уважаемый, а то благородные рыцари проснутся, и будут бить тебя ногами.

   Он разжал руку, и пучеглазый надрывно задышал, ухватившись руками за шею.

   - Садись.

   Марк указал ножом на траву под ногами и подбросил на угли несколько веток. Огонь осветил испуганную физиономию.

   Марк думал, как начать допрос. Опыта в подобных делах у него не было, да и вряд ли он воспользовался бы им.

   "Надо убедить его в том, что выгоднее все мне рассказать", - наконец, решил он и приступил к допросу.

   - Слушай, если ты расскажешь мне всю правду, я тебя отпущу.

   Шпион, услышав незлобный тон, осмелел. Видимо подумал, что убивать его не собираются. Он ухмыльнулся и ответил:

   - Если я расскажу, то люди герцога прирежут меня сегодня же.

   Вот оно что! Герцог положил на него глаз! Марк понял, что у этого парня необходимо выпотрошить все, что тот знает, и решил его припугнуть. Он быстро припомнил все, что знал о пытках.

   - Правильно, зарежут. А я тебя не зарежу. Я так просто людей не режу. Я возьму глиняный горшок, наполню его дикими злыми муравьями и поставлю на угли. Потом спущу с тебя штаны и усажу на этот горшок. Как думаешь, куда они полезут? Вижу. Догадался правильно. А чтобы ты не орал, когда они будут жрать тебя изнутри, я набью тебе рот змеиными головами, и уши твои отрезанные туда же засуну.