— Нет.

Она снова бросила на меня острый косой взгляд. Нетерпеливо передернула плечами под серым пальто.

— Ну ладно, коли так. Я в «Гранаде», два квартала на север по Восьмой. Квартира 618. Дайте мне десять минут. Будет лучше, если я войду одна.

— Я на машине.

— Будет лучше, если я войду одна. — Она быстро повернулась и пошла.

Дошла до перекрестка, перешла на другую сторону бульвара и исчезла в тени перечных деревьев. Я пошел к «крайслеру», забрался в него и выждал десять минут, прежде чем завести мотор.

«Гранада» оказалась безобразным угловым серым зданием. Входная дверь из матового стекла находилась на одном уровне с тротуаром. Я повернул за угол и увидел молочный шар с красной надписью: «Гараж». Крутой спуск вел в глухую, пахнущую резиной тишину, где в ряд стояли машины. Из стеклянной конторки вышел тощий негр и оглядел мой «крайслер».

— Сколько будет стоить оставить здесь машину на время? Я поднимусь наверх.

Негр бросил на меня плутоватый взгляд.

— Поздновато уже, хозяин. Да и пыль обчистить не мешает. Доллар.

— У вас тут что?

— Доллар, — тупо повторил негр.

Я вышел из машины. Он вручил мне квитанцию, я ему — доллар. Хотя я и не спрашивал, он сообщил, что лифт находится за конторкой, рядом с мужским туалетом.

Я поднялся на шестой этаж и стал разглядывать номера на дверях, прислушиваясь к тишине и вдыхая морской воздух, гулявший по коридору. Дом производил вполне приличное впечатление. Но ведь в любом многоквартирном доме могут обитать «веселые» дамы. И этим можно объяснить тот доллар, что содрал с меня тощий негр. Большой знаток человеческой натуры этот парень.

Я подошел к двери квартиры 618, постоял несколько секунд, а потом тихонько постучал.

Серое пальто все еще было на ней. Она пропустила меня в квартиру, и я оказался в квадратной комнате с двумя совершенно одинаковыми кроватями-близнецами и самым минимумом ничем не примечательной мебели. Маленькая лампа на столике со стеклянной поверхностью светила тусклым желтоватым светом. Окно было раскрыто.

— Ну что же, присаживайтесь, — предложила женщина, — поговорим.

Она закрыла дверь и прошла к унылому бостонскому креслу-качалке в дальний угол комнаты. Я сел на жесткий диван. Рядом скучная дверная занавеска прикрывала проход, ведущий, должно быть, в гардеробную и ванную. Напротив была закрытая дверь, скорее всего, в кухню. Больше не было ничего.

Женщина забросила ногу на ногу, откинула голову на спинку кресла и посмотрела на меня из-под длинных, необычайно густых ресниц. Брови тонкие, изогнутые дугой, такого же каштанового цвета, что и волосы. Лицо спокойное, непроницаемое. Лицо женщины, не расходующей эмоции понапрасну.

— У меня было о вас совсем иное представление, — заметил я. — По информации Кингсли.

Ее губы чуть изогнулись. Она промолчала.

— И от Лоури тоже, — добавил я. — Но это свидетельствует лишь о том, что с разными людьми мы говорим на разных языках.

— У меня нет времени на подобные разговоры, — сказала она. — Что вы хотели узнать?

— Кингсли нанял меня, чтобы я вас разыскал. Этим я и занимался. Думаю, вам стоит об этом узнать.

— Знаю. Милочка из его конторы сообщила мне об этом по телефону. Она сказала, что придет человек по фамилии Марло. Сказала, что на вас будет шарф.

Я снял шарф с шеи, сложил и убрал в карман.

— Итак, — сказал я, — кое-что о ваших передвижениях я знаю. Знаю, что свою машину вы оставили в гостинице «Прескот» в Сан-Бернадино и там же встретились с Лоури. Знаю, что из Эль-Пасо вы послали телеграмму. Что было потом?

— Все, что мне от вас требуется, — это деньги, которые послал Кингсли. Не понимаю, какое вам дело до моих передвижений.

— Я не буду заниматься объяснениями, — сказал я. — Если вам нужны деньги — вы ответите.

— Ну, мы поехали в Эль-Пасо, — проговорила женщина усталым голосом. — Тогда я думала выйти замуж за Лоури. Тогда же и послала ту телеграмму. Вы ее видели?

— Да.

— Ну вот, а потом я передумала. Сказала ему, чтобы он возвращался домой и оставил меня… Он закатил сцену.

— Он уехал домой и оставил вас?

— Конечно.

— Чем вы занимались потом?

— Поехала в Санта-Барбара и остановилась там на несколько дней. Почти на неделю. Потом поехала в Пасадену. Там прожила столько же. Потом в Голливуд. Потом приехала сюда. Вот и все.

— Все это время вы были одна?

Она несколько секунд колебалась, потом сказала:

— Да.

— И с Лоури не встречались?

— После того, как он уехал домой, — нет.

— И в чем состояла цель?

— Цель чего? — Тон был довольно резок.

— Цель ваших поездок по всем этим местам, причем без единой строчки о себе. Вы разве не понимали, что он будет волноваться?

— А, вы имеете в виду мужа, — холодно произнесла она. — Не могу сказать, что я сильно беспокоюсь о нем. Он вполне мог считать, что я в Мексике, разве не так? А что касается цели… ну, мне просто необходимо было все обдумать. Жизнь моя как-то безнадежно запуталась. И чтобы прийти в себя, мне необходимо было побыть совершенно одной.

— До этого вы целый месяц пытались прийти в себя на Малом Оленьем озере, — сказал я. — Но безуспешно, так?

Женщина посмотрела вниз, на свои туфли, потом подняла глаза на меня и серьезно кивнула. Волнистые темные локоны упали ей на щеки. Чтобы откинуть их, она подняла левую руку, а потом потерла пальцем висок.

— Наверное, мне было необходимо новое место, — сказала она. — Не обязательно какое-то интересное. Просто новое. Не связанное ни с какими воспоминаниями. Место, где я была бы совершенно одна. Как в гостинице.

— И как, получается?

— Не очень. Но к Дереку Кингсли я не вернусь. А он этого хочет?

— Не знаю. Почему вы приехали сюда, в город, где жил Лоури?

Она приставила сустав пальца к зубам и посмотрела на меня поверх руки.

— Мне захотелось еще раз увидеться с ним. В голове у меня все смешалось. Я не то чтобы люблю его… хотя, наверное, в каком-то смысле люблю. Но замуж за него, наверное, не хочу. Вы понимаете меня?

— Это понятно. А вот то, что вы ушли из дома и жили во всех этих пошлых гостиницах, — это непонятно. Насколько я понимаю, в течение многих лет у вас и так была своя собственная жизнь.

— Мне надо было побыть одной, чтобы… чтобы все обдумать, — повторила она с отчаянием и с силой закусила сустав пальца. — Будьте любезны, отдайте мне деньги и уходите.

— Конечно. Сейчас. А не было ли у вас иной причины уехать с Малого Оленьего озера именно в тот момент? Например, чего-то связанного с Мюриэл Чесс?

Похоже, она удивилась. Но ведь любой человек может удивляться.

— Господи боже мой, что там могло быть? Эта маленькая кукла с замороженным лицом — кто она мне?

— Я думал, что вы могли с ней поссориться. Из-за Билла.

— Из-за Билла? Из-за Билла Чесса? — Казалось, она удивилась еще больше. Даже чересчур.

— Билл утверждает, что вы с ним заигрывали.

Она откинула голову назад и издала неестественный металлический смешок.

— Господи, с этим чумазым пьяницей? — Внезапно лицо ее стало серьезным. — Что произошло? К чему вся эта таинственность?

— Конечно, вполне возможно, что он и чумазый пьяница, — сказал я. — А полиция к тому же считает его еще и убийцей. Своей жены. Ее нашли в озере. Через месяц после того, как она утонула.

Она облизала губы и склонила голову набок, неотрывно глядя на меня. Ненадолго повисла тишина.

— Я не очень удивлена, — медленно проговорила она. — Значит, дошло и до этого. У них бывали ужасные скандалы. Вы решили, что это имеет какое-то отношение к моему отъезду?

Я кивнул.

— Такая возможность не исключается.

— Это абсолютно никак не связано, — серьезно сказала женщина и покачала головой. — Все было так, как я рассказала. И ничего сверх этого.

— Мюриэл мертва, — сказал я. — Утонула в озере. Вы могли бы сделать какие-то предположения?