«А про себя умолчал, — подумал Скляров. — Когда я просил дать мне в поход акустика, пока мой болел, тоже ведь отказал. Вот тебе и братство. Но жаловаться не стану...»

— Кто еще желает? — спросил адмирал.

— Разрешите мне? — поднял руку командир «Стремительного».

— Товарищи, я буду краток. — Капитан 2 ранга глянул в сторону Склярова. — То, что корабль не выставил мины, дело случайное, и не надо из мухи делать слона.

Журавлев резко прервал оратора:

— Нельзя оправдывать Склярова. Случай этот — пример вопиющей беспечности. За такое крепко надо спросить, а вы тут...

«Нет уж, Илья Маркович, хоть и защищаешь меня, а беспечность налицо», — мысленно возразил Скляров командиру «Стремительного».

Он с нетерпением ожидал, когда слово возьмет командующий. На сердце было тяжело. Обидно, что никто не говорил о том, что «Бодрый» обнаружил подводную лодку и это позволило разгадать замысел «противника». Склярову особенно было неудобно перед командующим, которого глубоко уважал.

Командующий не стал расточать похвалы в адрес Склярова, хотя и заметил, что лично ему понравилось, как тот обнаружил лодку «противника». Командир «Бодрого» хорошо знал район действия лодок, гидрологию моря. Штаб флота ждал донесений с моря: важно было знать, на каком направлении «противник» развернет свои подводные силы, сколько лодок, какова их задача и прочее. И первым в штаб поступило донесение от Склярова. А следом вдруг новое радио: Скляров не смог выставить мины. Неподалеку от «Бодрого» находился Ромашов, и ему было поручено поставить мины. Командир «Гордого» сделал это быстро и четко, хотя тоже не обошлось без казусов.

— Меня, например, очень удивило, — продолжал командующий, — что товарищ Ромашов, сославшись на задачу нести дозор, заявил в посланном запросе о невозможности выполнять две задачи. Вот до чего дошло — приказ обсуждают, вместо того чтобы его выполнять. Давать запросы надо в случаях каких-то неясностей. Я делаю вам, товарищ Ромашов, замечание. Кстати, Скляров тоже мог бы осуществлять поиск «противника» у скал, ибо ему был назначен совсем другой район. А он учел обстановку, проявил инициативу и нашел «противника». Не надо бояться брать на себя ответственность. — Командующий на минуту умолк, потом обратился к Серебрякову: — Скажите, вы довольны действиями Ромашова?

Серебряков встал. Он ценил Ромашова, но был строг к нему и не терпел фальши в действиях командира корабля. И сейчас он сказал, что если судить строго, Ромашов допустил грубейший промах: был приказ в эфир не выходить, а он по радио послал запрос, и этим дал «противнику» возможность обнаружить свое место. Только по случайности самолеты не засекли его в районе. где корабль выставлял мины. А могло быть и хуже.

— Вот видите, товарищи, — подхватил командующий, — а мы тут все свели к эпизоду на «Бодром». У вас есть что-нибудь? — кивнул адмирал Склярову.

Тот поднялся из-за стола.

— Да, есть... — Он сделал паузу. — Я виноват и не собираюсь оправдываться. А что касается приемки боезапаса... У матери день рождения, телеграмму ей послал. На почту ходил. А тут жена позвонила, что ей плохо... — Он смущенно добавил: — Она сейчас в роддоме. Отправил ее — и бегом на корабль.

— Родила?

— Не успел узнать. — Скляров покраснел. — Спешил на совещание...

— М-да, спешил... — насупился командующий.

Он позвонил. Вошел адъютант. Адмирал что-то сказал ему на ухо, и тот вышел, так же тихо и незаметно, как вошел.

— Извините, товарищи. Продолжим о действиях «Бодрого». Вы знаете, чью радиограмму перехватили ваши радисты? — Адмирал взглянул на Склярова. — Вряд ли догадаетесь. Командир лодки допустил просчет. Да, именно просчет, который и подвел его.

— Всплыл под перископ, чтобы привлечь наше внимание? — спросил Скляров.

— Не в этом дело, Павел Сергеевич. Одна из лодок «синих» решила форсировать оборону противолодочных кораблей «красных» в районе маяка. Вам это место хорошо известно — лет пять назад «Бодрый» спасал рыбаков, чье судно наскочило на камни. Так вот лодка решила пройти. Но угодила в рыбачью сеть, намотала ее на винты и лишилась управления. А там камни, это грозило гибелью. Командир лодки, всплыв под перископ, вышел на связь со штабом. Теперь вам понятно, чья это была радиограмма? А засекли ее радиометристы в тот момент, когда она вновь всплыла для приема ответной радиограммы. И зря всплывала — штаб не ответил ей. Выходит, вы перехитрили командира лодки. — Командующий сделал паузу.

— «Стремительный», товарищ командующий, тоже атаковал лодку, — подал голос Серебряков. — Правда, со второго захода. Лодка маневрировала, создавала помехи, и акустик клюнул на них. Потерял битый час, пока вновь установил контакт.

— Я не могу разделить вашей точки зрения, Илья Маркович, — сухо заметил командующий. — Толкать нас на самоуспокоение не следует. Слишком большое и ответственное дело нам доверено. Вернемся, однако, к анализу действий Склярова. — Адмирал взял со стола указку и подошел к карте. — Видите маяк на скале? Неподалеку от него и всплыла подводная лодка. А вот курс «Бодрого», в нескольких милях от него проходил рыболовный сейнер. Это места кораблей на момент передачи лодкой «синих» донесения в штаб. — Командующий посмотрел на Склярова. — Я допускаю, что надо было связаться с берегом — лодка лишилась маневра и могла угодить на камни. Но, выходя на связь, следовало, и это очень важно, обезопасить себя, не дать «противнику» обнаружить лодку. В чем же просчет командира-подводника?

Скляров мучительно думал, глядя на карту. Он подошел к ней ближе. «Как тут надо было поступить, уйти от маяка подальше? Нет, я, наоборот, подошел бы ближе. Да и как лодке уйти, если она потеряла управление?..»

— Что, тяжело? — усмехнулся командующий. — Кстати, посредник адмирал высоко оценил действия и ваши, и старпома, и других офицеров во время атаки лодки, потому-то он и перебрался на «Гордый». На днях будет приказ по итогам учения. То, что есть хорошего на «Бодром», отметим. Однако важно вовремя вскрыть недостатки и устранить их.

Пока адмирал говорил, Скляров смекнул: сейнер находился от лодки дальше всех, и ей следовало начать передачу радиограммы в тот момент, когда сейнер был рядом. Тогда Грачев посчитал бы, что она исходит от рыбаков.

Капитан второго ранга доложил свои соображения командующему. Тот откровенно обрадовался:

— Вы правильно разобрались. Вопросы есть?

В этот момент быстро вошел адъютант и что-то сказал командующему. Тот улыбнулся и молодо вскочил с места.

— Минутку, товарищи. Только что мне сообщили, что жена Павла Сергеевича Склярова родила сына. Поздравим его. А теперь бегите к ним... — Адмирал махнул ему рукой.

Скляров выбежал из кабинета и направился вниз к вешалке.

— Сын? Правда? — Скляров, не помня себя, схватил за плечи медсестру и, подняв ее, начал кружить вокруг себя.

Сестра, уже немолодая, с добрыми мягкими глазами и смуглым лицом, воскликнула:

— Ой, что вы, голубчик! Закрутили совсем...

Скляров, запыхавшись, опустил ее на пол.

— Сын! — выдохнул он. — Сестра, а на кого он похож? На меня? Как его назвать? Федей, как звали отца? Нет, лучше — Игорь. В честь деда-сталевара. Игорь Павлович Скляров. Звучит?

— Вот чудак! — улыбнулась сестра. — Как из пулемета... А вы цветы-то жене принесли?

Скляров спохватился:

— Да, да, бегу...

«Бодрый» тихо качался у причала, стальные швартовые концы, натягиваясь, жалобно скрипели. Скляров поднялся на полубак, взглянул на море. В серой водянистой мгле оно было черным, каким-то угнетающим, бурлило, колыхалось крупными волнами. Боцман, завидев на полубаке командира, поспешил к нему. Коренастый, крепкий, как молодой дубок, он зачем-то взялся за околыш фуражки, кашлянул в надежде, что Скляров обернется, но тот все еще неподвижно стоял у самого борта.

— Товарищ командир, разрешите доложить? — подал робкий голос боцман.