— А что тут удивительного? — усмехнулся Савчук. — Вы знаете, сколько мин было выставлено в морях и океанах в годы второй мировой войны? Не напрягайте память. Семьсот тысяч! Часть их сработала, многие были вытралены, обезврежены, но третья их часть все еще блуждает в морях и океанах. И уж если зашла речь о минах, то открою вам маленький секрет. Помните, как Кесарева посылали в бухту Заозерную на судно, которое на якоре подняло немецкую мину?

— Ну?

— С хитрым, закрутом немцы сделали секрет мины. Но Кесарев — это же человек с умнейшей головой. Он и тут все разгадал. Правда, умаялся сверх всяких сил. От волнения, как он мне сам признался, чуть не уронил запал. Вот как.

«А мне Кесарев ничего не сказал, — подумал Скляров. — Сделал, мол, — и все. А ведь жизнью рисковал...»

По правому борту прошел сейнер, и в эту минуту акустик потерял с лодкой контакт.

— Как? Почему? — повысив голос, запросил Скляров.

Ему ответил Влас Котапов — лодка ушла под прикрытие сейнера. Шумы от ее винтов слились с шумами от винтов сейнера, и трудно было что-либо разобрать. Котапов просил командира идти следом за сейнером, но Скляров выдал акустикам другой сектор поиска — севернее мыса. Там камни, и «противник» может этим воспользоваться.

Но, к огорчению Склярова, лодки там не оказалось. Где же она, и та ли это лодка, которую обнаружил самолет-разведчик? Да, конечно, она, но куда исчезла? Все отошло на задний план, и только одна мысль занимала командира — найти субмарину и атаковать ее, если же скоро сделать это не удастся — выставить минное заграждение. Лодка наверняка попытается проскочить узкость, а тут важна каждая минута.

— Что слышно? — запросил он акустиков.

— Пока на глубине чисто.

Моряки зорко несли вахты. Шел поединок с лодкой «противника». Пусть без крови, без настоящей пальбы, но все-таки поединок, и его надо было выиграть для того, чтобы в случае настоящей опасности добиться победы малой кровью. Учения — это борьба за свою жизнь, за жизнь товарища в будущем.

Волна становилась круче. Да, нелегко ставить мины в таких условиях. Невольно Скляров подумал о Кесареве. «Неловко с ним вышло, надо как-то ободрить минера, — размышлял капитан второго ранга. — В сущности, я был прав и никто меня не упрекнет. Но плохо, когда на твою требовательность обижаются. Значит, я сделал что-то не так».

Кесарев доложил командиру, что все у него готово. Только бы шторм не помешал.

— Вы уж постарайтесь, Сергей. — Скляров подошел к нему так близко, что мог разглядеть на его лице тонкие синеватые прожилки у настороженных глаз. — Я знаю, вам трудно, но надо все сделать. Сделать четко. Кстати, может, послать к вам старпома?

— Мы уж сами... — простодушно улыбнулся Кесарев. — Все будет хорошо, товарищ командир.

— Ну-ну...

Далеко в густой темноте красным глазком мигнул огонек. Скляров заметил его в бинокль и тут же запросил по внутренней связи радиометристов. Ему ответили, что в тридцати кабельтовых находится рыболовецкое судно, идет курсом в Атлантику.

— А почему не докладываете? Кто на вахте? Кто, не понял? Ах, матрос Демин. Так-так. А где там Котапов? Пусть ко мне поднимется.

Появление любого корабля или судна настораживало его. Быть может, в таких случаях надо срочно принимать какое-либо решение — ведь неподалеку действует «противник», а вахта дремлет и даже не докладывает о траулере. Но еще больше удивляло его поведение Котапова. Сидит в рубке и не видит оплошности вахтенного. Что он, тоже уснул, что ли? Форменное безобразие!

— В чем дело, почему не отработаны доклады? — сухо спросил он Котапова.

Тот объяснил, что на вахте молодой матрос.

— Я сделал ему внушение, товарищ командир. Собрался уже сам доложить, а тут раздался ваш звонок.

— Пусть там повнимательнее будут, — смягчился Скляров.

Он велел Котапову дополнительно открыть еще одну вахту гидроакустика. Но, оказывается, тот уже сам об этом распорядился.

— Район довольно опасный, — объяснил, смущаясь Котапов.

— Кто, на вахте?

— Морозов.

Скляров провел ладонью по лицу.

— Влас Лукич, зря у вас ставка только не мичмана. Не спорю, Морозов отлично знает свое дело. Но нельзя же недооценивать других. Скажем, того же Федорова.

— У него меньше опыта, — возразил капитан-лейтенант. — А я не могу рисковать. Разве вы забыли случай с матросом Черняком? Он один-то и сорвал выполнение задачи. Один! Нет, я не хочу рисковать.

— А как же быть с молодыми? — усмехнулся Скляров. — Их ведь тоже надо учить, учить вот в такой сложной обстановке. Тут дело не просто в Морозове, — продолжал капитан второго ранга. — Посудите сами, сейчас на вахте стоят почти все старшины команд. Они и так дело свое знают. Ну, а что будет, если придется месяц-два быть в океане? Старшины и не потянут, силенок не хватит. Мы ведь уже говорили об этом, не так ли?

Котапов смутился.

— Учту, товарищ командир.

Корабль все ближе подходил к месту, где воздушный разведчик обнаружил лодку. Мыс Звездный лежал милях в пяти правее фарватера. Скляров, склонившись над столиком, смотрел на карту и размышлял. Кораблю приказано выставить мины так, чтобы перекрыть фарватер по ширине. Что ж, это вполне резонно, но только в том случае, если лодка будет идти по фарватеру. Но ведь она может проскользнуть между островом и скалами, что вплотную прижались к подводным рифам.

— Товарищ капитан второго ранга, — обратился штурман, — меня удивляет беспечность командира лодки. Да, да, самая вопиющая беспечность. Глядите, — он показал на карте узкую голубую полоску, — летчик засек лодку вот здесь, на фарватере. Но ведь рядом мыс, скалы, она могла легко и незаметно проскользнуть этот район?

Дело говорил штурман, и Скляров вдруг подумал: а что, если лодка преднамеренно дала себя обнаружить? Корабли будут искать «противника» в районе фарватера, а лодка форсирует мыс, выйдет кратчайшим путем к базе и нанесет по ней ракетный удар...

— Вот-вот, как бы лодка не перехитрила нас, — поддакнул Лысенков.

Ситуация чем-то была схожа с прошлогодней. Тогда корабли тоже вели поиск подводного «противника». Скляров старательно прочесывал район, квадрат за квадратом, а лодок все не было. И он решил самостоятельно пройти у скал, что примыкали к острову. Акустик обнаружил лодку. Притаившись у камней, она выжидала. Скляров смело атаковал ее тогда и заставил всплыть.

Поразмыслив над картой, Скляров твердо решил ставить мины между мысом Звездный и скалами. Не зря лодка уже была здесь, она изучала район, но командир, видимо, увлекся, и самолет-разведчик обнаружил лодку. Приказав штурману произвести необходимые расчеты, Скляров запросил Котапова:

— Влас Лукич, держать заданный сектор поисков. Точно держать...

Ночь повисла над морем. Небо было таким же черным, как и вода. Ветер гудел в сигнальных винтах. Время от времени Скляров подносил к глазам ночной бинокль, далеко глядел по носу корабля, но, кроме скал, угрюмо высившихся над водой, ничего не видел. Почему-то на память ему пришли слова адмирала Журавлева о том, что командир обязан предвидеть ход действий своего «противника»: «Бой выигрывают по-разному, но лучше тот поединок, где зримо проявилась мудрость командира».

На мостике появился замполит...

— Савчук к вам не приходил? — спросил Леденев.

— Нет. А что?

Леденев сказал, что в годы войны конструктор плавал на подводной лодке и именно в этих местах.

Скляров попросил замполита пригласить Савчука.

— Ты хочешь показать ему карту? — спросил Леденев.

— Да, и скорее...

Савчук находился на палубе и поэтому быстро поднялся на мостик. В рубке штурмана Скляров разложил на столе карту и попросил его указать то место, где в годы войны наши подводные лодки топили вражеские корабли и транспорты. Савчук недолго разглядывал карту.

— Как раз то место... — сказал он. — Подводные лодки вряд ли пойдут по фарватеру, они непременно попытаются проскочить между Звездным и скалами. А вот ставить мины здесь затруднительно...